Если кто-то и мог управиться с бессмертным безумством Адама – так это Питер.

Если кто-то и мог управиться с запутавшимся, или не запутавшимся, или каким угодно Питером – так это Нейтан.

А Паркман… это просто страховка. На самый крайний случай, который тоже следовало учесть.

Это было, наверное, чересчур даже для неё – попросить убить собственного сына, которого она только что обрела вновь. Нашёлся бы хоть кто-то, кто не счёл бы её чудовищем? Даже среди тех, кто знал, что Питер вряд ли бы смог спокойно жить, считая себя повинным в чьей-либо гибели.

Тот Питер, которого она помнила.

Если же он изменился настолько, что в здравом уме следует за Адамом… то стоит ли тогда горевать об убиении того, кто и так уже мёртв?

Умение любить, не находясь в зависимости от этого чувства, к сожалению, никак не помогало ей с ответом на этот риторический, по сути, вопрос.

====== 65 ======

Те, кто пытался остановить Питера, не учитывали одного: его движущей силой был не Адам, а Нейтан.

Виктория Пратт, Хиро Накамура, Мэтт Паркман – все они, все их возможности, способности и желания воспрепятствовать Питеру были бессильны перед смесью одолевающих его слепых чувств: вины перед братом и благодарности перед Адамом.

Никакие доводы – разумные, логические или эмоциональные – не выдерживали конкуренции.

Ни порция дроби в грудь от миссис Пратт, ни громкое «он убил моего отца!» Хиро Накамуры, ни мысленное «он хочет уничтожить мир!» Мэтта Паркмана.

Ничто.

Всемогущая запутавшаяся стихия на привязи у сошедшего с ума мизантропа.

Адаму безмерно повезло с ним.

Теперь он почти не вмешивался в маневры Питера, больше наблюдая, чем озвучивая, как тому поступать. Тем более что возможностей для импровизации уже почти и не было. Цель была определена, алгоритм действий, по большому счёту, тоже. Ну… до самого последнего момента. О внезапных изменениях в планах Питеру предстояло узнать лишь в самом конце.

А пока он шёл вперёд, многофункциональной кладезью суперспособностей, легко лавируя между всеми встающими перед ними преградами. Оживая после смертельного выстрела Виктории, проваливаясь вместе с Хиро во вневременную паузу, отражая ментальную атаку Мэтта, и не думая о том, что с последними двумя он некогда был на одной стороне.

Единственное, что он неосознанно стал делать после внезапного, огорошившего его убийства миссис Пратт – это лишать всех противников возможности к сопротивлению, не лишая их жизни. Упредительно. Дабы избежать провокаций. Пусть лучше лежат без сознания в стороне, чем бездыханные посреди поля боя. Хотя бы на время, но гарантированно.

Они шли по коридорам здания, почти не останавливаясь, на ходу расчищая себе дорогу до ящика пандоры, сейфа компании, скрытого в недрах огромного склада, дорогу к которому знал мало кто из непосвящённых. Энергично обезвреживая встретившихся по пути охранников. Углубляясь в мрачнеющий с каждым поворотом лабиринт, закончившийся как раз тогда, когда Питер уже начинал думать, что они будут бродить тут вечно.

Дверь сейфа выглядела впечатляюще.

Наверняка не каждый банк мог похвастать подобным.

Питер остановился, в прямом и переносном смысле упёршись в стену. Почему-то именно сейчас, в нескольких шагах от цели, на него накатили сомнения в собственной правоте и собственных силах.

- Не уверен, что смогу это сделать, – пробормотал он.

- Ну, нам-то терять нечего, – уже не скрывая нетерпения, саркастично заметил Адам, – на карту поставлена всего лишь судьба человечества.

Да.

Человечество.

Самая большая величина в формуле его личного покоя. Борьба со злом и мир во всём мире. Предотвращённый взрыв Нью-Йорка, нарушенные планы кукловодов, контроль над способностями, вернувшаяся домой Кейтлин, уничтоженный вирус, что-то там ещё, и ещё, и ещё… и живой брат. Живой брат после взрыва. Живой брат после эпидемии. Живой брат после выстрела. Просто. Живой. Нейтан. Или это уже другие переменные? Это уже не про человечество? Ведь всё же должно быть очень просто! Почему же он так запутался? Ну почему?!

