— Что не сделаешь для любимого сына, — ответил Никрам, закрывая глаза, и я увидел что его ресницы стали влажными. — Надо было остаться там и исполнить тот долг, о котором говорил Тэргон, послужить проводником Бездны на головы наших врагов.

— Ничего не кончено, слышишь меня, — сказал я, сжимая его плечо, — мы сейчас пойдем в дом рода Ллоссарх и попросим провести нас в Темный мир, и вдвоем найдем Эйлаха и Инссара, и вырвем их из пасти Источника.

— Или так, — согласился Никрам, и мы помчались на Дворцовую площадь, и всю дорогу Никрам тщетно пытался дозвониться до Тэргона.

В доме рода Ллоссарх не было никого из старших, только несколько низкоранговых младших взбудоражено носились, изображая полезную деятельность. Центральный дом был не жилым, а скорее, офисным зданием, здесь изредка останавливались только гости из других городов, так что ночная пустота была неудивительна. Мы с Никрамом забрели в тот самый кабинет, в котором со мной самый первый раз о стипендии разговаривала непредставившаяся Ниара. Здесь все так же стояли скучные юридические тома, а на стене висела карта древней Империи.

— Оглядываясь назад, я сожалею лишь о том, что мать не удавила меня в корзине, — сказал Никрам, бездумно глядя на карту, — ты, Дейнар, принес в этот мир хотя бы не только вред.

— Заткнись и не лезь в могилу раньше времени, а то стукну. Тоже мне, страдалец. Все будет хорошо, — сказал я сердито, Никрам в этот момент живо напомнил мне Лэйме. Но Никрама хоть можно было действительно стукнуть.

Никрам сухо рассмеялся и снова принялся звонить Тэргону. Я зажмурился, пытаясь разобраться в завываниях Источника. Что чувствовала подлая тварь? Сожрала ли она наших друзей безвозвратно или только поглотила и теперь будет долго пытаться переварить? Давление Бездны вдруг стало невыносимым…

— Учитель! — воскликнул Никрам, и я оглянулся.

Тэргон зашел в кабинет, и сейчас он больше, чем когда-либо, был похож на одержимого — с каменно застывшим лицом и полыхающим взглядом.

— Какие новости? — спросил он, и эхо его голоса грохнуло воем и скрежетом.

— Эйлах исчез, а до Тионы с Инссаром мы не можем дозвониться, — сказал я.

— Тиона и Инссар тоже исчезли. По сообщениям осведомителей, — ответил он.

— Но почему Тиона?! — воскликнул я. — Ведь она тогда была не жертвой, а жрицей!

— Никто не знает, — сказал Тэргон. — Ваши развлечения обошлись роду дорого, два таких перспективных мага… Впрочем, потери неизбежны.

— Позвольте только нам с Дейнаром войти в Темный мир, — горячо заговорил Никрам, — и мы пойдем по следу Эйлаха и Источника, мы вырвем его… их с Тионой и Инссаром из самой Бездны!

Тэргон некоторое время изучал его, а потом спросил:

— Вы были недавно в Темном мире, Никрам, вы почувствовали тот след, о котором говорите?

— Да, да! — воскликнул Никрам. — Я ощущал это, нечто ускользающее и тянущее одновременно, но мне не хватало Сил уцепиться за него и последовать за ним, я едва выбрался к Дейнару… Но вдвоем мы сможем!

— Вряд ли, — теперь Тэргон улыбался. — Но я пойду с вами, и у нас будет шанс.

И в этот момент невидимый арбалетчик наконец-то спустил крючок, и я почувствовал то ускользающее и тянущее, о котором говорил Никрам, и тоже заулыбался — все стало правильно.

Все стремительно завертелось и понеслось, в дом рода прибыло несколько перворанговых старших, и они стали готовить ритуал — в том самом храме, где когда-то меня принимали в рыцари рода.

Мы с Никрамом ждали перед вратами, в зале для торжеств. Здесь же крутилось еще множество темных, среди которых я узнал старшего мужа владычицы и Инссара, тот смотрел почему-то прямо на меня, и глаза у него были красные и блестящие, как будто от недавних слез. Я с неловкостью отвернулся. Ниара держала Тэргона за руки, они говорили за темным щитом тишины, и оттого я слышал ее голос как сквозь шипение.

— Бросаешься в объятия чужого Источника, разве не нужнее ты здесь? — спрашивала она. — Разве не о том говорит твой долг?

