Затем Мик сказал, что пора работать, и к обсуждению поднятого вопроса мы больше не возвращались.
Сегодня наше внимание было направлено на возвращение к старым песням, а не на запись новых. Дело было в том, что Мик организовал наше выступление на кинофестивале в эти выходные. Все вместе мы не выступали довольно давно, так что нам нужно было хорошо потрудиться, чтобы не провалить предстоящее выступление.
В течение всего дня я следил за поведением своих друзей и замечал в поведении каждого какие-то особенности. Кендалл, например, был задумчив и мало разговорчив; в отдельные моменты я видел даже робость в его взгляде, особенно когда он смотрел на меня. Состояние Джеймса не менялось уже, наверное, неделю: он перестал укладывать волосы, бриться, под его глазами обозначились очень заметные тёмные круги, а взгляд его стал совершенно отсутствующим и бессмысленным. Я догадывался, что причиной был разлад в семье, и хорошо знал, что вечером, после работы, Маслоу поедет в «Погоню», где выпьет и как на духу расскажет обо всём, что у него случилось.
Карлос, хотя и пытался вести себя непринуждённо, всё-таки не сумел меня обмануть: по выражению его лица и слегка натянутой интонации я определил, что с Алексой у них не всё было гладко. Не знаю почему, но отношения в семье ПенаВега отчего-то беспокоили меня гораздо больше, чем отношения в семье Маслоу. Может быть, для Джеймса и Изабеллы были характерны частые ссоры, в результате которых они всё равно мирились и продолжали жить, как жили. А для Карлоса с Алексой в последние годы ссоры стали большой редкостью, так что даже я начинал воспринимать их как-то болезненно.
— Что насчёт вашей с Алексой подготовки? — спросил я испанца во время перерыва, когда мы с ним вдвоём спустились за кофе. — Вы уже готовы стать родителями?
Карлос с сожалением улыбнулся и, мотнув головой, сказал:
— Наша подготовка дала трещину.
— Ссора?
— Да, — устало подтвердил друг, — Алекса доводит своё желание быть хорошей мамой до крайности! Я уже устал повторять ей, что она идеальна и без всяких книг, диет, обучающих курсов — всё без толку! Я не знаю, чем её можно переубедить, но её упрямство уже начинает меня пугать.
— Меня тоже, — признался я, взяв в руки стаканчик с кофе, — честно говоря, я ужаснулся, когда увидел Алексу позавчера. Она тает с каждым днём…
— Если не с каждым часом, — добавил Карлос. — Боюсь, ещё немного, и мне придётся обратиться за помощью врачей. Зато теперь я понимаю, чего Алекса натерпелась со мной, когда я… Ну, нет смысла напоминать тебе, ты и сам знаешь. Боже, ко мне это всё как будто бумерангом вернулось…
— Не переживай, я уверен, Алекса вылезет из этого. В конце концов, наше мнение всё ещё что-то для неё значит, верно?
Собеседник немного помолчал, потом слегка улыбнулся и спросил:
— А что у вас с Эвелин? Я уже давно её не видел.
— Да, — задумчиво сказал я, с неохотой возвращаясь к мыслям, что занимали меня прежде. — В последнее время она стала такой замкнутой, не хочет никуда ехать, мало с кем разговаривает… И плачет постоянно. Я просто понятия не имею, что происходит…
— И задавать вопросы бесполезно? — спросил явно удивлённый Карлос.
— Бесполезно. Она мне ничего не рассказывает. Боже, я так из-за этого переживаю…
Друг задумался.
— Мало ли, какие поводы для грусти они иногда придумывают, — как бы ободряюще произнёс ПенаВега. — Скоро всё вернётся на свои места, вот увидишь. Но ты уверен, что причина не в тебе?
— Не во мне. Последние недели я только и делаю, что работаю над собой… — Тяжело вздохнув, я провёл ладонью по лицу. — Я могу жить только той мыслью, что она счастлива. А когда она несчастлива, мне… мне и жить не хочется.
— Всё наладится, Логан, — несколько испуганно сказал Карлос. — Эта печаль временная, всё пройдёт.
Я покивал, хотя мысленно не согласился с другом. Я знал: «печаль» Эвелин была вовсе не так проста, как казалось, и за ней таилось что-то страшное, тёмное, разрушительное.