- Там, в будущем, почти все погибли. А ты можешь всё изменить. Ты нужен нам, Питер. Ты нам всем нужен! Так открой дверь!

Да.

Он всем нужен…

Вскинув руку, вложив в этот жест всю свою волю, Питер «коснулся» двери. Большой, блестящей двери, неизвестной толщины и с невообразимым количеством замков. Не поддающейся ни на первое усиление воздействия, ни на второе. Но мысли о том, чтобы отступить или заново сосредоточиться не возникало. Он просто продолжал давить своим намерением, постепенно увеличивая нажим, каждую секунду переступая через новый предел резерва своих сил.

Если бы Клер не подарила ему способность к регенерации, вероятно, он сдулся бы почти сразу. Но тело следовало его пожеланиям, всё активнее восполняя выкачиваемую из него энергию.

Некоторое время ничего не происходило.

Дверь дрогнула неожиданно, когда на лице Адама уже начали появляться разочарование и досада. Ещё немного – уже на пределе ресурсов Питера – и она, с ужасным звуком корёжимого металла и разлетающимися в разные стороны выдернутыми с мясом запчастями, двинулась в сторону, ломая замки и освобождая место, достаточное для прохода в самое тайное место компании Прайматек.

И вовремя.

«Отпустив» её, Питер со вскриком отшатнулся назад, откидывая руки. С трудом сохраняя равновесие, истощённый и физически и эмоционально, он вытер пошедшую носом кровь, и, отходя, устало бросил:

- Иди… за вирусом.

Радость победы почему-то не спешила его посещать. Внутри копошились не слишком понятное неудовлетворение и вполне понятная усталость. Он был откровенно измучен, и не чувствовал себя способным на что-то значимое прямо сейчас.

И желал только одного: чтобы это всё поскорее закончилось.

* *

- Постой, – Мэтт притормозил у входа в Прайматек, со странным, неловким, но насупленно-решительным видом, – пока мы тут, я хотел тебя спросить. Питер также опасен, как на Кирби-Плаза? Ну… тогда, со взрывом.

- Я готов жизнь ему свою доверить, Паркман, – без колебаний ответил Нейтан, и посмотрел на него с вопросительным ожиданием, категорически не собираясь понимать, к чему тот клонит.

- Да… – слегка расстроился его демонстративной «недогадливостью» Мэтт, – но твоя мать… – он совершеннейше не знал, как об этом сказать, но был уверен, что сказать нужно, – …она сказала, что если придется, я должен убить Питера.

Вот, значит, как…

Нейтан точно понимал, что эта материнская инициатива несомненно имеет какой-то смысл, вероятно даже благородный и жертвенный с некоей точки зрения. Но также несомненно этот смысл находился где-то вне пределов его личного понимания. И даже не просто «где-то», а очень и очень далеко. До такой степени, что будь он сейчас рядом с матерью – и вероятность совершить в отношении неё что-то непоправимое была бы велика, как никогда до этого прежде.

Странно, но все эти её полутоновые игры, вызывающие у него теперь глубокое отвращение, выступали и катализатором, возрождая все его навыки по ведению подобных холодных битв. Возвращая к жизни мистера Петрелли – супер-человека без супер-способностей, умеющего улыбаться во время ярости и быть спокойным во время бури.

Переварив услышанное, не отводя взгляда от Мэтта, он очень убедительно, не позволяя тому думать, что он слеп в защите брата, ответил:

- Советы моей матери ни к чему хорошему ещё не приводили. Если Питер будет мешать, я с ним разберусь.

Не знающий заранее его реакции, и с осторожностью взирающий на него, Паркман ощутимо расслабился, и серьёзно кивнул, подтвердив, что понял просьбу.

* *

Было несложно проследить путь Питера и Адама по валяющимся то тут, то там бесчувственным телам охранников. К первым нескольким Паркман подлетал, сбиваясь с ног, но, раз за разом убеждаясь, что все они живы и лишь обезврежены, перестал вздрагивать при каждом новом лежащем ничком человеке, а под конец перестал даже подходить к ним. Нейтан сосредоточенно вышагивал вперёд, всё быстрее и быстрее, переходя практически на бег.