Сердце моё взволнованно колыхнулось. Я готов был предложить ей уехать со мной куда угодно, когда угодно – всё это было совершенно неважно! Гораздо важнее было то, что мы могли бы уехать вместе, что ничего мирское нас уже не трогало бы, что у нас мог бы быть собственный мир, в котором мы могли жить совершенно беззаботно… Но странная мысль пронзила моё сознание, и я так и не высказал то, что так страстно желал сказать.

– Почему ты не дома? – спросил я упавшим голосом, не ожидая услышать в ответ ничего безумно важного. Не то чтобы я считал проблемы Эвелин жалкими и никчёмными, я просто думал, что никаких проблем у неё и не было…

Внезапно посетившая меня мысль осветила эту ситуацию с другой стороны. А что, если Эвелин просто выдумала себе проблемы? Что, если она просто искала повод приехать ко мне? Нет, она делала это не потому, что нестерпимо хотела видеть меня, а потому, что ей было меня жаль… О, она помнила всё! Она помнила моё признание, мою унизительную просьбу о поцелуе – всё! Конечно, для чего ещё она могла приехать? Ей было жаль меня, только и всего. О боже! Как я осмелился взять её за руку, как осмелился с такой любовью смотреть в её глаза? Это только больше оскорбляло меня, это только сильнее унижало! Теперь мне было стыдно не только говорить с ней, но и даже смотреть в её сторону. Каждое моё движение Эвелин могла расценить как излишнее проявление внимания к ней, и тогда я выглядел бы в её глазах ещё более жалким.

– Я не дома потому, что находиться там невозможно, – дрожащим голосом прошептала Эвелин, и её глаза заблестели. Её слёзы всегда задевали меня за живое, так произошло и теперь. Но сейчас я не мог даже думать о том, чтобы обнять её и утешить. – Я думала, что дома тебя должны любить, принимать такой, какая ты есть, должны поддерживать и понимать… Всё не так. У меня нет дома: я не хочу называть домом место, где всем на меня абсолютно наплевать.

«Здесь твой дом, Эвелин!» – закричали мысли внутри меня, но я был недостаточно храбр для того, чтобы высказать их вслух. Нет! Эвелин только посмеётся над моими мыслями!

– В чём дело? – задал вопрос я, где-то в глубине души понимая, что Эвелин ничего не выдумывала, что в её жизни действительно не всё было в порядке.

Она с тревогой вздохнула; с её глаз не сходила пелена слёз.

– Больше недели назад Уитни очень сильно поссорилась с родителями, – произнесла Эвелин, сделав глоток какао. – Не знаю, в чём была настоящая причина… Уитни в последнее время вообще очень часто ругалась с папой. Она сказала, что он ей не отец. И, конечно, папу это задело… Я никогда не видела Уитни такой, никогда! Она в ту же ночь собрала чемоданы и уехала… Ты можешь себе представить это, Логан? – спросила она, подняв на меня взгляд. – Она уехала! Уехала, оставив меня одну… с ними…

Я вспомнил те вечера, которые я проводил с семьёй Блэков, и мне казалось, что эти далёкие дни были вовсе не в моей жизни, будто эти моменты проживал кто-то другой, не я. И всё-таки, как же беззаботны были наши с Эвелин отношения до того, как в моей жизни появилась Дианна, и до того, как я признался Эвелин в своих чувствах!

– Уитни? – спросил я, переваривая всё, сказанное Эвелин. – Как она могла?..

– Её нет уже неделю! – с отчаянием в голосе сказала она, и по её щекам покатились слёзы. – Я совсем одна, совсем! Если раньше в моём доме хоть кому-то было до меня дело, то сейчас совершенно никому! Я чувствую себя такой одинокой, и… и… – Дыхание Эвелин сбилось, и она с трудом могла говорить. – И даже тебя не было рядом! О боже, Логан, почему тебя не было рядом, когда это было необходимо?..

Волна стыда накрыла меня с головой, и я, уже не помня своих прежних мыслей, взял руку Эвелин и с силой сжал её. Слова Эвелин оказали на меня большое влияние, и я был невероятно рад слышать это от неё. Теперь я не мог простить себя за то, что позволил себе задержаться в Мексике на целую неделю. О, если бы не Дианна…

– Теперь я рядом, – тихо сказал я, глядя в глаза Эвелин. – Ты не одна.

Она всхлипывала и смотрела на меня сквозь слёзы.

– Родителям никогда не понять меня, – тихо сказала она. – Но ты… Ты всегда понимаешь меня, Логан. Где же ты был? – снова спросила Эвелин, но, видимо, не думала услышать ответа.

– Уитни, наверное, живёт у Дейва, – предположил я после нескольких минут молчания. – Ты не пробовала ездить к нему?

– Я не знаю его адреса. Конечно, она у него… В последнее время они очень близко общались.

