— Так лучше, — пробормотал он и почувствовал, как его член упирается в эрекцию Мэлло через ткани боксеров.

Мэтт толкнулся вперед, и Мэлло выгнулся, закусив губу.

— Какой ты нетерпеливый, — фыркнул Мэтт, — хочешь, чтобы я их снял? Но ведь в них теплее… — парень откровенно издевался.

— Сними их уже! — зарычал Мэлло. — Сними, черт возьми!

Мэтт мрачно ухмыльнулся и стянул с Мэлло боксеры, обхватив его член наподобие джойстика от старых приставок:

— Я, конечно, люблю, когда ты просишь, но…

Мэлло задыхался на постели от каждого движения парня, но когда большой палец прошелся влажной от смазки головке, он протяжно застонал:

— Мэтт, Богом клянусь, если ты будешь издеваться, я приставлю чертову пушку к твоей башке!..

— Ладно, ладно, — лениво кивнул Мэтт и, схватив его за бедра, ощутив при этом острую угловатость его костей, резким движением перевернул Мэлло на живот. Блондин приподнялся и попытался обернуться, чтобы возмутиться из-за такой грубости, но Мэтт толкнул его обратно, заломав руки за спиной.

— Ты говоришь со мной, даже не выбирая выражений, а вот с Ниа…

Мэлло так сильно сжал кулаки, услышав это имя, что костяшки заметно побелели, но он сдержался и ничего не сказал. Мэтт, продолжая крепко держать его руки, наклонился и потянулся к ящику прикроватной тумбочки.

— Где же ты, черт возьми… — процедил Мэтт, сосредоточенно копаясь в куче барахла.

Мэлло разочарованно простонал в подушку и приподнял голову:

— Ты потерял, что ли?

— Да не терял я, просто…

— Черт, забей, давай так…

— Тебе будет больно, идиот.

— Мэтт, если ты помедлишь еще хотя бы секунду, я перестану с тобой разговаривать.

— Хорошо, — нахмурился парень, захлопнув ящик. — Без проблем. Сам согласился. Но учти, что это будет чертовски больно.

— Можно подумать, я привык к нежностям.

— Не говори, что я не предупреждал, — Мэтт здорово вышел из себя от такой упрямости. Схватив его ягодицы, он раздвинул их большими пальцами и, вздохнув, начал входить.

Мэлло дернулся и болезненно вскрикнул, вцепившись в простыни. Было больно, ужасно больно. Казалось, что внизу все горело от агонии.

— Мог бы… хоть что-нибудь использовать для смазки… придурок…

— Заткнись, хватит ныть, как девственница, — ответил Мэтт. — Прими боль как мужчина.

Мэтт старался сдерживаться и не подавать виду, но на самом деле ему было не лучше. Двигаться насухую было страшно больно, оба мучили друг друга, но никто не собирался сдаваться. Мэтт впивался ногтями в его кожу, Мэлло выгибался и шипел от боли.

— Ну как… нравится? — задыхаясь, спросил Мэтт.

Мэлло молча кивнул, опустив голову и прижавшись лбом к постели.

— Отлично, — прошептал Мэтт и начал двигаться активнее, прислушиваясь к тихим всхлипам Мэлло, среди которых он услышал свое имя и тихий стон, но уже не от боли.

***

Когда Лайт проснулся, Рюк был в комнате, но, к счастью, изменяя своей привычке, не склонялся над постелью.

— Я ведь так и знал, — ликующе заявил шинигами, сверкая глазами и переводя взгляд с Лайта на спящего Эла. — Я знал, что между вами происходит что-то забавное, но ведь Эл парень!..

— Я ведь велел тебе не заходить сюда! — зашипел Лайт. — Убирайся к черту!

Но Рюк не двинулся с места:

— Ни в коем случае, — хихикнул он. — Я останусь и посмотрю, что будет дальше. Что мы имеем? Я достал тебе сердце, ты воспользовался им, провел веселую ночку со своим маленьким мертвым парнем, а дальше что? Ты не можешь оставить все как есть, пусть даже на двадцать три дня. О его смерти объявили во всех новостях, но даже если общественность и не знает его настоящей внешности, что насчет следственной группы? Как ты объяснишь Элу ее отсутствие? Скажешь, что они вышли на обед?

Рюк громко рассмеялся своей глупой шутке и перевернулся в воздухе.

Лайт уставился на Рюка, а потом опустил голову:

— Нет, я… Я уже все решил.

Рюк покосился на Эла:

— Но он все еще дышит, — отметил шинигами.

