– У девушек такое бывает, – сказала брюнетка. – Покучумает и вернётся.

– Не уверен, – сказал Яков. – Но очень надеюсь.

– Что-то ты совсем кислый! – сказал молодец. – Пошли-ка, приятель, с нами. Тоску разгонять…

– Спасибо, конечно, – сказал Яков. – Но я как-нибудь здесь перекантуюсь.

– Тебе ночевать негде? – спросила первая девица.

– Тётка у меня в Москве живёт, – сказал Яков. – Только к ней в ночи не попрёшься.

– Из каких краев будете? – спросил еще один из компании, очкарик с внешностью стиляги. – Чувствую по говору, что волжский.

– Из Саратова родом, – сказал Яков. – А вообще в Алма-Ате на Чимбулаке работал.

– Чимбулак это грандиозно, – сказал молодец. – Мне там больше понравилось, чем в Альпах. Пошли, посмотришь, как «золотая молодежь» живёт.

Так они и познакомились. Молодец Олег, студент МГИМО и сын замминистра иностранных дел, каратист и любимец женщин, очкастый Сергей, студент того же заведения и сын советского посла в Польше, Вика и Катя, профессорские дочки и по совместительству студентки университетского филфака и бородатый Пётр, скромно обходившийся без постоянной спутницы и имевший профессию, вызывавшую почти религиозный трепет у девушек – фарцовщик.

Под утро девушки разбрелись на ночлег по просторной квартире родителей Олега, а мужчины устроили, как выразился Сергей, «мозговой штурм».

– Милиция это, конечно, хорошо, – сказал Олег. – Только меньше, чем через три недели начнётся Олимпиада, им не до поиска приезжей казашки.

– Порыскать по общаге это идея, – сказал Сергей. – Надо довести до ума.

– Я туда как раз и собираюсь, – сказал Яков. – Пораспрашиваю абитуриентов.

– Вас, мой дорогой волгарь, вахтерша на порог не пустит, – сказал Сергей. – Там порядки монастырские. Фотография девушки есть?

– Есть, – Сказал Яков и достал из чемодана фотокарточку. Жемка, снятая на фоне заснеженного Чимбулака, была ослепительно красива.

– Звезда Востока! – одобрительно сказал Олег. – Уважаю! Петруччио, дёрни своих. Ну, там валютные бары, гостиницы для интуристов.

– Не понял, – сказал Яков. – Причём тут интуристы?

– Это рабочая версия, – сказал Олег. – На всякий случай. В Москву сейчас много иностранцев приехало.

– Есть идея, – сказал Сергей. – Работает у меня на студии Горького приятель помощником режиссера. Поеду-ка я к нему, попрошу мандат на предмет моих полномочий для подбора актрис в какой-нибудь фильмец. И с сим мандатом и фотографией уважаемой барышни навещу «Щуку». Думаю, что смогу что-нибудь узнать.

– А мне что делать? – сказал Яков. – Не могу же я сложа руки сидеть…

– А тебе выпить водки и постараться заснуть, – сказал Олег. – Напомню, этот город называется Москва. Это мы здесь как рыба в воде.

Его разбудила Вика. Выдала ему полотенце и отправила в душ.

– Сначала мыться, а потом завтрак, – сказала она. – Может тебе постирать чего?

– Нет, спасибо, – сказал Яков. – Сколько же часов я спал?

– Двое суток, – ответила девушка. – Мы даже проверяли, ты вообще дышишь?

– Ни фига себе! – сказал Яков. – Лихо меня разморило. А где ребята?

– Жду вечером, – сказала Вика. – Ты яичницу с помидорами будешь?

– Буду, – сказал Яков. – Ты не знаешь, они чего-нибудь узнали?

– Мне ничего не говорили, – сказала девушка. – Значит так, завтрак, потом гуляем по Москве, так время до вечера и пролетит.

Время действительно пролетело быстро. Вика явно была отличницей и поэтому её рассказы о московских достопримечательностях были чересчур детализированы, но Яков с удовольствием купался в этом словесном потоке, словно в воздушной вате. После смотровой площадки на Воробьевых Горах они зашли в небольшую церковь, притулившуюся на спуске к Москве-реке.

– Это неофициальная церковь университета, – сказала Вика. – Здесь на крёстный ход столько народа собирается, в том числе известные люди – художники, писатели…

– Мне бы какую-нибудь старушку, – шёпотом сказал Яков, вспомнив совет следователя. – Молитву надо правильно прочитать.