– Но как она могла оставить тебя одну? – всё ещё недоумевал я. – На неё это не похоже… Насколько я помню, Уитни говорила, что не намеревается оставлять тебя с родителями.

– Она так говорила?

– Да.

– О боже… – прошептала Эвелин и, всхлипнув, закрыла лицо руками. – Боже… Я всё ещё не могу смириться со своим одиночеством.

Я не мог не заметить, что Эвелин невыносимо страдала без Уитни, и это, должен признать, ревностно уязвляло меня. Интересно, а без меня Эвелин страдала точно так же?..

Я настолько задумался, что даже не заметил, что задал этот вопрос вслух. Эвелин взглянула на меня улыбающимися глазами и тихо ответила:

– Без Уитни я пытаюсь жить, а без тебя я… Я просто существую. Не понимаю, как я только выжила без тебя.

«Как я выжил без тебя?» – подумал я, но на этот раз свою мысль вслух не высказал. Ещё какое-то время мы с ней говорили об Уитни, и я утешал Эвелин как мог, после чего глаза моей собеседницы начали закрываться.

– Мне надо ехать домой, – тихо сказала она, поднявшись на ноги. – Родители, наверное, очень переживают…

– Ты с ума сошла, – сказал я, усадив Эвелин обратно. – Я никуда тебя не отпущу.

– Но я…

– Ты будешь ночевать сегодня у меня. Я постелю тебе в спальне для гостей, ты там часто спала, когда раньше ночевала у меня, помнишь?

Эвелин ничего не ответила. Она отвела взгляд и проговорила:

– Я не хочу, чтобы из-за меня ты поссорился с Дианной.

Упоминание ею Дианны разочаровало меня, но, несмотря на это, я рассмеялся.

– Мне всё равно, – сказал я с улыбкой, – мы с ней и так уже поссорились.

– Из-за меня.

– Не из-за тебя, – резко произнёс я в полной уверенности, что это абсолютная правда. – Я не знаю, что происходит с нашими отношениями, но ты тут не причём. Ложись спать и ни о чём не думай.

А здесь я уже не был уверен, что не солгал Эвелин. По сути, именно из-за моих чувств к ней рушились наши с Дианной отношения…

Когда мы поднялись на второй этаж, я осторожно заглянул в свою спальню. Дианна лежала в кровати, отвернувшись от двери, и я решил, что она спит. Я приготовил постель для Эвелин и, улыбнувшись ей, присел на край кровати.

– А ты не идёшь спать? – спросила моя гостья и легла на подушки.

Задумчиво глядя в пол, я пожал плечами. «Как я могу спать, когда ты здесь, рядом со мной?» – подумал я с горечью, но вслух ответил совсем другое:

– Не хочется мне спать.

– Чего же тебе хочется?

– Я и сам не знаю. Страшно осознавать, но сейчас, именно в данный момент, я абсолютно ничего не хочу.

Эвелин молчала. Я сидел спиной к ней и не смотрел на неё.

– Наверное, ты просто устал, – предположила она, и я слабо улыбнулся. – Место, куда ты ездил, хоть немного расслабило тебя?

– Сначала я думал, что да, – тихо ответил я, – но теперь понимаю, что я вернулся домой ещё более напряжённый, чем был до этого. Ещё и отношения с Дианной не особо расслабляют меня… Боже, да, ты права. Я просто очень сильно устал. Очень сильно.

Примерно с минуту я молчал. Повернувшись, я понял, что Эвелин уже спит. Улыбнувшись, я подошёл к ней, накрыл её одеялом и потушил верхний свет. Потом я присел на пол рядом с кроватью и взглянул на спящую Эвелин. Сердце билось с нечеловеческой скоростью. Теперь я чувствовал, что никогда-никогда не смогу оставить её в одиночестве. Я лучше умру, чем оставлю её. Пусть даже на одну ночь. Пусть даже при условии, что она будет спать в соседней комнате.

Теперь, после возобновления моего общения с Эвелин, после нашего довольно откровенного разговора, я понимал, насколько жалкими и шаткими были мои с Дианной отношения. Ставя свою девушку рядом с Эвелин, я понимал, что Дианна мне совершенно безразлична. Даже её забота обо мне, её желание помочь, её тонкость в отношении ко мне – всё это никак не влияло на мои чувства. Я просто понимал, что мою душу не согревала симпатия к Дианне, что она была для меня совершенно чужим человеком. Наверное, обо мне она не могла сказать того же, но и это не вызывало во мне жалости. И только сейчас я понял, что влюблённость, которую я чувствовал к Дианне в нашу первую ночь в Мексике, была мной же и выдумана. Слишком отчаянной была моя попытка выкинуть из головы Эвелин, слишком сильно было моё желание доказать самому себе, что Дианна нужна мне. Всё было не так.