Эл скинул джинсы на пол и, подавшись вперед, поцеловал Лайта, вжимая его спиной в изголовье кровати.

Лайт расслабился, обвивая руки вокруг его шеи и отвечая на поцелуй. Он потерял бдительность, когда Эл, продолжая терзать его губы, отвлекая внимание, начал медленно входить в него.

Лайт выдохнул от боли и неожиданности. Несмотря на то, что сегодня была очередь Эла быть сверху, он надеялся, что этим вечером все будет по-другому. Эл был особенно нежным и не торопился, позволяя Лайту привыкнуть к ощущениям.

— Больно, Лайт-кун? — почти шепотом спросил Эл.

— Конечно… больно… ублюдок!.. — задыхаясь выпалил парень.

— Прости, скоро будет приятнее, — Эл склонил голову, с тоской глядя на Лайта.

Этим вечером в самом деле все было совсем по-другому.

Хоть было невыносимо больно, Лайт не стал возмущаться и вырываться. Почему Эл вдруг стал таким понимающим и добрым? Раньше он не стал бы ждать, пока Лайт привыкнет, а тем более спрашивать о его ощущениях.

Лайт снова зашипел от боли, когда почувствовал, что Эл толкнулся бедрами вперед. Скоро боль сменит наслаждение, которое стоит того, чтобы потерпеть. Лайт положил руки на плечи Эла и тот поднял голову, взглянув на него из-за спавшей на глаза челки.

— Извини, Лайт-кун… — пробормотал он.

— Все… нормально… — ответил Лайт, стиснув зубы.

Их взгляды встретились и все вокруг будто замерло. Их тела в предельной близости и тишина, тишина, от которой становилось не по себе.

— Я начну двигаться, Лайт-кун, — в конце концов сказал Эл, прерывая молчание.

Лайт кивнул, сильнее сжав плечи детектива. Каждый толчок отдавался болью и удовольствием. Краем сознания он понимал, что все это скоро закончится. Один из них должен исчезнуть.

Может быть, когда Эл окажется в холодном, как и он сам, гробу, эта ночь станет одним из драгоценнейших воспоминаний, которое он будет вспоминать снова и снова, терзаясь от бессонницы. Как он будет себя чувствовать, потеряв навсегда того, кого мог назвать равным себе?

Вдруг Эл резко потянул его назад, и Лайт съехал спиной на матрас, больно приложившись головой об изголовье, на которое недавно опирался спиной. Эл оперся руками по обе стороны от плеч Лайта и ускорил темп, буквально вбивая его в постель.

— Ты… чокнутый… — задыхаясь выдавил Лайт.

— Извини… Лайт… — пробормотал Эл, подхватывая его ноги под колени и закидывая к себе на плечи. Что-то с ним было не так, и Лайт испуганно смотрел снизу вверх на его черные, стеклянные глаза.

— Ублюдок, — процедил Лайт, морщась от боли.

— Ах, как… жестоко, Лайт-кун, — Эл вдруг улыбнулся и, протянув руку, убрал влажные волосы Лайта с его глаз.

Лайт чувствовал себя беспомощным в таком положении, к тому же начинала болеть спина:

— Это больно, Рью… Рьюзаки… Не мог бы ты… делать это… как обычно… — сбивчиво попросил он.

— Могу, — тихо сказал Эл, снова улыбнувшись, — но не этой ночью. Знаешь, иногда я не могу поверить в то, что ты Кира. Порой ты кажешься мне настолько совершенным, настолько красивым и идеальным, что я просто не могу убедить себя в том, что на самом деле ты… жестокий убийца… — Эл склонил голову, коснувшись щеки Лайта своими длинными, холодными пальцами. — Эта красота… Под ней скрывается чудовище, я уверен…

— Кто бы говорил, чертов… лицемер…

— А? Ты подразумеваешь, что я красив? — ухмыльнулся детектив. — Или что я чудовище?

— Всё вместе, — прошипел Лайт, сжимая в кулаке простынь.

— Вот как. Мы оба такие, Лайт-кун.

— Нет, я…

— Не говори ничего, — Эл наклонился и поцеловал Лайта, не отрывая от него внимательных черных глаз. — Я и так все знаю.

И Эл продолжил. Лайт задыхался от боли и наслаждения. Может, причина в том, что Эл продолжал играть в эту игру, но этой ночью секс был совершенно другим. Лайт еще не понимал, нравится ему такая перемена или нет, но давно ему не было так приятно. Эл делал все, что ему захочется.

