- Но я не… - Кесса взглянула хеску в глаза и осеклась.

- В Ойти заглядывают караваны знорков, - процедил сквозь зубы Хейлог. – Первый же из них заберёт тебя обратно в Орин. И, ради твоей жизни, не открывай рот при Кардвейте!

…Колючие ветви с длинной мягкой хвоёй покачивались на холодном ветру. С гор тянуло прохладой, ветер свободно гулял по «ущелью» широкого караванного пути, шуршал листвой, ерошил тусклую шерсть на загривках мёртвых Хонтагнов. Четверо неживых молча стояли вокруг Беглеца, и Кесса, съёжившаяся на его спине, поневоле разглядывала их. Кое-где мех на их телах вылез, оставив проплешины, местами кожа стала белесой и поблескивающей, как стекло, усы выпали, когда-то чуткие уши замерли неподвижно и съёжились от усыхания. Грудь и живот каждого мертвяка были рассечены сверху донизу, и швы не затянулись – напротив, плоть ссохлась вокруг стянувших её шнуров так, что можно было заглянуть внутрь. Кесса заглядывать не стала.

Беглецу наскучило лежать на брюхе, и он поднялся, встряхнулся всем телом и шагнул к ближайшему кусту. Мертвяк без единого слова встал перед ним, загородив дорогу, и приподнял руку. Анкехьо рявкнул на него, но неживой не двинулся с места. Беглец фыркнул и подался назад.

- Да иду я! – крикнул из зарослей Делгин, хруст ломаемых веток стал громче, но харайга, сидящая на ветке над кустами, даже не повернула головы. Она смотрела на дальний край поляны – там возился ещё один мертвяк, закапывая яму с объедками. Судя по тихому скрипу с ветвей и из недоеденных кустов, яме не суждено было долго оставаться зарытой.

Делгин с ворчанием миновал строй нежити и высыпал ветки и листья перед мордой ящера.

- Можно мне покормить его? – Кесса опустила ноги с панциря, и холодные взгляды мертвяков остановились на ней.

- Он сам есть умеет, - буркнул Делгин, садясь рядом.

- С земли ему неудобно, - покачала головой Кесса.

- Всё ему удобно, - громко фыркнул Оборотень.

Ящер нехотя ощипывал листья и косился на другой край поляны – туда, где свободно паслись по кустам рассёдланные ихуланы. Чуть поодаль собирали вещи и упряжь путешественники-Хонтагны, и кто-то уже махал Оборотню – пора было седлать ящеров.

- Так и будет всю дорогу? – Кесса указала на кольцо мертвяков.

- Если Беглец удерёт, плакало моё жалование, - сморщил нос Делгин.

- А мне-то можно отойти… и чтобы ни ты, ни мертвяки за мной не ходили?

- Мне велено за тобой следить, - Оборотень отвёл взгляд. – Ты лучше не зли Кардвейта. Хейлог ему чего-то наговорил про тебя, теперь он не в духе.

- А на что обиделся Хейлог? – Кесса мигнула. – Мы и не говорили почти…

Делгин молча встал и пошёл к ихуланам. Харайга на ветке приподняла хохолок и призывно замахала хвостом. Караван уходил с поляны, и мелкие существа собирались на пир.

…Плоская зелёная хвоя на ветвях сменилась тонкой и серебристой, харайги сгинули – теперь над дорогой в поисках объедков и падали кружили вороны. Сквозь поредевший лес Кесса видела на горизонте серо-белесую стену, поднимающуюся к небесам, пологие склоны, заросшие кустарником, и острые скальные зубцы над ними. Ветер усилился. Делгин принёс циновки и накрыл Беглеца поверх мягкой кошмы. Теперь шипы под покрывалами приходилось искать на ощупь – или садиться прямо на них и находить их собственным седалищем.

- Хорошо, что ты не Двухвостка! – вздыхала Кесса, ёрзая на панцире. – Вот у них иглы так иглы…

Караван Хейлога поднимался в горы не один – на опушке леса с ним поравнялась вереница чужих повозок, за ней – ещё одна. Незнакомые Оборотни перекликались с Делгином, и вой гулял над холмами, тревожа пасущихся на склонах товегов. А впереди, на зубцах скальной гряды, блестел лёд, а ещё выше, над одинокой вершиной, струился чёрный дым, столбом поднимаясь над низкими облаками.

- Что это? – прошептала Кесса, зачарованно глядя на дымящуюся гору. Она уже видела подобное – в книге о Речнице Ойге…

- Это Церикс, - пожал плечами Оборотень. – Гора как гора. Дымит часто, но чтобы плевалась – этого я не видел.

