— Я не жалею потраченного времени, — сказал я, качнув головой, — если всё, что было со мной до этого, в итоге привело меня к счастью рядом с Эвелин, значит, всё было не напрасно; все страдания и сожаления ведь оправдались.

Скоро девушки вернулись и снова сели рядом с нами. Кендалл, Мэрилин и Мик всё ещё стояли у яблонь и дымили.

— Постарайтесь пока что воздержаться от еды, если не хотите остаться без десерта, — сказала Бетти, медленно присаживаясь на стул. — Впереди ещё мороженое.

— О, Бетти, ты не могла сказать этого раньше? — пожаловался я, положив руку на живот. — Я же от всего съеденного часа два отходить буду.

— Ну, пока будем ждать десерт, можно заняться чем-нибудь полезным, — сказала Изабелла, улыбнувшись и вытянув вперёд руки. — Например, поиграть в карты.

— Нет! — резко отреагировала Алекса, и все, сидящие за столом, устремили на неё изумлённые взгляды. — Только не в карты. Пожалуйста.

Карлос с каким-то стыдом опустил глаза, и я, заметив это, метнул в сторону Изабеллы сердитый взгляд. Избранница Джеймса улыбалась так ядовито, как будто нарочно упомянула карты в разговоре.

— Ладно, — сказала «молодая женщина», — можно вспомнить и другие игры. Например, «Бутылочка».

— Нет, — на этот раз возразил я. — Вы, конечно, как хотите, но я, пожалуй, воздержусь.

— Игры с алкоголем я, наверное, даже предлагать не стану, — безрадостно произнесла Изабелла. — Вам ничем угодить невозможно. Логан, а ты почему не пьёшь? Эвелин против?

Я мрачно посмотрел на избранницу Маслоу, а Эвелин едва слышно хохотнула.

— Тебе есть какое-то дело до этого? — ответил я вопросом.

Изабелла только пожала плечами и, потеряв интерес, лениво отвела взгляд в сторону.

Когда Мик, Кендалл и Мерилин вернулись за стол, разговоры возобновились, а Шмидт, как я заметил, начал выпивать один стакан виски за другим. Мэрилин, вопреки моим ожиданиям, даже не пыталась помешать ему, она просто смотрела на него и позволяла ему вливать в себя виски. Совсем опьянев, немец снова отправился к яблоням.

— Что это с ним? — обеспокоенно поинтересовалась Алекса, глядя на Кендалла. — Он как-то резко изменился после того, как выкурил первую сигарету…

— Я сам ничего не понимаю, — признался Мик, тоже бросив взгляд в сторону яблонь. — Вроде всё было нормально, мы разговаривали, а потом он ни с того ни с сего расстроился, затосковал. Мэрилин, что у вас там?

Девушка подняла на нашего менеджера невинные глаза.

— Я тут вообще не причём, — ответила Мэрилин. — Меня тоже, как и всех остальных, волнует и удивляет поведение Кендалла.

Я не мог не заметить, с каким сожалением в глазах Эвелин смотрела в сторону яблонь. Я взял её за руку, и она, вздрогнув, полувопросительно взглянула на меня.

— Не думай, что это из-за тебя, — вполголоса проговорил я, наклонившись к самому её ушку. — С ним такое случается, ты ни в чём не виновата.

Моя спутница улыбнулась, на мгновенье прикрыв глаза, и быстро чмокнула меня в губы. К этому времени к столу вернулся Кендалл; взгляд его был слегка затуманен, но Шмидт весьма дружелюбно улыбался.

— Всё нормально, Шмидти? — поинтересовалась Мэрилин, выразив своим вопросом то, что интересовало всех людей, сидящих за этим столом.

Немец заулыбался ещё шире и, сев рядом со своей девушкой, обнял её за шею одной рукой.

— Всё не просто нормально, а даже отлично, всё просто превосходно, любовь моя! — И он много-много раз поцеловал её в щёку.

— Бетти, — обратился я к жене Мика, желая отвлечься от созерцания этой картины, — может, подошло время для мороженого?

— О, верно, — опомнилась она и, взявшись обеими руками за стол, начала подниматься, но Мик усадил её на место.

— Я всё принесу, дорогая. Парни, окажете мне небольшую услугу?

Я, Джеймс и Карлос поднялись со своих мест, а Кендалл, продолжая целовать Мэрилин, проговорил сквозь поцелуй:

— Я немного занят, Микки.

— Кендалл, что за свинство? — с улыбкой возмутилась Мэрилин и слегка оттолкнула от себя немца. — Встань и помоги.

