— Пить собрался?

После моего утвердительного ответа Маслоу с упрёком на меня уставился.

— Что? — не понял я.

— Логан, я не уверен, что алкоголь — это то, что тебе сейчас нужно.

— Не говори со мной, как с маленьким, я прекрасно осознаю, что делаю.

— Ты помнишь, как ты вёл себя вчера? И это ты был абсолютно трезвый!

— Да я всё прекрасно помню! — повысил голос я. — Просто мне действительно нужно немного расслабиться. Будь спокоен, Джеймс, я не собираюсь ни с кем разговаривать. Я только немного выпью и сразу же вернусь в отель.

Маслоу расстелил свою постель.

— Только не говори мне потом, что я тебя не предупреждал. Потому что я прекрасно знаю, что делает с тобой алкоголь.

Я улыбнулся, не приняв его слова всерьёз. Пока друг раздевался и укладывался в постель, я смотрел в окно. Небо уже приобрело красно-золотые оттенки, солнце спряталось за высокий небоскрёб. Это было идеальное время для того, чтобы хорошенько изучить город и получше рассмотреть его.

Первым мне на пути встретился музыкальный бар «Honky Tonk», и я, ни минуты не думая, зашёл в него.

Сегодня здесь была вечеринка, на сцене расположилась неизвестная мне музыкальная группа. Справа от площадки тянулась барная стойка, за которой сидели несколько человек. Основная масса народа стояла у сцены, кто-то танцевал, кто-то подпевал, кто-то ел и разговаривал с собеседником, сидя за дальними столиками на диванах. Здесь было шумно, и я чувствовал: это то, что мне сейчас нужно.

Разместившись за барной стойкой рядом с совсем трезвым парнем, я прищурился и попытался прочесть меню. Но в баре было слишком темно, и я мало что видел.

— Привет, — по-испански поздоровалась со мной бармен, женщина весьма зрелого возраста. — Чем могу помочь?

— Мне нужно выпить, — также по-испански ответил я. — Посоветуйте что-нибудь, я в первый раз здесь.

— В первый раз? — осведомился тот трезвый парень, что сидел рядом со мной. — Разреши, я тебе помогу.

Я бросил вопросительный взгляд на бармена, и она, слегка улыбнувшись, пожала плечами.

— Я Белтрэн, — представился парень, протянув мне руку для рукопожатия, — можно просто Белт.

— Логан.

Мы пожали друг другу руки, и я заметил, как изменился взгляд испанца.

— Ты из Америки? — спросил он на чистом английском.

— Да, — машинально ответил я по-английски. — Это так заметно?

— Если судить по твоему слегка ощутимому акценту и имени, то да.

— А почему ты говоришь по-английски? Насколько я знаю, испанцы не очень хорошо относятся к нашему языку.

— Раньше я работал швейцаром в одном из отелей, а там без английского никуда. Сейчас место работы я уже сменил, но знания никуда не делись. Ты ведь будешь не против, если я буду говорить с тобой по-английски?

— Конечно, нет. О чём речь?

— Если всех всё устраивает, тогда мы можем приступить к делу. Так, — продолжил Белт, в нетерпении потерев ладони, — ты в первый раз в Мадриде, правда?

— Правда. И мне хотелось бы выпить чего-нибудь крепкого.

— Проблемы? Понимаю. Я тоже часто прихожу сюда, чтобы немного забыться.

Белт слегка приподнялся на стуле и вгляделся в список напитков.

— Одэлис, — обратился мой новый знакомый к бармену, — можно нам две «Крови дьявола»?

— Ну, разумеется, Белти.

— «Кровь дьявола»? — переспросил я со слабой улыбкой. — Звучит жутковато, но интересно.

Белт засмеялся.

— Сангрия, иначе говоря, — пояснил испанец. — Крепость у него средняя, но с него можно начать. Обычно в сангрию добавляют ликёр или бренди.

Вскоре Одэлис поставила перед нами два широких стакана, наполненных напитком густого красного цвета. В содержимом плавали фрукты: нарезанная клубника, дольки лимона и лайма, персик, виноград — и кубики льда. Сверху лежали листья мяты.

— Благодарю, — по-испански произнёс я и, взяв в руки стакан, принялся на свету рассматривать его содержимое. — Интересно. Теперь я понимаю, почему сангрию называют «Кровью дьявола».

