— Рьюзаки, скажи, ты же меня любишь? — прошептал Лайт, прижавшись лбом к его плечу, чтобы не смотреть на убийцу, отражавшегося в его глазах.

Эл помедлил и, проведя подушечками пальцев по его обнаженной шее, ответил:

— Да, Лайт-кун.

— Скажи, — тихо попросил парень. — Пожалуйста, скажи это.

— Я люблю тебя, Лайт-кун.

Лайт только кивнул, продолжая прятать лицо, как маленький ребенок, и поцеловал Эла в шею, краем глаза выцепив часы у кровати. 7:54.

Всего шесть минут.

Лайт был в отчаянии. Выпрямившись, он сел сверху Эла, глядя прямо ему в глаза.

— У нас нет на это времени, — грустно сообщил детектив.

— На что? — спросил Лайт, склонив голову и скользя руками по его талии под белой футболкой.

Эл смущенно улыбнулся и уронил голову на подушку, мечтательно глядя в потолок:

— Я так устал, нам пора начинать больше спать, — отметил Эл.

«Ты не устал, ты умираешь…».

Кусая губы, Лайт продолжал скользить ладонями по мягкой теплой коже. Эл закрыл глаза, наслаждаясь приятными прикосновениями.

— Рьюзаки? — тихо позвал Лайт.

Эл немного приоткрыл глаза, будто ему было тяжело держать их открытыми:

— Да… Лайт-кун? — спросил он, медленно закрывая глаза.

— …Я люблю тебя.

В этот раз он не получил никакого ответа. Эл еще дышал, но не проронил ни слова. Верный признак того, что Тетрадь Смерти добросовестно начала действовать.

Лайт нервно сглотнул и провел рукой до его сердца, задирая футболку. Его глазам предстал длинный шрам, тянущийся вдоль всей груди. Кожу стягивала вместе тугая шнуровка, похожая на шнурки корсета. Зрелище было ужасным, и Лайт продолжал ошеломленно разглядывать каждый стежок на шраме.

Чудовищная сила алхимии.

Цифровые часы у кровати показали 8 утра, и Лайт в ужасе чувствовал, как сердце под ладонью начало биться все медленнее, пока вовсе не остановилось. Все краски постепенно начали сходить с и без того бледного лица.

Вдруг Лайт заметил, как начали темнеть края швов и сквозь плотные стежки начала просачиваться кровь. Лайт отдернул руку и в ступоре замер, глядя, как кровь усиливается, стекая по ребрам и заливая белые простыни.

— Интересное зрелище, а? — хихикнул Рюк, заставив Лайта подпрыгнуть от неожиданности.

— Когда ты вернулся? — бросил Лайт, глядя на Бога Смерти через плечо.

— Недавно, — ответил Рюк, жонглируя двумя недоеденными яблоками. — Я ведь говорил, что не пропущу такое.

— Это не игра, Рюк, — с отвращением сказал Лайт.

Рюк забросил два яблока в огромную пасть и устремил красные глаза на хозяина Тетради.

— Тогда что же это? — фыркнул он.

— Это… Это…

Рюк хрипло рассмеялся, найдя растерянность Лайта забавной. Тот хотел было что-то сказать, но краем глаза заметил какое-то движение. Эл приходил в себя. Детектив сел, и окровавленная футболка сползла вниз, закрывая ужасный шрам.

Лайт нерешительно поднял глаза, встретившись с черным, непроницаемым взглядом.

Лайт был напряжен, готовясь к самому худшему. Он был готов к тому, что Эл может напасть, ведь он уже предупреждал Лайта, но тот упорно молчал.

— Ты любишь меня, правда, Лайт-кун? — вдруг спросил Эл тихим, но бесчувственным голосом.

Лайт тяжело вздохнул:

— Да.

— Если ты в самом деле меня любишь, то не возвращай больше к жизни.

Больше он ничего не сказал. Поднявшись, Эл молча вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Ошеломленный Лайт изумленно таращился на дверь, когда Рюк начал смеяться.

— Я удивлен, — фыркнул он. — Судя по последнему разу, я думал, что он убьет тебя.

— Я… Я не понимаю, — пробормотал Лайт. Казалось, что он слышит собственный голос откуда-то издалека. — Я… Я сделал это для него… Я думал, что он будет счастлив…

— Ты уверен, что сделал это не для себя? — хохотнул Рюк. — Судя по прошлой ночи, ты тоже не скучал.