— Дела поважнее… — произнёс Шмидт, снова прижавшись губами к её щеке, а затем вовсе поцеловав в губы, — у меня есть дела поважнее…

Вчетвером мы сходили на кухню и принесли на веранду ванильное мороженое, обсыпанное сверху орешками и политое каким-то сиропом; в отдельной тарелочке Мик принёс сбитые сливки.

— Если кому-то хочется послаще, — с усмешкой сказал он.

За десертом у нас завязался общий разговор, в нём не участвовали лишь Кендалл и Мэрилин. Он, улыбаясь, как ненормальный, кормил свою возлюбленную мороженым из ложечки, а потом целовал в губы, еле слышно говоря: «Я тоже хочу». Когда Мэрилин положила одну ножку на колени Шмидта, я уже готов был сказать им что-нибудь, потому что смотреть на их лобзания было, мягко говоря, неприятно. Но тут Кендалл, перестав улыбаться, скинул ножку своей спутницы с колен и, отодвинувшись от неё, отрешённо уставился в креманку с мороженым.

Все, не прерывая разговора, обменялись вопросительными взглядами, но никто на них не ответил. Шмидт замолчал и ни на кого не смотрел, а мы, чтобы лишний раз его не раздражать, старались просто его не трогать.

— Предлагаю придавить это дело чаем, — сказал Мик, отодвинув от себя пустую креманку. — Надо немного горло согреть.

Когда был подан и чай, Кендалл в третий раз сходил покурить, после чего немного отошёл; он снова начал улыбаться и разговаривать. Я старался хоть как-то истолковать его поведение, но, не найдя исчерпывающих объяснений, свалил всё на виски. Однако это мнимое хорошее настроение друга вскоре перестало мне нравиться: Шмидт пил чай и заинтересованно, безотрывно смотрел на Эвелин.

Кажется, она тоже заметила его взгляд, но постаралась сделать вид, что так всё и должно быть. Эвелин была увлечена разговором с Алексой, а если иногда и бросала взгляд в сторону Кендалла, то только затем, чтобы проверить: смотрит он или нет. А он смотрел. Всё время. Даже когда мы выпили по второй чашке чая, даже когда Изабелла, зевнув, сказала, что глаза уже хотят спать, он продолжал, продолжал смотреть на Эвелин, будто хотел прожечь её своим взглядом.

Если моя спутница была полна терпения и снисходительности, то чаша моего терпения уже давно переполнилась. Я, рассерженно ударив ладонью по столу, спросил:

— Кендалл, тебе больше некуда смотреть?

Все разговоры, до этого наполнявшие собой веранду, в одно мгновение смолкли. Шмидт, в усмешке приподняв одну бровь, взглянул на меня.

— А тебе больше нечего делать, кроме как следить за тем, куда я смотрю? — невозмутимым тоном задал вопрос он.

— Ребя-ята-а, — протянул Мик отрезвляющим тоном, желая вернуть меня и Кендалла к реальности, — вы, может, не замечаете, но на вас все смотрят.

— Чего ты пытаешься добиться этим? — спросил я, услышав менеджера, но не приняв его слова во внимание. — Хочешь, чтобы я из себя вышел? Чего ты хочешь?!

— Желаешь, чтобы я при всех это озвучил? — с желчью в голосе и с лукавой улыбкой на лице спросил немец.

Я уже готов был вскипеть и выскочить из-за стола, но нежный и одновременно испуганный взгляд Эвелин мгновенно остудил мой пыл. «Реагируй спокойнее, — твердил я себе, — не собираешься же ты при всех выяснять отношения с Кендаллом?.. Да и подумай об Эвелин! Что она потом скажет?»

Поняв, что я уже ничего не отвечу, друг победно ухмыльнулся и сделал глоток чая.

— Кажется, кому-то пора в кроватку? — ласково пропела Мэрилин, немного разрядив накалившуюся обстановку, и положила обе руки на плечи Кендалла. — Может, поедем домой, Шмидти?

— Уезжать первыми неприлично, — ответил её спутник, быстро ей улыбнувшись.

— А вести себя как последний нахал — это, конечно, верх приличия, — проговорил я, опустив сердитый взгляд.

— Кого ты нахалом назвал? — с вызовом задал вопрос Кендалл и, пьяно пошатываясь, поднялся из-за стола.

— А ну перестаньте! — грозным басом произнёс Мик и так ударил кулаком по столу, что все чашки слегка подпрыгнули и зазвенели. — Два петуха! Один задирается, а другой и в драку рад броситься! Сядь на место, Шмидт, и замолкни. И тебя, Хендерсон, попрошу рта не раскрывать, особенно если захочешь поговорить с Кендаллом.