— Я сделал все, что мог, — отвечал Тэргон и касался губами ее ладони, и его голос доносился ясно и четко, без всякого шипения, так же, как и грохочущее эхо Бездны за ним, — и долг зовет меня туда, и его веления ясны и однозначны, и не спутаешь их ни с чем. Я не знаю, чем это закончится, владычица души моей, но мое сердце остается с тобой, и я буду стремиться к тебе и вернусь даже с той стороны Бездны.

— Надеюсь лишь, что не с той стороны смерти, — ответила Ниара, а Тэргон внезапно опустился на одно колено и уткнулся лбом ей в живот.

Я снова с неловкостью отвел глаза — вот любят же пламенные публично стелиться перед женщинами.

— Ежели не вернемся мы трое, — пробормотал рядом со мной Никрам, — то прозреваю, как имя мое проклинает в веках весь высокий род Ллоссарх.

— Я тебя лично прокляну, если ты не вернешься, — сказал я, доставая телефон. Увиденная сцена заставила меня вспомнить, как торопливо мы попрощались с Ясси.

Но увы, дозвониться я не смог, гудки все время обрывались, как будто от помех, и я решил написать письмо.

“Любимый! — начал я и задумался. Собственно говоря, это было единственное, что я хотел сказать, но выглядело как-то куце. И тогда я родил: — Мне пришлось отправиться по делам, и, возможно, я задержусь, но ты не волнуйся, милашка. Веди себя хорошо, массажем и прочим похабством не занимайся, Лэйме не обижай. Навеки твой, Дейнар”. Напоследок мне еще пришла идея сфотографироваться, мой милашка обожал селфики, так что я отставил телефон и щелкнул себя на фоне врат в родовой храм дома Ллоссарх. Как раз в этот момент врата открылись, и фотография получилась на редкость неудачная: я с идиотской ухмылкой, а сзади клубящиеся Тьмой, оскаленные пасти фантомов Темного мира.

Но другую фотографию делать времени не было, и я оставил телефон на каком-то столике (когда-нибудь помехи кончатся, и сообщение отправится), а сам поспешил в храм.

КОНЕЦ ЧЕТВЕРТОЙ ЧАСТИ

Комментарий к 99. Долг

вариант шапочки-ктулху:

http://ic.pics.livejournal.com/felbert/22334356/8196862/8196862_original.jpg

========== ————Часть пятая: Руна Судьбы———— ==========

100.

Лэйме уже давно не снилась Родина, но в эту ночь он снова ее видел — на этот раз безлюдную и бесцветную. Черно-белые луга и леса, черно-белые города, выцветающие горы и реки, и ни дуновения в воздухе, ни волны на поверхности воды… Лэйме проснулся весь в слезах и уставился на украшенное праздничными снежинками окно. Тяжелое сонное чувство все не проходило, оно давило словно издалека.

Пушистые снежинки на его окно повесил Ясси, пока Лэйме был в отпуске с Эйтаном.

Вчера Эйтан предлагал жить вместе, и Лэйме обещал подумать. “Если хочешь быть рядом с Ясси, то можно снять коттедж неподалеку, как Кортэн, — говорил Эйтан и вдруг ревниво интересовался: — Или ты с Дейнаром расстаться не хочешь?” Лэйме улыбнулся, вспомнив это, и мутная тяжесть сна медленно отступила на край его сознания.

Действительно, сколько можно жить, словно подростку с родителями. Если они снимут коттедж вместе с Эйтаном, то больше не надо будет встречаться в гостиницах, каждую ночь можно будет проводить в горячих объятиях пламенного. Но кто тогда будет вести дом? Сам Лэйме к этому совершенно непригоден, а понятия пламенных об уюте слишком далеки от собственно уюта: Лэйме видел квартиру Эйтана, которую тот снимал в небоскребе. Голые окна, голый пол, стол, стул, шкаф, кровать. На стенах висят плакаты с мотоциклами и машинами, на тумбочке у кровати лежит порно-комикс — “Хаос и розочки”. Комикс Эйтан смущенно запихнул тогда под матрас, а Лэйме отвернулся, мучительно заливаясь краской.

Нет, надо будет завести прислугу и плевать на осуждение родичей! Что может быть естественнее прислуги? Но два дня назад Лэйме заикнулся об этом Ясси, и тот со смехом ответил, что ни к чему это, Ясси не безрукий же, сам со всем справляется, а если что, родичи всегда рады помочь.

“Вот еще, прислуга, позорище-то какое! — поддакнул папочка Дейнара, раскатывая тесто для пирожков. — Нужны помощники — младших мужей берите!”