Но время работает не на жизнь, и этого взгляда мало, чтобы спасти Нейтана, и вот сейчас он снова повернётся к этим людям, и даже успеет сказать пару слов, и…
…не дожидаясь этого, Питер шагнул, смещая его, занимая место у микрофона, игнорируя круглые возмущённые глаза Паркмана и пронизывающий прищур брата, смущённо улыбнулся тому самому вылезшему вперёд парню с камерой, и неловко принося свои извинения за то, что имел наглость и смелость перехватить нить заявления в самый волнительный момент, кинулся спутанно объяснять, что хотел бы лично рассказать, а, главное, продемонстрировать то, ради чего они тут все собрались. Он тараторил и сбивался, и лихорадочно соображал, какая из его способностей лучше всего подошла бы к случаю, и отчасти ждал, что это выяснится само собой, как это нередко с ним бывало, и совсем не удивился, когда после его «я могу…», грудь прошила раскалённая игла. И – через бесконечно длинный миг – ещё одна.
Он даже не слышал звуков выстрела.
Он просто был счастлив, что успел вместо Нейтана.
* *
И всё было так же, как во сне, кроме того, что они поменялись местами.
Крики, вспышки, визги, подхватившие руки, шумовая завеса, замедлившееся время и переставшие иметь значение посторонние звуки. И только они вдвоём посреди окружающей вселенской пустоты. Два цветка на – своей! – груди и божественно прекрасное лицо брата прямо перед собой, но на этот раз прекрасное не затихающей слабостью и близостью к небесам, а страхом, таким живым, чудесным страхом, таким напрасным страхом, ведь он должен был знать, что Питер не может умереть.
Как покойно было так лежать, в его руках, дыша с ним одним воздухом и не видя ничего за его склонённой фигурой. Если в несостоявшейся параллельной реальности, свершившейся лишь во сне, Нейтан чувствовал то же самое, то тогда становилось понятно, почему он был настолько умиротворён.
Питер схватил его за локоть, безуспешно подаваясь навстречу, вдруг испугавшись, что Нейтан захочет продолжить выступление. Этого никак нельзя было допустить. Возможно, он уловил эмоции затаившегося убийцы, или просто откуда-то это знал, но он был уверен, что не позволив брату встать, он спасёт его уже наверняка. Жаль, что он не мог издать ни звука, места ранения жгло, да и пули были ещё внутри, и горло пропускало только хрипы.
Запаниковав от его очевидного беспокойства, Нейтан ещё ближе склонился к нему, поглаживая по щеке и выговаривая шепотом что-то успокаивающее, боясь сделать лишнее движение, способное причинить брату боль, и, похоже, до сих пор опасаясь, что его бессмертие однажды может дать осечку.
- «Всё хорошо… Нейтан, всё хорошо», – мысленно коснувшись, попытался унять его волнение Питер. Осторожно, старательно избегая лезть дальше.
Нейтан моргнул, и, немного расслабившись, взглядом дал понять, что понял, но пока всё не уляжется, пока не выведут всех людей, и Паркман не перекроет все выходы; в конце концов, пока он не увидит затянувшиеся раны на груди Пита – он всё равно его не отпустит. Коротко глянув на не особо пока удачные попытки копов расчистить помещение от возбуждённых произошедшим, не желающих уходить, пробивающихся к ним репортёров, Нейтан спешно вернулся взглядом к брату. Казалось, что пока он на него смотрит, и держит, то всё действительно будет хорошо, а вот если отвлечётся слишком надолго, то тогда никто никаких гарантий не даст. И чёрт с ним, с выступлением.
Тот и не сопротивлялся. Смотрел неотрывно, изредка моргая, затаившись под поглаживающей его ладонью, и не сопротивлялся.
Жизнь, хоть и временно, всё же покидала его, но это было не страшно, только тревожно за Нейтана, тот, кажется, поставил себе целью поддерживать биение его сердца одним только взглядом, передавая свои жизненные силы так долго, как мог.
Так самоотверженно, так бессмысленно, но в этом было что-то такое важное…
Хотелось надеяться, что, остановившись, его сердце не будет молчать слишком долго. Его ритм совсем уже затихал, и последние силы Питер потратил на то, чтобы сжать ещё раз локоть Нейтана и взглядом пообещать очень скоро вернуться.
