Сайлар перехватил его на месте очередного вызова, последнего в смене Питера, сразу после того, как машина реанимации, включив сирену, умчалась в отделение.

Сбитый пешеход. Куча внутренних повреждений. Парамедики едва успели, и ещё не факт, что тот сумеет выжить и полностью восстановиться.

Питер провожал машину тяжёлым взглядом. Он сделал на месте всё, что смог, в отделение поехали другие. И если повезёт – эта жизнь ещё попадёт в его папку со спасёнными.

Но не сегодня.

А сегодня – очередной повтор почти каждодневного напоминания, не зависящего от увеличивающейся толщины собранных доказательств: он не может спасти всех.

- Жалеешь, наверное, о потерянных способностях? – раздалось за его спиной.

- Иногда, – узнав голос и не став оборачиваться, не сразу ответил он, – но кое-что я вернул.

- Я заметил. – Сайлар уселся рядом с ним на поребрик. – Не устоял перед последним наследством Артура? – не удержался он, несмотря на то, что часть его полагала, что не стоит этого делать.

Питер даже не стал отвечать.

Он мог бы рассказать, что он всё ещё эмпат, всё ещё видит сны, и что вернул себе небо, и что ничто из этого почти никак не помогает в работе парамедика, но всё это Сайлар, наверняка, и так уже знал.

Он мог бы также рассказать, что не собирался себе ничего возвращать, но пришлось. Что умение летать, в отличие от врождённых способностей, стало опциональным, что он мог поменять его на любое другое, лишь только коснувшись носителя. Что уже пробовал читать мысли после встречи с Мэттом, и замораживать воду после встречи с Трейси – а потом снова возвращал себе возможность летать, но не потому что это имело какой-то практический смысл или насущную необходимость. Он возвращал её, не задумываясь, как сам возвращался домой после смены. Потому что это было частью его самого и частью Нейтана. Небо – одна из целой кучи вещей, составляющих их общее целое. Всё настолько просто, что не стоило и лишних разговоров. Тем более, с Сайларом.

Он мог бы ему всё это рассказать – но не стал.

Может, когда-нибудь.

Точно не сейчас.

Услышанный вчера разговор не давал повода для откровений.

- Не трогай его, – сказал, наконец, Питер, зная, что Сайлар поймёт, о ком идёт речь.

- И это всё, что тебя волнует? – пряча раздражение, «удивился» тот. Чёрт знает, чего он ждал от этого разговора, но явно чего-то иного, – а ты не боишься, например, что я кому-нибудь о вас расскажу?

- Надеюсь, что не расскажешь, – Питер даже не шелохнулся, ничем не показав своего «ужаса» от подобной перспективы; и лицо, и голос его были спокойны, – а если всё же соберёшься, то подожди хотя бы полгода. Нужно поставить агентство на ноги, а если подкосить репутацию Нейтана сейчас, всё может обернуться плохо. Очень плохо. – Он повернулся к Сайлару. – Для всех нас.

- Значит, агентство…

Питер поднялся на ноги, и, поправив ремень, протянул руку всё ещё сидящему на обочине «маньяку».

- Я к матери сейчас. Пошли. Расскажу по дороге.

* *

С миссис Петрелли Сайлар предпочёл не общаться, ему хватило взгляда на её несгибаемую спину издалека.

Но за вознёй вокруг агентства понаблюдал.

Не то чтобы он ждал распахнутых объятий, но…

Всё это было, конечно, волнующим.

И катастрофически портящим ему настроение.

Он не мог понять, нравится ли ему мир, в который он вернулся, или нет. Он был странным этот мир, не похожим ни на лучший сценарий, ни на худший из тех, что Сайлар представлял себе, когда мчался по дороге в Нью-Йорк. То, что Петрелли залезли в одну постель, сбивало с толку. И бесило – то ли этой своей странностью, то ли из-за отголосков ревности и зависти – к и без того неприличной близости. Как будто ещё больше выросла стена между ним и ними, и не столько в высоту, сколько в глубину – ни пробьёшь, ни обойдёшь – вытачивая внутреннее пространство только для тех, кто там уже был, без малейшей возможности впустить кого-то нового.

