Я не жестоко, я лишь правдиво —

Око маленького Бога, живущего в четырех углах».

Сильвия Плат, «Зеркало».

(п.: Ирина Удянская)

***

К восьми вечера Лайт склеил каждый осколок зеркала, не доставало лишь нескольких мельчайших деталей, чтобы вставить его обратно в рамку. Лайт, прикинув на глаз диаметр, в радиусе которого могли оказаться недостающие части, искал и на полу, и под мебелью, везде, где только мог.

Запустив руку под шкаф, он наткнулся на мягкую паутину, затем, сунув руку еще дальше, нащупал пальцами холодный острый осколок, которого ему не доставало.

Выудив его на свет, Лайт взглянул на него и увидел свое отражение, искаженное маленькими трещинами. Парень поднес его ближе, разглядывая себя, но как ни старался, не мог увидеть в нем Киру.

Лайт почувствовал, как заболел желудок, и только сейчас он осознал, насколько был голоден. Он не ел целый день.

Подойдя к холодильнику и оглядев пустые полки, он со вздохом понял, что придется идти в магазин. В прошлой жизни это было обыденностью, поскольку Миса ужасно готовила, и Лайт брал на себя обязанности повара и сам ходил за продуктами.

Сглотнув, Лайт поморщился. Горло все еще болело, а при мысли о том, что придется глотать пищу, испытывая при этом страшную боль, аппетит пропал. Чертов Эл! Сейчас больше всего на свете хотелось вернуться в спальню, забраться под одеяло и забыться спокойным сном, надеясь, что когда он снова проснется, Эла уже не будет в его квартире.

Может, сходить проветриться и побыть наедине с самим собой было не такой уж и плохой идеей?

Кивнув своим мыслям, Лайт вышел из кухни, заметив, что темный коридор пуст. Его бумажник лежал в спальне, а Эл, вероятно, там.

Стиснув зубы, парень толкнул дверь комнаты, молясь, чтобы тот не устроил в его спальне хаос.

Но комната оказалась пуста. Не теряя ни минуты, Лайт схватил с тумбочки бумажник, сдернул с крючка ветровку и стремительно вылетел из квартиры, не глядя по сторонам. Ему было плевать, куда забился этот чертов детектив, главное, что его не было рядом. Его и его глубоких мертвых глаз.

Холодный воздух хлестанул по лицу, стоило ему выскочить на улицу.

Токио встретил его бурлящей жизнью и свободой от давящих стен большой квартиры, где за ним следят из темного угла длинного коридора…

***

— Эй, ты.

Лайт обернулся, держа в руках пакеты с провизией. Он заметил мужчину лет тридцати, одетого в строгие брюки и расстегнутую на несколько пуговиц рубашку. Лайт знал, что он жил этажом ниже.

— Ты парень с верхнего этажа, верно?

Лайт кивнул, чувствуя, как желудок болезненно сжался от голода. И чем там занят Эл? Может, он высунулся на улицу?

Временами Лайт сталкивался с этим мужчиной, когда шел по утрам в штаб-квартиру, и знал, что у этого человека был котенок, который любил бродить по водосточной трубе и иногда даже сидел на карнизе окна Лайта. Порой Миса открывала окно и заманивала его внутрь, наливая в тарелочку молока и, воркуя, гладила его меж заостренных ушек.

С какой стати сосед снизу стал бы его окликать, причем на его же этаже? Неужели Эл что-то сделал с его котенком?

Он не знал, на что способно это чудовище, коим сейчас стал бывший детектив. Лайт был уверен, что старый Эл не стал бы ничего делать, разве что, налил бы немного молока, а вот новый… кто знает, на что он способен. Да и почему он так уверен, что дело в котенке?

— Что-то не так? — спросил Лайт как можно спокойным тоном, искренне надеясь, что в ответ не услышит что-то вроде: «Ваш сожитель, такой тощий и бледный, будто только что восстал из мертвых, повесил моего кота из окна верхнего этажа на бельевой веревке».

— Я слышал, что в твоей квартире что-то разбивали, пока тебя не было, — сказал он. — Не знаю, что за чертовщина там происходит, но я решил, что лучше бы тебе сообщить.

— Вот как, — слабо сказал Лайт, чувствуя, как руки снова начали дрожать. — Хорошо, спасибо…

Кивнув мужчине, он направился к своей двери.

