«Злодей» не мог ему даже ответить, понимая, что любое лишнее слово, любой неверный шаг, и Сайлар победит его, не пошевелив и пальцем. Хотя какая разница, если тому достаточно было просто подойти к нему сейчас, или продолжать провоцировать словами, или сделать что-то ещё – возможностей был миллион! У Питера же была только одна: закрыть глаза и сосредоточиться на удержании пробирающегося вверх по рукам жара.

Сайлар раздумывал.

Он мог бы ещё поиграть с ним, тот был одной из самых интересных игрушек, встречавшихся на его пути, мог позволить ему взорваться, или сразу, незамысловато и отработанно, убить.

Но он не успел ничего решить. Рядом с ним из ниоткуда возник маленький, самый безопасный на вид из всех встречающихся ему людей со способностями, японец и с истошным криком умело вонзил в него самурайский меч.

Он чувствовал каждый пройденный сталью миллиметр, каждой клеткой каждого пронзённого органа: зная, как всё работает, он также знал, как всё ломается, а он сам был не хуже и не лучше часов, которые некогда чинил, и знал, что бывают поломки исправимые, а бывают – фатальные. Хотя, конечно, часы не истекают кровью – и если этого не случится с ним, то он выживет, он это знал. Особенно, если хоть кто-то озаботится этим. Но на предателей рассчитывать не приходилось, и, падая и не справляясь с подступающей чернотой, Сайлар-Габриэль не знал, откроет ли ещё когда-нибудь глаза.

А так не хотелось сдаваться…

И напоследок, со странным ощущением наблюдая, как Питер умоляет Хиро воткнуть меч и в него тоже, он собрал в кулаке все силы, не успевшие вытечь вместе с кровью на бетон, и отбросил японца в сторону так далеко, как смог. Тот исчез прямо в воздухе, в нескольких метрах от несущейся ему навстречу стеклянной стены, но Сайлару и не была нужна его смерть.

Ему была нужна жизнь Питера – вот такого, пылающего и уязвимого – и он получил, что хотел.

Либо тот вскоре взорвётся сам, забрав с собой этот дрянной город и самого Сайлара.

Либо выживет, и тогда Сайлар сам когда-нибудь заберёт у него его наивную жизнь и драгоценные способности.

Бессильно уронив голову, он остановил свой победный взгляд на начинающем полыхать лице Питера, и провалился в уже уставшую его ждать черноту.

* *

Время замедлилось.

Или Питеру так только казалось. А может, не будучи в силах остановить огонь, он использовал способность Хиро, не совершенно останавливая ход времени, но замедляя его, оттягивая неумолимое приближение развязки, в которой уже не сомневался.

Руки горели всё ярче, освещая уже не только лицо и одежду, но и саму площадь.

Долбаный светоч.

Ведущий к погибели.

И не сбежать никуда. Не скрыться.

Ослабленные использованием всех ресурсов для контроля, подкосились ноги. Так, на коленях, было немного легче. И он боролся… Скрючившись, почти касаясь чёлкой ослепляющего контура рук. Боролся, зная, что проигрывает, зачем-то вымаливая у судьбы минуты, или даже секунды, просто потому, что иначе не мог, потому что должен был попытаться, несмотря ни на что!

Где-то в отдалении стонал Мэтт, над ним склонился доктор Суреш, не зная, как помочь; мистер Беннет, памятуя об обещании, силился, но не мог дотянуться до пистолета; Ники сидела, обняв перепуганного сына, понимая, что такие, вымотанные этим безумным днём и убийством Линдермана, они не уйдут далеко.

Все эти люди… они сдались. Смотрели – кто со смирением, кто с отчаянием – на скорчившуюся в центре площади одинокую полыхающую фигуру, зачем-то продолжающуюся бороться, и уже не надеялись ни на что.

Наделённые необыкновенными способностями, сейчас они не верили в чудеса.

Разбив это молчаливое отчаянье, с одной из боковых улиц выбежала Клер, и, подняв пистолет отца, направилась к Питеру.

Это было страшнее, чем она думала.

Всё – страшнее.

Сам Питер, который светился уже почти весь, даже сквозь одежду.

Неожиданная тяжесть оружия, тянущая вниз руку.