— Но ты же видишь, какой он несчастный! — вспыхнул Лайт. — Я не понимаю, почему… То есть… Что я могу еще сделать?! Я думал, что если бы он смог хоть на какое-то время забыться… Хоть на минуту вернуть его к жизни… Я думал, что ему будет лучше…

Рюк доедал очередное яблоко, не выказывая абсолютно никакого интереса к его тираде.

— Знаешь, прошлой ночью… он говорил про алхимиков и о том, что алхимия — это всего лишь человеческая жадность… Возможно, он прав. Но если есть хоть какая-то возможность вернуть его к жизни, почему он не говорит?

— Какие же вы странные, люди, — перебил его Рюк. — Ты ничего не знаешь о смерти, поэтому боишься ее. Все эти алхимики… они были людьми, верно? Значит, они были живы и тоже ничего не знали о смерти. Возможно, поэтому они пытались всеми способами продлить жизнь. Я, конечно, не говорю о том, что быть мертвым лучше, чем быть живым, но я шинигами, так что я знаком со смертью, — горделиво заявил Рюк. — И об алхимии я, кстати, тоже кое-что знаю. Я наблюдал за этим миром больше, чем ты можешь себе представить. Ни сейчас, ни в те времена нельзя было полноценно вернуть мертвого к жизни. Даже ваша современная медицина далека от этого. Ученые и алхимики просто впустую тратили свое время. Возможно, ты не знаешь, но в прошлом стремление вернуть труп к жизни было запрещено как церковью, так и законом. А знаешь, почему?

Лайт изумленно покачал головой.

— Потому что это нарушает естественность природы, — сказал Рюк. — Поэтому и существуют шинигами. Мы — сама смерть. Наша задача очищать мир от людей, чье время истекло. Если бы не было смерти, мир был бы переполнен, людям стало бы тесно на этой планете, и на земле воцарился бы хаос и поножовщина. Мир нуждается в чистке. Люди боятся нас, но ведь мы не зло. Мы делаем свою работу. Люди не хотят умирать, но это необходимо для природной гармонии. Невозможно вернуть мертвых к жизни, это противоречит природе.

— Это ничего не объясняет, — отрезал Лайт. — Если Эл вернулся сюда из царства мертвых, то нужно либо вернуть его к жизни, либо обратно на небеса. Мы уже знаем, что его тела нет в могиле, что дальше?

— Ты думаешь, что делаешь добро, вживляя ему чужое сердце и заставляя умирать снова и снова? Я не думаю, что он скажет тебе за это спасибо. Ты не сможешь оживить его раз и навсегда, я ведь говорю, это невозможно. Напрасными попытками ты только усугубляешь свое положение.

— Я… — Лайт затих. — Я делаю… ему больно?..

— О-о-о, — красные глаза шинигами заблестели, и он рассмеялся. — Это агония. Ты перетягиваешь его с одной сферы существования на другую, его пропускает, словно через мясорубку. Человеку только один раз позволено пересечь эту грань, между жизнью и смертью. Ты пытал его, Лайт, пусть и неосознанно. Вот почему я думал, что он убьет тебя, ведь ты заставил его пережить это два раза. У него больше самообладания, чем я думал.

Лайт открыл рот, но снова не нашел слов.

— Я все еще не понимаю. Ты хуже любого алхимика, Лайт. Ради собственного удовольствия заставляешь своего друга умирать снова и снова, — Рюк ухмыльнулся. — Ты еще больший ублюдок, чем я думал.

Шинигами выпрямился и начал просачиваться сквозь стену.

— Почему ты не сказал, что я делал с ним?! — вдруг яростно закричал Лайт.

Рюк снова громко рассмеялся, наполовину вылетев из комнаты:

— Я хотел посмотреть, что он с тобой сделает. И, должен признаться, я немного разочарован.

Лайт почувствовал, как начинает щипать глаза, но слез больше не было.

Теперь он осознал, какую боль причинял Элу.

***

— Да ты мне чуть глотку не разорвал, — возмутился Мэтт, проводя кончиками пальцев по темнеющим отметинам, оставленными Мэлло. — Господи, да ты гребаный вампир, ты понимаешь?

Мэлло фыркнул и отвернулся, закрыв глаза. Он был еще в постели, в то время как Мэтт уже начал одеваться.

— Эй, подъем! — Мэтт повысил голос и бросил в него свои гоглы.

— Заче-ем? — застонал парень, продолжая лежать. — Мы же никуда не собираемся ехать. Мы просто будем работать над поисками Киры, я могу сделать это и здесь.

— Мы все еще не разобрали коробки, собранные Роджером. Ты ведь знаешь, что я не могу найти свой жесткий диск на терабайт уже месяц.