Да и не пошли бы они, эти Петрелли!!!

Он хотел кому-то чем-то помочь?!

Да не покатилось бы к чёрту это их новое агентство! Беннет уж точно не будет рад его там видеть, так что и его тоже куда подальше!

Чёрт… Чёрт. Чёрт!!!

Его опять несло.

Во всех смыслах. Мир никогда не был настолько мирным и, в общем-то, готовым его принять, и пусть бы Питер напрягался из-за его мифических угроз Нейтану, и пусть бы Беннет злился в первое время и изматывал проверками на прочность, а малышка Клер обходила по широкому кругу – несмотря на все эти, по большей части, временные горькие пилюли, будущее обещалось быть куда более лояльным, чем прошлое – в себе Сайлар уже научился не сомневаться.

Сходить с ума было, в общем-то, не с чего.

Но ему хотелось быть не только нужным.

Ему хотелось быть ещё и своим.

И поэтому злили именно эти пилюли, как будто только ему надлежало проходить излечение, перерождаться, и платить мзду за вхождение в этот «новый дивный мир», даром что за «дивность» ещё предстояло побороться. Как будто только он сеял зло и спотыкался, как будто все, кроме него, были жертвами, как будто только ему нужно было зарабатывать доверие.

Даже Сурешу списали все его эксперименты и работу на Пайнхёрст.

Все, абсолютно все, единогласно и по умолчанию начинали с нового листа.

И только ему нужно было взять стирательную резинку и самому расчистить свой исчерканный путь.

От этого мирного мира хотелось выть, и даже жажда, почуяв новое топливо, попыталась встать на лапы, заманивая такими многообещающими, такими сладострастными плодами мести, да и просто выплёскиванием эмоций.

Эмоции…

За каменным лицом.

Он надеялся, что за каменным. Он был уверен, что за каменным. Он многому научился, и у самих Петрелли – больше всего.

Только Питер почувствовал его бесов, но ничего не сказал, только посмотрел тревожно, когда он отказался присоединиться к их возне.

К чёрту героя с его эмпатией. К чёрту всех. К чёрту.

Ни уехать. Ни остаться.

Тихо беситься, пытаясь понять, сам ли коптишься изнутри, или действительно находишься под обстрелом из огнемётов.

Выкинуть нахрен эту книгу из чужих чистых листов и единственным «грязным» – своим.

Начать свою, не подглядывая никуда.

Начать с себя.

Отгородиться ото всех. Обезопасить личное пространство.

Заняться Эмилем Данко.

И не потому, что в голосе Питера звякнула тревога при упоминании о нём.

Но разгуливающий под носом активный фанатик, мечтающий об уничтожении людей со способностями, был сейчас для Сайлара, как красная тряпка.

Если тот, конечно, действительно фанатик – Грею хватало выдержки, чтобы уговорить себя убедиться в этом.

Что же он собирается с ним сделать после утверждения в этом, Сайлар ещё не думал.

====== 121 ======

Выделенные для агентства временные помещения находились в Вашингтоне, но со следующего месяца начиналось строительство собственного здания, недалеко от Нью-Йорка, на территории, на которой в будущем, при необходимости, можно было выстроить целый комплекс.

Приближалась дата подписания указа, и предстояло решить, оставит ли Нейтан пост сенатора, чтобы возглавить агентство, или продолжит тихо курировать его, а директором станет кто-то другой. Других, настолько же подходящих, персон не было, но во избежание слишком активного вмешательства со стороны президента и любых других любопытных со стороны, затягивать с этим вопросом не стоило.

В итоге, было решено, что во главе временно встанет миссис Петрелли – её кандидатура должна была вызвать наименьшее количество вопросов от непосвящённых, и позволяла не торопиться и не мельтешить. Фактически же принимать решения должен был некий условный совет правления, состоящий, помимо директора, из его заместителей.

Всё те же, в основном, лица.

Беннет, Паркман, Суреш, пара человек из бывшего штаба Нейтана. Почти каждый – со своим подразделением. Не так много, но для начала хватало. Лишних людей не должно было быть. Слишком многие жизни от этого зависели.