— Ах, вот ты где, Рьюга, — вдруг услышал Лайт и замер, медленно обернувшись. Мужчина наклонился, поднимая котенка, мяукавшего у его ног.

«Рьюга?..».

Мужчина, будто почувствовав его взгляд, поднял голову и усмехнулся:

— Моя племянница выбирала ему имя, — пояснил он. — Ну, знаешь, в честь этого певца. Рьюга Хидеки, или как его там зовут…

Лайт только кивнул, покрепче стиснув пакеты.

Рьюга Хидеки. Конечно. В конце концов…

…Эл взял себе фальшивое имя в честь этого певца.

Развернувшись, Лайт в несколько шагов дошел до своей двери, тихо вошел и, закрыв за собой дверь, прислонился к ней спиной, закрыв глаза и мысленно подготавливая себя к тому, что ему предстоит увидеть. Но что бы там ни было, он знал, что не будет ругаться. На это просто не было сил. Лайт был голоден, измучен и морально истощен. Даже если он снова разбил зеркало, на которое парень потратил столько времени и усилий, он ничего ему не скажет.

Но пройдя на кухню, он увидел, что склеенное зеркало лежит на месте.

Может, тот мужчина ослышался? Может, шум раздавался из другой квартиры?

Устав, чтобы готовить, Лайт купил еду быстрого приготовления из китайского магазина. Оставив пакеты на кухонной тумбе, он отправился искать Эла.

Стоило ему войти в ванную, как случайная мысль о том, что сосед снизу мог ошибиться, полетела к чертям. Эл, полностью одетый, сидел в наполненной ванне и ритмично двигал руками, разгребая воду, завороженно глядя на дно ванны. Сначала Лайт подумал, что он просто ушел в свои мысли и смотрит в никуда, но, приглядевшись, заметил, что металлическое дно усеяно тысячами мелких осколков, мерцающих подобно иенам на дне фонтана в самом сердце Токио, куда бросали монеты, чтобы загадать желание.

Дорожка у ванной тоже пестрила осколками. Когда Лайт перевел взгляд на стену, то заметил, что зеркало, в которое он смотрелся только этим утром, было безвозвратно разбито.

Эл поднял голову и, склонив ее набок, посмотрел на парня:

— Привет, Лайт-кун, — глухо сказал он.

— Почему ты продолжаешь портить мои зеркала? — тихо и совершенно беззлобно спросил Лайт, устало глядя в черные глаза. Он продолжал стоять на пороге, чтобы не порезаться о стекла. И вообще он предпочитал держать дистанцию, пока не поймет, чего можно ожидать от этого Эла.

Эл же взял один из осколков двумя пальцами и поднял на уровне глаз:

— Я не люблю их, — ответил он и выбросил осколок. Тот со звоном приземлился у ног Лайта.

— Раньше у тебя повсюду были зеркала, — «Даже в твоих глазах, любовь моя…».

— Я знаю, но… они предали меня, ты так не думаешь?

— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросил парень.

— Их предназначением было уберечь меня от удара в спину, — пробормотал детектив. — Зеркала окружали меня, чтобы я всегда мог видеть тебя, даже стоя к тебе спиной, — Эл вздохнул и, запустив руку под воду, подхватил горсть осколков и пропустил их как песок сквозь пальцы. — Это не сработало. Я смотрел в зеркала, но не видел. Я был слеп. И ты убил меня, — он коснулся своей щеки влажными пальцами, затем уставился на свои бледные, тонкие руки:

— Может, так даже лучше, — прошептал он, обращаясь, скорее, к самому себе, не отрывая глаз от своих ладоней. — Когда я смотрю и вижу… это тело…

Лайт нахмурился, услышав в голосе Эла едва заметную дрожь:

— Ты выглядишь как и раньше, Эл, — сказал он.

Эл с любопытством покосился на Лайта:

— Ты думаешь, что это то, что я хотел бы видеть?

Лайт не знал, что на это ответить. В конце концов, что Эл ожидал увидеть, вернувшись к жизни?

— Я купил еды, — наконец, сказал Лайт, не придумав ничего лучше.

Эл медленно кивнул и поднялся из неглубокой ванны. Вода струилась по нему и стекала на пол. Когда он оказался рядом и несколько случайных капель коснулись кожи Лайта, то тот осознал, что Эл лежал в ледяной воде. Лайту невольно стало холодно от мысли, что Эл провел в холодной ванне столько времени. Эл же беззаботно вышел из ванной, таща за собой мокрый след от воды.