От напряжения прямо уши заложило. Шевели мозгами, Бляхин. Спасай себя! И о сыне подумай. Пропадет без тебя мальчонка…

– Я так полагаю, что не надо Клобукова арестовывать, – спокойно, раздумчиво сказал он вслух. – Это будет ошибка. Вы его правильно определили. Не такая уж он мямля. На себя наклепать – это они, интеллигенты, могут, а давать показания против других – им проще сдохнуть. Опять же – не мое дело и вам виднее, – но наркомюста Крыленку тревожить не надо бы. Переполошится, пойдет жаловаться к товарищу Сталину, поломает вам всю разработку. Еще и от товарища Ежова огребете. По-другому надо с Клобуковым. По-умному.

– Ну-ка, ну-ка?

– Не его надо взять, а жену.

– Почему? Объясни. – Шванц смотрел с интересом. – Ну возьмем, и что нам с той жены?

– Не в жене дело. В детях. – Филипп заговорил уверенней. – Человек как устроен? Чего перед собой не видит, того вроде как и нету. В тюрьму посадим Клобукова – упрется. А тут он дома, с сыном, с дочкой. Они плачут, спрашивают, где мамка. Упираться, когда родные дети плачут, труднее. Пусть Клобуков подумает, кто ему дороже – какой-то там Бах или жена с сыном-дочкой. Опять же очень хорошо, что у него дочь инвалидка. Таких больше любят, сильней жалеют.

Шванц молчал. Один глаз зажмурен, второй – холодный, неподвижный – не отрывался от бляхинского лица.

– …Да, полезный ты человечек. Психологически расчет тонкий. И с Крыленкой ты прав. За самого врача он вступится по полной, из-за операции, а за жену навряд ли. Максимум – позвонит, поинтересуется. Наврем ему что-нибудь… Решено. – И ладонью по столу, бодро. – Прямо сейчас берем жену. Денька три-четыре дадим Клобукову дойти, а там и дожмем. Молодец, Бляхин. Награда тебе за смекалку: иди, читай увлекательную беллетристику. Готовься к встрече с автором. Эту линию мы тоже пока отпускать не будем.

Дожив почти до семидесяти лет, Карл Ветер не знал, что такое страх. Как-то не доводилось бояться. Один раз в Северном Ледовитом заглох двигатель, а через некоторое время засорился запасной, и батискаф начал медленно опускаться. Подумалось, отстраненно так: а вдруг в компрессоре закончится аварийный запас воздуха раньше, чем меня найдут? И стало неприятно. Но ничего такого, о чем пишут в старинных романах – стук зубов, ледяная дрожь, волосы дыбом (они тогда еще были, волосы), – с Карлом не случилось. Он решил, что это из области художественных преувеличений.

Но при виде китайца, за которым Ветер так истово гонялся, он испытал не охотничий азарт, а нечто очень похожее на книжный ужас. Задрожали и ослабели колени, в глазах потемнело, а по скальпу пробежала щекотка – если б были волосы, то, может, и зашевелились бы.

Спокойно, сказал себе Карл. Спокойно. Мне страшно, потому что я думал: я охотник и иду по следу, а на самом деле здесь выслеживают меня…

Можно нажать сигнал вызова муниципальной полиции – вон красный рычаг, около автоматов. Но что дальше?

Китаец и двое остальных одеты в черные костюмы – так экипируется охрана высших должностных лиц. У них наверняка служебные значки, и полиция просто возьмет под козырек. Закончится тем, что задержат самого Карла. И никто никогда не узнает о заговоре…

Нужно оторваться. Всё остальное потом: собраться с мыслями, выработать новый план… Потом.

Он кинулся вниз по эскалатору, оглядываясь через плечо. Людей в черном было не видно. Замешкались? Отлично!

Проехал две остановки, пересел на другую линию, потом еще раз.

Всё. Оторвался.

Куда теперь?

Перебрал несколько вариантов. Остановился на самом правильном. Единственно правильном.

Сел на зеленую ветку. Конечная станция – «Речной вокзал». Там на катер и к Каролине, на Олений остров…

Ветер стоял в конце вагона, напряженно размышлял, рассеянно глядя через стеклянную дверцу в соседний тамбур.

Вдруг его замутило.