Сама необходимость выстрелить. Убить, не до конца веря, что он оживёт.

Замедлив шаги, и почти ничего не видя из-за заполонивших глаза слёз, Клер подошла к своему герою, и наставила на него дрожащее дуло пистолета.

Да.

Именно этого он и ждал. К этому готовился. Да. Сейчас.

Стараясь гасить тяжёлые обрывочные вздохи, переводя их в глубокое и медленное дыхание, Питер поднялся на ноги, повернулся к своей маленькой племяннице, девочке-чирлидеру, которую недавно спас, и подбадривающе кивнул.

- Давай…

Но она не могла. Судорожно сжимая рукоятку пистолета, отрицательно мотая головой, она не могла даже дотронуться до курка.

- Давай! Только ты сможешь, Клер!

- Скажи, что другого пути нет, пожалуйста!

- Стреляй, – умоляюще выдохнул Питер, чувствуя, что ещё чуть-чуть и будет поздно, – другого пути нет!

Никто не знает заранее, как поведёт себя в экстренной ситуации. Обещая вчера Питеру выстрелить в него, Клер не представляла, как это будет выглядеть на самом деле. Реальность оказалась куда менее сказочной, направленный на живого человека пистолет сдувал весь флёр возвышенности и благородства предстоящего поступка до самого основания простой и не слишком приглядной правды: это акт убийства, и никакое последующее спасение мира не облегчает его воплощения здесь и сейчас.

Она едва не поддалась истерике, но, пристыженная готовностью Питера к своей судьбе, а ещё больше мольбой в его глазах, появившейся, когда он увидел её колебания и желание позорно развернуться и сбежать, она сдвинула брови, и, поудобнее перехватив и выровняв пистолет, прицелилась в нужное место.

Сейчас никто не усомнился бы в её способности выстрелить, разве что только удивился не умеющим мгновенно высыхать слезам на её сосредоточенном решительном лице.

Её палец уже скользнул по курку, готовый усилить нажатие, когда в небе появилась стремительно приближающаяся точка, а через секунду между нею и Питером приземлился человек, которого она уже почти привыкла ненавидеть.

Переведя дыхание, сбитое слишком резким приземлением, он протянул к ней руку и осторожно отвёл дуло пистолета вниз.

- Есть путь, Клер, – спокойно сказал он, – будущее не высечено в камне.

====== 47 ======

Он спустился с небес, словно мессия, и это почти что не было преувеличением. Сбившиеся в кучки по краям площади люди – знакомые и незнакомые – смотрели на него, и в их глазах, помимо отсветов пылающего Питера, начала зарождаться надежда. Он был так спокоен, настолько заразительно умиротворён, что не было сомнений – этот человек знает, что делать, и знает, что всё будет хорошо.

Это был его брат. Такой, как будто вокруг не было никого на сотни миль, без образов и масок, проще – и лучше любого образа, мягче – и сильнее любой маски. Настоящий.

И он пришёл, всё-таки пришёл к нему…

Он ещё ничего не сделал, только не дал выстрелить Клер и успокоил её, он даже ещё не повернулся к Питеру, стоя к нему спиной, но тот уже чувствовал, как груз, взваленный им на плечи, стал легче ровно в два раза.

Вдвоём… Вдвоём они справятся. Не было ни времени, ни сил подумать о том, как именно Нейтан сможет ему помочь, но само его присутствие расставляло всё по каким-то очень правильным местам.

Каждый из тех, кто был сейчас на этой площади, сыграл свою немаловажную роль в том, чтобы предотвратить, казалось бы, неминуемую катастрофу, но финальный аккорд принадлежал не им.

Наверное, брату предстоит убить его, до иных возможностей Питеру сейчас было додуматься сложно, но он был к этому готов. Он почти жаждал этого, в этом было нечто логичное, совсем не такое, как если бы это сделала Клер. Боль, пробирающаяся вместе с жаром всё дальше и глубже, требовала разрешения, утоления, и именно Нейтана, именно его присутствия и решения требовала эта проклятая боль.

- Нейтан… Я взял его силу, но я не могу её контролировать.

Убедившись, что Клер не сделает ничего непоправимого, тот обернулся на сдавленный голос брата, и на секунду замерев от внезапно ухнувшего сердца, направился прямо к нему.