Последние слова были обращены к молодому пламенному, и тот вспыхнул:

— Все еще считаешь меня недостойным своей компании, Даэргон? Мне уйти?

— Я никогда не считал тебя недостойным, — улыбнулся ему Тэргон, — лишь берег младшего родича. Несмотря на произошедшее сегодня, компания моя до сих пор опасна. Но не мне ныне указывать тебе, брат. И да, я нуждаюсь в твоей преданности, Таэгред эль Эраиссэ, более, чем когда-либо.

Пламенный просиял. Надо же, Таэгред! Да, теперь я ясно видел их с Тэргоном кровное сходство.

— Это было невероятно, Даэргон, — пылко воскликнул ярко-рыжий пламенный, — твоя дуэль, никогда не видел подобной мощи! Еще вчера казалось, что стремления наши безнадежны, а сегодня приходишь ты, и все меняется, и ты уже магистр, и все будет, как мы мечтали!

— Мы мечтали, а Даэргон — магистр, — сказал Орэс негромко, и рыжий обернулся к нему с негодованием.

— Зависть — плохое чувство, Орэс, — усмехнулся Тэргон, подкидывая на ладони кольцо магистра, — да и завидовать поистине нечему.

Удивительное дело, но каменная морда этого Орэса покрылась смущенным румянцем. Тэргон подошел к арке окна. И я вдруг увидел, что там внизу, в дымке сиреневых сумерек, раскинулся прекраснейший город — его тонкие шпили и спиральные башни золотились в лучах заходящего солнца, его улицы утопали в зелени и цветах (и это зимой), а в его небе летали удивительные крылатые механизмы. Летали! О боги, сколько раз я изучал описания светлых летательных аппаратов, как завидовал я им, покорившим воздух, как мечтал увидеть воочию… А пламенные чуть не отвлекли меня своей грызней от воплощенной мечты.

— Так, как мы мечтали — уже не будет никогда, — сказал Тэргон и сжал кольцо, отчего его кулак стал испускать зловещее сине-багровое сияние. — Ведь больше нет мира, в котором жила наша мечта.

— Что это значит, Даэргон, ты отказываешься?.. — спросил рыжий неверяще.

— Что ж, такова цена власти, — сказал Орэс, уголки его губ горько опустились. Таэгред переводил растерянный взгляд с него на Тэргона.

Тэргон хранил молчание, он стоял спиной к окну, и его силуэт казался черным на светлом фоне, лишь горело в его руке кольцо, и пылали из-под полуопущенных век глаза. Когда мы с моим милашкой ходили в кино, то в такие моменты тот прижимался ко мне и шептал: “Ах, какая зловещая пауза, Дейнар, какая дивно Очень Зловещая Пауза!”. От этого воспоминания у меня защемило в груди. Как там мой глупыш без меня?

— Ты тоже не видишь это, Орэс? — спросил Тэргон и поманил его: — Подойди, мой друг.

Орэс послушно приблизился, и Тэргон сжал его за плечо и снова повернулся к окну:

— Смотри, — он провел рукой, на которой сверкало кольцо. А я не заметил, когда он надел его. Очевидно, последствия нашего единения уже развеялись.

В небе сгустились темно-фиолетовые тучи, в которых крутились вихри и били беззвучные разряды молний, и среди них заполошно метались крылатые механизмы светлых. И во всем этом буйстве стихии стали особенно заметны щупальца и воронки нависающей Бездны.

— О боги, какая Сила… — сказал рыжий, — но что за гнусь копошится в небе?!

— Сие есть блевотина Тьмы, отвратная ее отрыжка, — с убеждением заявил до сих пор молчавший пламенный. Вот ведь уродец, лучше б и дальше молчал! Мы с Никрамом посмотрели на него с негодованием.

— Должно быть, ты давно не был на фронте, Ирион, раз увидел в этом Тьму, — ухмыльнулся Тэргон. — Это Бездна, она пала на наши земли, и сердце нашей Родины уже поражено ею, и я своими глазами видел, как пожирает она многих из наших братьев.

Орэс расширенными глазами следил за дымкой расслоения, ползущего совсем рядом с ним. Он потянулся, чтобы дотронуться до этого, и тут же с проклятием отдернул руку.

— Орден наш стоит на коленях, опутанный заклятиями и ложью, страна наша погибает, а вы говорите о власти и о наших детских мечтах о ее справедливом переделе, — сказал Тэргон. Лицо его застыло и побелело, словно от боли, одной рукой он сжимал другую, очевидно и тщетно пытаясь снять кольцо. — Перед лицом Бездны надо успеть спасти главное.