- Церикс? Там нас ждёт большой караван? – Кесса посмотрела на гору и поёжилась. «Смелый народ тут живёт…»

- Да, у ртутных рудников, - кивнул Делгин. – Эти Хонтагны не любят спускаться в Хоугет – едут напрямик в Ойти. Вот там хорошо платят!

Он сощурился, вглядываясь в белеющие зубцы, и указал на едва заметную чёрную точку на склоне.

- Это дозорная башня Хоугета. Мы пройдём под ней. Оттуда уже два шага до киноварных шахт, и там будет ночёвка. Если не мешкать, успеешь посмотреть на старый беличий город.

- Да? И на могилу Речника Кевегна? – Кесса вздрогнула, но не от холода. – Но Кардвейт меня не отпустит…

- Но и не удержит, - ухмыльнулся Делгин.

…Скалы здесь громоздились одна на другую, и у Кессы кружилась голова, стоило ей посмотреть вверх. Вниз, в бездонные пропасти, она и вовсе старалась не заглядывать. Даже анкехьо, огромный панцирный ящер, был крохотной песчинкой на склоне самой маленькой из этих гор. За громадной дозорной башней – древней, изрезанной ветрами, едва отличимой от здешних скал – дорога уходила в сторону, петляя по склонам, и выводила на бескрайнее плато, уставленное многоцветными шатрами. Увидев его, Беглец замедлил шаг и заревел так громко, как только мог. Горы подхватили его зов, Делгин прижал уши, мертвяки молча направили на ящера копья. С плато донёсся ответ, и Кессе показалось, что камни дрожат, сотрясаемые рёвом.

- Тут много твоих родичей, - прошептала она, распластываясь на панцире. – Тут тебе скучно не будет!

…Гомон, рёв и топот на плато стихли только в сумерках, когда все шатры были расставлены, животные – привязаны и накормлены, а места в бесконечно длинной веренице караванов – поделены. Кардвейт успел к самому отъезду – на рассвете Хонтагны отправлялись в путь.

- Хаэй! – окликнул Кессу Делгин, спускаясь с откоса. Он был весел, чему-то усмехался и на ногах держался нетвёрдо.

- Солнце садится. Идём!

«Не потерять бы дорогу,» - думала Кесса, едва поспевая за проворным Оборотнем. Он почти бегом спускался с плато на отвесный склон. Тут была когда-то мощёная дорога, и остатки плит, ограждавших её, ещё виднелись из-под серой травы. Внизу – за прилепившимися друг к другу скалами – простиралась тёмная, почти чёрная в багровом закатном свете равнина, а за ней блестела вода. Из-под скал выползал сизый дымок, и от него защитная печать на коже Кессы жглась и щипалась.

- Киноварь жгут, - поморщился Делгин. – Дрянь, не воздух!

- Тут, внизу, шахты? И мы сидим над ними? – поёжилась Кесса. «Шахты, шахты… Шахты с немёртвыми работниками и механизмами из костей! Ох, не к добру всё это…»

- Не шахты. Малые печи. Большие – в той стороне, мы мимо пойдём, - махнул рукой Делгин, высматривая в траве прочные, не расшатанные плиты.

- А тут есть стража? Им сказать бы про Саркеса… - Кесса едва не запнулась на последнем слове. Тут, среди гор, она казалась себе очень маленьким существом – и все её дела представлялись полной ерундой. И если уж торговец Хейлог со своим маленьким караваном не захотел её слушать…

Делгин остановился и обернулся.

- Хейлог тогда поверил тебе. И в Роохе он говорил со стражей. Они так над ним смеялись, что он до сих пор злится. Я не хочу, чтобы смеялись и надо мной. Ничего не случилось ни в Роохе, ни в Хоугете, и никаких знорков-Некромантов там не было. Может, ты и Чёрная Речница, но…

Он вздохнул и пошёл дальше.

Кесса видела перед собой лишь его спину, пока дорога не вильнула влево, плотнее прижимаясь к откосу. Оползни слизнули половину террасы, оставив лишь узкую тропу, усыпанную булыжниками. Одинокий кривой фаман, неведомо как выросший над обрыве, оплёл камни корнями и занавесил путь ветками. Хвои на них почти не было.

- Вот он, город земляных белок, - прошептал Делгин, пробираясь под аркой ветвей и ступая на поваленную арку ворот. – Говорят, он назывался Цериксом, по имени великой горы.

Кесса остановилась посреди заросшей тропы и подняла взгляд на обрыв. Она не сразу поняла, что видит.