Иногда Лайту казалось, что если он сейчас признается ему, то Эл спасет его.

Может, он заблуждался, но с каждым толчком Лайт думал: «Я Кира», и с каждым поцелуем Эла, который наклонялся, чтобы немного отвлечь его от боли, он мучительно думал: «Я Кира. Спаси меня, L». Но ни одна фраза, которая так и крутилась на языке, не сорвалась с его губ.

«Как думаешь, хотел ли я все этого? Нравится ли мне эта кровь, которой по локоть измазаны мои руки? Ты искренне веришь, что Кира это монстр, который поселился внутри меня? Ты веришь, что Ягами Лайт и Кира это две совершенно разные личности? Пожалуйста, только у тебя одного хватило смелости открыто выступить против Киры, только ты можешь спасти меня от него. Я признаюсь, я отступлюсь от всего, что меня с ним связывает, только пообещай спасти меня, L».

Резкая вспышка греховного блаженства застелила разум, топя в себе отчаянные мольбы Лайта о спасении. Внутренний Кира победил и на смену минутного восторга от яркого оргазма пришла пустота и ноющая боль в районе бедер. Спаситель Эл снова стал главным врагом в пылающих красных глазах.

Эл все еще нависал над ним, пытаясь отдышаться. Его смертный приговор окончательно подписан и запечатан.

Эл выдохнул и упал на постель рядом с Лайтом.

Лайт ждал, что он что-нибудь скажет, как обычно. Что-нибудь ужасно неромантичное, тупое и саркастичное. Он всегда портил этим атмосферу после секса.

Эл приподнялся на локтях, взглянув на Лайта, будто хотел что-то сказать, но в последний момент передумал и, потянувшись за одеялом, накрыл их обоих. Эл придвинулся ближе, и Лайт неосознанно обвил руки вокруг его талии, прижимая ближе к себе.

Может, тогда, когда границы в сознании Лайта на пару мгновений стерлись, он увидел Эла единственным, кто может противостоять Кире, но не сейчас.

Эл хотел спасти Лайта, но у него уже не было шансов на жизнь.

Эл должен будет умереть.

Может, не появись в этом мире Кира, Эл прожил бы долгую жизнь, разоблачая преступников и очищая мир от зла, но в эпоху самопровозглашенного Бога смерть Эла была только вопросом времени.

Их сказка имела место на существование только в мечтах.

========== Часть III. Глава 13: Справедливость не терпит лжи. ==========

Часть III: Пляска Смерти.

Глава 13.

Все физические явления так или иначе связаны с законами природы. Не существует того, чего нельзя было бы объяснить с помощью науки. Так принято думать. Но даже душа, доказательство которой все еще не найдено, зависит от силы тяжести. Душа — всего лишь безвольный дух, покинувший изношенное тело и запертый до того момента, пока не будет призван вновь вернуться на свет, а до этого момента он витает в глубинах ледяной, беспросветной пустоты.

Пустоте, которая холоднее, чем лед.

Если бы Ягами Лайт мог дышать, то почувствовал бы, как сковывающий ледяной воздух буквально замораживает внутренности. Но он не мог дышать. Было чудовищно холодно, но он не мог этого почувствовать, все, что у него оставалось — это память, благодаря которой он осознавал, что будь у него тело, то его мгновенно сковало бы льдом.

Лайт мог представить, будто все еще жив, будто может дышать и чувствовать. Будто у этой черной души есть тело.

Где он находился? Это пустырь? Странное пустое место без источников света, забвение, где от звенящей тишины можно было сойти с ума. Что это за место?

Вечность…

В этом месте не было времени. Возможно, в настоящем мире прошла уже сотня лет или же пара минут.

Лайт не думал о времени. В этом не было смысла. Он как Аврора уснул от сильнейшего заклинания и оказался во власти забвения. Все в этом месте застыло навечно.

В этом месте не было никаких рамок, ни временных, ни пространственных. Тут не было ничего. Самая настоящая пустота, из которой не было выхода.

Иногда Лайт думал о том, что он из себя представляет. Как он выглядит? Было очевидно, что у него не было тела, он не мог ни дышать, ни двигаться. Только существовать и мыслить. Но даже мысли были нечеткими и блеклыми, потеряв все краски. Остатки разума, если это можно так назвать, будто были усыплены каплей этилового спирта, подобно коллекционным бабочкам.