После работы, как я и предполагал, мы поехали в «Погоню». Этот бар уже стал нашим постоянным местом встречи, и там мы бывали даже чаще, чем друг у друга дома. Сегодня к нам присоединился ещё и Мик, что для меня тоже стало своеобразным показателем: обычно менеджер на всех парусах летел домой, к жене и дочери, а сегодня почему-то решил отсрочить своё возвращение домой…
А я, как обычно, приехал сюда только ввиду того, что Эвелин была на работе — сегодня она работала вечером, — а мне одному дома делать было совершенно нечего. Часы показывали уже девять вечера, но я не решался позвонить своей избраннице и узнать, когда она освободится, потому что думал, что она занята, и очень боялся ей помешать.
Когда мы вошли в «Погоню», Скарлетт стояла за барной стойкой. Кендалл помахал ей рукой в знак приветствия, но девушка ответила ему жёстким взглядом и сразу же обратилась к севшему за бар клиенту.
— Ух ты, — хмыкнул Шмидт, когда мы впятером разместились за нашим любимым дальним столом, — такой холодности я уже давно не видел.
— Кажется, ты больно грохнулся в её глазах, — высказал предположение Мик, — раз она не приехала за ключами по твоей просьбе и даже не ответила на твоё приветствие…
— Ну, ничего, — попытался ободриться владелец «Погони», — я без боя никогда не сдаюсь. — И он, подняв руку, громко сказал: — Скарлетт, подойди, пожалуйста. Мы хотим пить.
— Чем ты занимаешься, Кендалл? — с упрёком прошептал Карлос, будто размышляя вслух. — Помнится, ещё недавно ты утверждал нам, что вы со Скарлетт друг другу никто и что у неё есть молодой человек.
Немец ответил ему насмешливым взглядом и заинтересованно посмотрел на Скарлетт, очевидно, ожидая её реакции. Девушка, не меняя холодного выражения лица, подозвала к себе одну из официанток и попросила её обслужить наш стол. Заметив разочарованное лицо Кендалла, явно не ожидавшего такого ответа, мы с парнями дружно захохотали.
— Добрый вечер, Кендалл, парни, — улыбнулась уже знакомая нам официантка, Мелани. — Чего сегодня желаете?
— Я не ясно выразился, что ли? — рассердился Шмидт, не ответив на доброжелательность Мелани. — Кажется, я обращался к Скарлетт, а не к тебе.
— Но на Скарлетт бар, она занята… — залепетала девушка, растерявшись из-за злости своего работодателя. Я с сожалением смотрел на неё и с удивлением — на немца. В последнее время он всё меньше был похож на самого себя…
— Ладно, — выдохнул он, взяв себя в руки, но всё-таки не сводя напряжённого взгляда со Скарлетт. — Принеси «Джека» и пять стаканов.
— Четыре, — поправил я Кендалла: я всё ещё старался максимально воздерживаться от алкоголя и пил вино, разве что; но и то случалось редко.
— Три, — улыбнулся Карлос. — Мне в десять надо быть в зале, а «Джек» для меня плохая компания.
— Три стакана, — сказал Шмидт Мелани и, нахмурившись, добавил: — Не стой, не стой, давай живее, Мелани!
Когда испуганная официантка убежала, Джеймс, заинтересованно сузив глаза, взглянул на Кендалла.
— Похоже, твоя злость не бесплодна, — сказал Маслоу. — Тебя Скарлетт чем-то зацепила, да?
— Нет, — равнодушно отвечал Шмидт, глядя вниз, — просто она не ведёт себя так, как себя вела Мэрилин. Я от этого отвык.
— Отвык от того, что девушка не бегает за тобой на цыпочках и не желает быть бездушным дополнением твоего спального комплекта, — как-то невольно вырвалось у меня, и я, произнеся это, чуть не зажал себе рот рукой. Я не хотел вмешиваться в личные дела Кендалла, не хотел…
— Но я не сказал, что мне это не нравится, — сказал он, довольно спокойно отреагировав на мою реплику.
— Дураку понятно, что тебе это не нравится! — с некоторым возмущением в голосе высказался Мик. — Ты говоришь, что не уважаешь человека, если он не уважает сам себя, но правда в том, что тебе только такие люди и нужны.
Шмидт посмотрел на менеджера и, очевидно, испугавшись, что разговор резко свернул на больную для него тему, сказал:
— Тебя, кстати, редко можно увидеть здесь, у меня. Почему ты не дома?