Выдохнул с последним ударом и потерял связь с миром живых.
А придя в себя, дёрнувшись и часто задышав, чуть не охнул, почувствовав себя крепко прижатым к брату, в защитном коконе его рук. Объятие усилилось в ответ на появившиеся признаки жизни, и, только после нескольких тяжёлых выдохов Нейтана, снова немного ослабло – ровно настолько, чтобы Питеру перестало быть больно, но не настолько, чтобы он вздумал начать высвобождаться.
Только сейчас, при порядком разреженной толпе, Нейтан начал осознавать, насколько они были на виду.
Укрывая от чужих назойливых взглядов, удерживая и не выпуская очнувшегося и, к счастью, не возражающего против этого брата, он сурово посматривал на оставшихся снующих репортёров.
Лучше даже и не думать, что именно завтра покажут по новостям. Мать будет шокирована. Наверняка поймёт, какие именно карты они собирались раскрыть. Разозлится, и снова не будет лезть в их жизни какое-то время. Уже ради одного этого стоило всё это затевать.
А вот стоило ли миру знать о людях со способностями и всех вытекающих отсюда последствиях, Нейтан уже не был так уверен. Два веских контр-довода, прошивших грудь Питера, оказались для него чертовски убедительны.
Лампа вдалеке так и продолжала мигать, у стены лежали неубранные провода, в конце коридора то и дело мелькал хмурый Паркман.
Оцепеневший, временно перегоревший, всё ещё пытающийся прийти в себя и сбежать от случившегося дежавю с безвольным телом Питера на руках, исцеляясь теперь ощущением напряжённых мышц под своими ладонями, Нейтан смотрел перед собой, мысленно пролистывая гипотетические заголовки завтрашних новостей, и не замечал, как машинально перебирает пальцами волосы на затылке Пита, укачивая того, как в детстве.
Не зная и не видя, как тот, кляня себя и блаженно уткнувшись в живот своего замечательного, правильного, самого лучшего в мире брата, почти по-настоящему умирает от шершавых касаний рубашечной ткани и пробивающихся сквозь неё пульса и тепла. Как дышит, коротко и редко, боясь сорваться и зареветь, и млеет украдкой от захвативших затылок неспешных пальцев. Как ненавидит себя, понимая, что окончательно пропал…
====== Часть седьмая. Степени отречения. ======
…чудесное выздоровление произошло во время пресс-конференции в небольшом городе на западе Техаса. Шокирующие кадры, которые крутят снова и снова в новостях и на ютубе, вызвали…
…очевидцы уверяют, что младший брат Нейтана Петрелли, несколько месяцев назад избранного в конгресс, умер у него на руках. Факт воскрешения засвидетельствован не был, но впоследствии молодого человека, погибшего на глазах десятков людей, видели живым и здоровым, выходящим из здания полицейского участка под бдительным присмотром своего…
…неожиданно отреагировал на просьбы закончить своё выступление, прерванное покушением на брата, заявив, что только у Господа есть к нам послания, и что только воля его…
…невероятные заявления о божественном вмешательстве привлекли к себе внимание всей страны. И нигде к ним так не прислушались, как на верхушке религиозного сообщества. В двух словах, избранный конгрессмен из Нью-Йорка вызвал большой резонанс, а это явный признак политического воскрешения…
Сюжет определённо был горячим.
Новостные каналы, в зависимости от своей направленности, наперебой делились подробностями произошедшего в Техасе чуда.
В Вашингтоне, сидящий перед телевизором человек вдруг улыбнулся, осенённый неожиданной мыслью.
- Трейси, милая, я нашел того, кто нам нужен.
- И кто же это, губернатор? – подошедшая к нему девушка уселась на ручку его кресла и обратила своё внимание на дающего интервью темноволосого мужчину, являющегося на сегодня целью номер один для всех репортёров.
- Петрелли. Нейтан Петрелли.
Мужчина с экрана был молод, красив, представителен, и говорил, очевидно, что-то правильное, но это было даже не важно. Он внушал симпатию и доверие даже без необходимости вслушиваться в смысл произносимых им слов.