— Пока да, — Лайт обернулся, взглянув на спящего детектива. — Прошлой ночью я записал его имя в Тетрадь Смерти, после того, как он заснул. Если я сейчас не разбужу его, то он спокойно умрет… во сне.

Лайт потянулся к прикроватной тумбочке, достал тетрадь и, открыв ее на нужной странице, показал Рюку.

— «Эл Лоулайт, 8:00, мирно умирает во сне», — прочел Рюк. — Сердечный приступ?

— Я понимаю, что это жестоко по отношению к нему. Третий приступ… — Лайт бросил Тетрадь обратно. — По крайней мере, сейчас ему будет не так больно.

— Ты совсем ничего не понимаешь, да? — хохотнул Рюк.

Лайт нахмурился, снова почувствовав это неприятное ощущение того, что ему недостает какой-то информации.

— Что?.. — карие глаза прищурились. — Что ты имеешь в виду?

— Хе-хе, подожди и сам все увидишь, — радостно воскликнул Рюк и, помахав рукой, начал просачиваться сквозь стену.

— Нет! — крикнул Лайт, вскакивая с постели и оборачивая простыню вокруг талии. — Рюк! Вернись!

На мгновение в комнате воцарилась тишина, но вскоре огромная уродливая голова снова проскользнула в комнату, зависнув на стене, словно охотничий трофей.

— Не ты ли велел мне убираться?

— Это было до того… до того, как…

— Ладно, я вернусь. Я просто хотел взять с кухни яблоко, — фыркнул Бог Смерти. — Я за все сокровища мира не пропущу такое шоу, — и снова исчез.

Лайт взволнованно поджал губы и сел на край кровати. Оглянувшись, он посмотрел на Эла. Тот лежал на боку, подложив руку под щеку, и спокойно спал.

Лайт посмотрел на часы. 7:42. 18 минут до того, как Эл снова умрет. Лайт подумал, что логичнее было бы его разбудить и попросить одеться, ведь после того, как очнется старый Эл ему вряд ли понравится то, что он полуголый.

Лайт не хотел снова столкнуться лицом к лицу с разъяренным мертвым детективом, поэтому, решив перестраховаться, быстро оделся и сел на край постели рядом с Элом.

— Эй, — тихо сказал Лайт, положив руку ему на плечо.

Эл перевернулся на спину и, приоткрыв глаза, улыбнулся:

— Доброе утро, Лайт-кун, — он сладко потянулся. — Ты уже одет. Уже так поздно? Мы проспали?

— Нет, мы не… проспали, — выдавил Лайт, чувствуя болезненный комок, сдавливающий горло при мысли, что ему осталось жить пятнадцать минут. — Все нормально, еще… еще семь сорок пять…

— Ты плохо на меня влияешь, Лайт-кун, — зевнул Эл. — Видишь, я все еще сонный, а ведь когда-то мне не требовался сон.

Лайт натянуто улыбнулся и протянул ему одежду. Тот оделся и сел, запустив пальцы в густые волосы и растрепал их, затем повернул голову, встретившись взглядом с Лайтом.

— Лайт-кун, ты грустнее, чем обычно, — заметил сыщик. — Я тебя чем-то расстроил?

Лайт смотрел на него мгновение, затем покачал головой:

— Нет, все в порядке, — вздохнул он. — Я просто…

— Ну, по крайней мере, ты больше не плачешь. Я уж подумал, что ты разлюбил меня.

Эл мягко улыбнулся, притянув колени к груди и опустив на них подбородок.

— Конечно, я все еще люблю тебя. Я… Я плачу из-за того, что безумно тебя люблю.

Эл удивленно моргнул:

— Разве это нормально?

— Я… Я не знаю. Я уже ничего не знаю.

— Я думаю, что это странно — плакать из-за того, что любишь кого-то. Тебе становится от этого легче?

— Ну, просто… — Лайт замолк, пытаясь подобрать слова, но в итоге просто покачал головой. — Нет, ты прав… Это глупо.

— Я не говорил, что это глупо. Я сказал, что это странно.

— Кто знает, может… может, в один прекрасный день ты заплачешь из-за того, что полюбишь кого-то… так же сильно… и тогда ты поймешь меня.

Эл усмехнулся:

— Ты говоришь со мной, как родитель с ребенком.

Лайт промолчал, пропуская эту фразу мимо ушей.

— Лайт-кун?

Не говоря ни слова, Лайт взял детектива за плечи и, снова толкнув на кровать, навис над ним, глядя в черные глаза, а затем наклонился и поцеловал. Эл тут же покорно ответил, обвивая руки вокруг его шеи.