Там, спиной, покачивался человек в черном. Рядом еще один. И еще. Первый чуть повернул голову, скосил глаз. Глаз был узкий!

Как?! Откуда?! Ведь несколько раз проверял – слежки не было! На прошлом перегоне заглянул в соседний вагон – чисто, никого!

Кто эти люди, умеющие следить так, что от них не отвяжешься?

Наверное, бывшие работники Резидентуры – упраздненного отдела ФСБ, засылавшего в Империю секретных агентов. Они проходили курс специальных дисциплин, которым теперь нигде не учат. Но люди-то остались. Со всеми своими навыками. Вполне естественно, что кто-то из них мог попасть в охрану регулятора.

Стоп. Может быть, они думают, что честно выполняют свои обязанности и участвуют в чем-то законном?

Мысль была славная, но долго не продержалась. За старшего у них Ван Мынь, а этот уж точно преступник и убийца.

Карлу впервые пришло в голову, что его тоже могут убить. Сегодня. И, может быть, очень скоро.

Он сначала сильно удивился, потом так же сильно разозлился. Симптомов страха, во всяком случае, не ощутил.

А заодно придумал совершенно гениальный трюк, как избавиться от «хвоста» (черт знает, из каких чуланов памяти или прочитанных в детстве книжек выплыло это слово).

На остановке, когда двери уже закрывались, придержал их и выскочил.

Мимо проехал поезд. Из-за стекла очень близко, с метрового расстояния, на Карла смотрел китаец. Его лицо было неподвижно, припухлые глаза поблескивали холодным, каким-то неживым блеском.

Ветер сосредоточенно посмотрел на часы, покачал головой – будто вспомнил о чем-то в самый последний момент, потому и выскочил на платформу. Деловито побежал прочь по перрону, словно бы к выходу.

Но когда поезд скрылся в туннеле, вернулся назад и сел на следующий. Доехал до «Речного». Сначала осторожно высунулся из вагона и только потом вышел.

До конечной доезжали немногие. Среди нескольких человек, направившихся к эскалатору, никого в черном не было.

Но успокоился Карл, только когда выбрался из Оранжереи наружу, к реке, и подставил лицо холодному ветру.

Теперь уж точно всё. На острове, у Каролины, никто его не найдет.

На обсерваторском катере тоже всё оглядывался.

Нет, никто за ним не плыл. И на причале никого не было.

Уф. Оторвался!

– Здесь что-то не так, – сказала Каролина. Она была в голубом рабочем халате. Стояла рядом со своей гигантской трубищей, направленной в небо, – словно жрица у подножия истукана. – Откуда взялся этот… как ты его назвал – «хвост»? Причем именно тогда, когда ты докопался до разгадки? И почему они безошибочно находили тебя вновь и вновь? Ну-ка, стой смирно.

Она подошла к столу, уставленному сложной аппаратурой, и навела на Карла дуло какого-то прибора.

– Что это?

– Абсорбер. Улавливает сигналы с орбитальных телескопов. Принцип работы тот же, что у ваших устройств, которые присматривают за психами. Не дергайся!

Он застыл.

Каролина хищно присвистнула.

– Что и тре.

Подошла, пошарила рукой по его плечу. Наклонилась. Отцепила пальцами маленький прозрачный квадратик.

– Это же «липучка»! – поразился Ветер. – Как она могла сюда попасть?

– Думай. Вспоминай.

Он ахнул.

– Когда мы с тобой… в коридоре… Мика! Хлопнул меня по плечу! Как раз по этому месту! Мика?! Дельфин?!

У Карла снова, как при виде Ван Мыня, по скальпу побежали мурашки.

А Каролина была спокойна.

– Одной загадкой меньше. Понятно, как они тебя находят. Откуда узнали, что за тобой нужно следить, тоже ясно. Кто-то их предупредил. Скорее всего, твой губастый друг. Или же у тебя в кабинете прослушка.

– Мика? – пробормотал Ветер.

Это невообразимо… Но что тут вообще вообразимо?

– Ветер, ты весь белый. – Она смотрела на него с тревогой. – Тебе плохо?

– Мне очень плохо. Мир… совсем не такой, как я думал всю жизнь. Он… враждебный. Я не знаю, кому верить и доверять. Никому нельзя. Только тебе.