Народа в церкви не было, только у самого амвона священник беседовал с неопрятного вида старушкой, державшей подмышкой большой алюминиевый таз. Старушка была явно чем-то взбудоражена, священник периодически трогал её за рукав и пытался урезонить.

– Странная она какая-то, – сказала Вика. – Ну её в болото… Ой, мы же в церкви. – Она прикрыла ладошкой рот.

Старушка вдруг резко оттолкнула руку священника, обернулась, стремительно посмотрела на Якова и зло крикнула ему: «На бога надейся, а сам не оплошай!» Она швырнула из всей силы таз на пол и пошла прочь на выход.

Этот гул ещё стоял в ушах Якова, когда вечером в квартире Олега он слушал рассказ этой странной девушки.

– Марьяна Царьградская, – первым делом представилась она всей честной компании. – Я пока ещё официально Наташа Нечипоренко, но уже подала документы в паспортный стол на перемену имени и фамилии. Я теперь учусь в театральном.

– Поздравляю, барышня! – сказал Олег. – Царьградская, на мой взгляд, длинновато. Артистический псевдоним должен быть коротким. Почему бы, к примеру, не Марлен Дитрих.

– Где-то я уже слышала эту фамилию, – сказала не вполне официальная Марьяна. – Это фигуристка из ГДР?

– Ваятельница, – сказал Сергей. – Повтори нам, пожалуйста, милая, то, что ты рассказывала мне сегодня днём.

– Про Жемку? – сказала барышня. – Да, пожалуйста.

С Жемкой их поселили в одну комнату в общежитии. Первые дни была ещё третья, Настя из Кирова, но та быстро свалила на квартиру к родственникам, или не к родственникам, потому что, ей показалось…

– Не отвлекайся! – сказал Сергей.

После первого тура они сидели на лавочке на Тверском бульваре и предавались мечтаниям. Среди мечтаний было и вполне меркантильное желание посетить кафе на втором этаже гостиницы «Националь» или хотя бы коктейль-холл на Пешков-стрит. Вообще, можно было пойти и на свои, но, и, это было твёрдое мнение пока ещё Нечипоренко, девушкам в Москве неприлично ходить за свои. Жемка улыбалась, но не возражала.

– Она стеснительная! – сказала всё-таки пожалуй уже Марьяна. – Ясное дело, только с гор спустилась.

И тут произошла сказка. К ним подошли двое. Один – наш, переводчик. А второй… «Второй был вылитый Ален Делон, – сказала уже окончательно Марьяна. – Высокий, с лицом словно выточенным из бронзы, в сапогах из змеиной кожи. Мексиканец, ни бельмеса по-русски».

Они разговорились, через переводчика, и тут же были приглашены в ресторан «Сказка».

– Богатый мексиканский буратино, – сказал Олег. – Это самый дорогой загородный ресторан.

– Сын миллионера, кинопродюсер, – сказала Марьяна. – Приехал в Москву, снимать город в преддверии Олимпиады. Он так и вцепился в Жемку, сначала глазами, а потом уже и руками. Я не очень понимаю всю эту восточную красоту, но на цвет и вкус товарищей нет.

– А что было потом? – спросил Яков.

– Ничего особенного, – сказала Марьяна. – Мы с переводчиком всю ночь напролёт гуляли по Москве, по бульварам, знаете ли…

– Да-да! – сказала Вика. – Любимое занятие всех приезжих девиц гулять по ночным бульварам столицы.

Марьяна оставила колкость без внимания:

– Жемка пришла в комнату общежития следующим вечером, собрала вещи, сказала, что передумала поступать. Больше я её не видела.

– Больше ничего не сказала? – спросил Яков.

– Сказала, что они поедут с Раулем в Ленинград, а потом в Одессу. И что у неё будет совсем другая жизнь.

– На каком же языке они разговаривают? – сказал Яков.

– Язык любви не требует слов! – со всей слащавостью опереточной примадонны произнесла Марьяна. – Особенно с сыном миллионера…

– Ну что ж, замечательная моя фигуристка, как и обещал, предлагаю уединиться в моей комнате и посмотреть новейшие журналы моды, – сказал Олег. – Нашим друзьям надо переварить информацию.

– Я с удовольствием! – сказала Марьяна и, взяв под руку Олега, удалилась.

– Коньяка налить? – спросил Петруччио.