— Только не ешь эти фрукты, их кладут в сангрию лишь для вкуса.

«Кровь дьявола» действительно оказалась вкусным напитком. Белт сказал, что он приходится в самый раз в жаркий испанский день.

— Что ты делаешь в Мадриде, если не секрет? — спросил меня новый знакомый, пока мы с ним распивали сангрию.

— Я прилетел сюда с друзьями, — решил не вдаваться в подробности я.

— Где же они?

Я вздохнул, вспомнив о Кендалле, Карлосе и Мике.

— Мы с ними не сошлись во мнениях и немного повздорили. Я решил переждать неблагоприятную обстановку в баре. А что ты делаешь здесь один?

— Я должен был встретиться с одной сеньоритой, но она, к моему великому сожалению, не пришла.

— Почему?

— Не знаю. Может, появились какие-то неотложные дела, она меня об этом не предупредила.

— А давно вы с ней вместе?

— Мы не вместе, — с грустной усмешкой сказал Белт, — сегодняшняя встреча должна была быть нашим первым свиданием.

— Оу, — вырвалось у меня, и я с сочувствием поднял брови, — соболезную.

— Да забудь. Не так уж это было важно.

Когда мы допили сангрию, Белт сказал:

— Сейчас мы выпьем кое-чего покрепче. Одэлис, — снова обратился мой новый знакомый к бармену и снова по-испански, — теперь нам две розовых кавы типа брют не менее пятнадцати месяцев выдержки.

Бармен принялась за наш заказ, и Белт быстро мне улыбнулся.

— Каталонское игристое вино, — объяснил он, отодвинув от себя пустой стакан из-под сангрии. — Двенадцать процентов крепости, самое то после сангрии.

— Слушай, а у нас завтра голова не будет болеть? — поинтересовался я, наблюдая за действиями бармена. — Всё-таки смешивать напитки…

— Это того стоит, Логан. Лично я обожаю алкоголь, который производят у нас в Испании. Но я надеюсь, твои впечатления об этой стране не испортятся головной болью.

Когда нам подали каву, которой были заполнены хрустальные фужеры, мы с Белтом продолжили разговор.

— Похоже на шампанское, — сказал я, отведав немного кавы, и, сам не знаю почему, добавил: — Моя бывшая обожает шампанское.

Сделав глоток игристого вина, Белт поставил фужер на стойку, и его губы расплылись в слабой улыбке.

— Бывшая? — поинтересовался он. — Значит, есть нынешняя?

— Нынешняя? Нет, к счастью. А может, и к сожалению.

— Нет? Но… кто-то на примете хотя бы есть?

Я растерянно пожал плечами, действительно не зная, как ответить на этот вопрос.

— А, понимаю, — покачал головой Белт, — не взаимные чувства — это всегда неприятно.

— Да нет никаких не взаимных чувств, — вдруг выпалил я. — По крайней мере с моей стороны.

— Бедная девочка, — проговорил Белт, уставившись в пол. — Надеюсь, ты не слишком с ней жесток?

— Нет. Она вообще ни разу не признавалась мне напрямую.

— Тогда с чего ты взял, что у неё есть к тебе чувства? К тому же не взаимные?

Мне пришлось рассказать Белту об Эвелин, о том, кто она есть и что вообще происходит с нашими отношениями.

— Тяжёлый случай, — подытожил мой новый знакомый, уже допивая каву. — А что, если спросить её об этом в лоб?

— Нет, — мотнул головой я. — Это как-то неприлично.

— Конечно, гораздо приличнее лишь догадываться о чувствах и молчать, делая вид, что ничего не замечаешь.

Я тоже допил каву.

— Пока что мне легче поступать именно так.

В баре становилось жарко, я чувствовал, как краснело моё лицо. Выражение лица Белта изменилось тоже, его взгляд стал более рассеянным.

— Что ж, теперь перейдём к тридцати процентам, — сказал Белт и обратился к бармену. — Одэлис, дорогая, нам, пожалуйста, бутылочку виноградного агуардиенте, две рюмки и нарезанный дольками лайм.

— Агуа… что? — рассмеялся я, и Белт улыбнулся в ответ. — Мне бы для начала выговорить название…

— Не парься, Логан, называй агуардиенте простой испанской водкой.

— Тридцать процентов, говоришь?

— Да, это минимум. На самом деле процент крепости испанской водки может доходить до восьмидесяти процентов.