— То, что превыше всего, — сказал Таэгред эль Эраиссэ, не отрывая взгляда от неба за окном. Тучи рассеялись, но теперь, наверное, он видел Бездну сквозь прозрачное небо, как видел ее я, стоило только сосредоточиться.

— Орден и род, — сказал Орэс, остатки растерянности покинули его, и он снова обрел каменную твердость морды.

— Но что за заклятия, опутавшие орден, ты имел в виду, Даэргон? — вдруг нахмурился Таэгред эль Эраиссэ, и трое остальных пламенных перевели на него нечитаемые взгляды.

Тэргон подошел к нам с Никрамом (типа внезапно вспомнил) и принялся выпроваживать:

— Прикажите на кухне подать нам ужин, братья, и идите отдыхать. Ученики моих товарищей покажут вам все. Завтра предстоит тяжелый день.

Я мгновенно ощутил, что меня разрывают противоречивые стремления: с одной стороны, мне было интересно еще понаблюдать за тем, как Тэргон обрабатывает товарищей, явно готовя к военному перевороту. А с другой: при упоминании о кухне и ужине мой желудок, давно уже прилипший к позвоночнику, жалобно завыл.

— Ну, если ты так настаиваешь, учитель, мы уйдем… — оскорбленно начал я и не закончил.

Тэргон засмеялся одними глазами, а Никрам схватил меня за локоть и вытолкал из зала. “Где ты откопал таких наглых юнцов, Даэргон?” — сказал кто-то нам вслед. Дверь захлопнулась, и я обернулся к Никраму с негодованием. Но тот меня проигнорировал, вместо этого пристально разглядывая компанию тех самых адъютантов, к которым нам посоветовал обратиться любимый учитель. Пятеро из них возбужденно тусовались перед окном (незастекленным), а шестой сидел за столом (из резного камня, с инкрустациями) и сверлил этот стол застывшим взором — даже при нашем появлении головы не поднял.

— Приветствую, господа, — сказал Никрам надменно. — Не соизволите ли сообщить, кому следует передать приказ об ужине?

Пятеро адъютантов переглянулись и принялись зловеще к нам приближаться.

— Господа? — процедил один из них, самый наглый и рыжий на вид. — Вы только посмотрите, братья, эти господа ставят себя так высоко, что брезгуют даже на словах уравняться с нами.

Да уж, Никрам умел расположить к себе людей с первой фразы.

— Полагаете, что если прибились к новому магистру, так вам все можно? — с явной обидой воскликнул другой пламенный — русоволосый и зеленоглазый.

Вот Бездна, и что теперь делать — сразу в морду бить или все же попробовать выяснить, где кухня?..

— Кто вы вообще такие и откуда вылезли? — сказал третий, выдвигая челюсть. — Эль Ниорай? Никогда не слышал о таком роде.

— С высоты происхождения моего рода не видно разницы между тобой и императором, — сказал Никрам таким тоном, будто что-то цитировал. Все (в том числе и я) обомлели от его беспримерной наглости. А Никрам ухмыльнулся и добавил: — Ты сам-то чьих будешь?

— Ах ты, выродок! — рявкнул зеленоглазый и рванул на себе китель, кидаясь в драку.

Я зарядил ему в рожу (мне-то расстегиваться не надо было), и мы сцепились, от души дубася друг друга: вот и пригодились уроки пламенной борьбы. Что характерно, больше никто в драку не полез — ни Никрам, ни остальные юнцы. Может, правило какое?

Мой противник был хорош, очень хорош: уж он-то занимался этой борьбой не пару месяцев, а всю жизнь. А кроме того, он был бодр, сыт и полон сил… короче, меня бы уделали под орех, если бы в самый разгар нашей потасовки из зала совещаний не вышел Орэс и не поинтересовался, где ужин для магистра.

— Продолжим, когда я поем и высплюсь, — сказал я, когда Орэс свалил.

— Продолжим, — ухмыльнулся мой противник.

Я встал с пола и спросил:

— Так где все-таки местная кухня… братья?

— Пусть тебе Румил покажет, он все здесь знает! — рыжий ткнул кулаком тихо сидевшего за столом пламенного: — Давай, Румил, похлопай ресничками перед новыми хозяевами, может, снова удастся прибиться к свите магистра.

Румил встал (у него действительно были очень пушистые и длинные ресницы) и сказал: