— Что это? – недовольно спросила миссис Эванс. – Я же Лили предупреждала по телефону, что приеду сегодня, неужели не могли прибраться в доме?
— Я была занята, — невинным голосом сказала Петунья. – Да и в гостиную почти не захожу, только на кухню, и сразу к себе в комнату.
— Две здоровые девицы в доме, а порядка нет! – рассержено процедила мать и направилась на кухню. – Хотя бы чаю в своем собственном доме я могу получить?
Из кухни предсказуемо раздался гневный вопль.
— Пет!
Петунья поволокла тяжелую корзинку на глас матери.
— Девочки, я думала, вас можно спокойно оставлять дома одних! – миссис Эванс тяжело дышала, обозревая кухонные Эвересты.
— Мам, ну я тоже так думала, — спокойно сказала Петунья, ставя корзину на стол и доставая оттуда свертки. – Я же тебе говорю, меня целыми днями дома не бывает, я ухожу по делам. Оставляю все в полном порядке, еда приготовлена, все убрано и стоит на своих местах. Прихожу вечером – и вижу то же самое, что и ты. Так что… Ух ты, тетя прислала эклеров с кремом в шоколадной глазури, моих любимых! – и она отложила пакет с пирожными в сторонку.
— Ты что хочешь сказать, что это Лили столько посуды скопила?
— Ну да. Я дома вообще не ела последнюю неделю, — пожала плечами Петунья. На самом деле, так ведь оно и было? Она же трапезничала с Северусом.
— А ты почему не помыла? Или сестру не заставила?
— Не я же пачкала, — пожала плечами Петунья. – А Лильке я вчера сказала, чтобы она за собой прибралась, но, как видишь, она меня не слушается. Может, тебе удастся заставить ее хоть что-то делать? Мусор же вынести не надо много ума и усилий!
Она продолжала выкладывать гостинцы на кухонный стол – благо, на нем не оказалось мусорных завалов. Так, пастуший пирог – половину отрезаем, остальное в холодильник, имбирная коврижка – ням-ням, Северусу понравится, сладкоежке! Ягодные кексы, песочное печенье с миндалем, яблочный пирог с карамелью… все это делилось пополам и укладывалось в холодильник, шкаф и Петуньину сумку, которую обожал потрошить Снейп.
Петунья шустро убрала пустую корзину, скомкала бумажные пакеты и коробки из-под гостинцев, и решила великодушно вынести по пути на улицу мусор – а то как бы вонять не начало. Остальное пусть делают мать с Лили, а она и так опаздывает – время подходило к полудню.
— Мам, я ушла, у меня дела! – громко крикнула она, надеясь, что ее услышат на втором этаже. Ну и Лили не мешало бы уже встать, а то сидит до трех часов ночи, смотрит телевизор, а потом встать не может утром.
— Куда ты собралась? Я хочу поговорить с вами обеими! – но Петуньи уже и след простыл.
Надо же, и совесть нисколечко не мучила!
Петунья бодро шагала по улице, ощущая некоторое злорадство. Да-да-да! Конечно, жалко мать, которая, скорее всего сейчас возьмется сама перемывать ту гору посуды, которую нагромоздила Лили, но… неужели она и после этого будет причитать, что Лилечке надо отдыхать? Если так, то Петунья была бы полной дурой, оставшись дома. Потому из них троих, женщин, первой встанет и пойдет на кухню именно она, жалея мать. И так будет продолжаться годы и годы…
Нет, из бесконечного круга домашнего рабства надо высвобождаться разом, обрывая крепкие связи с кровью и болью, с угрызениями совести и малодушными мыслями оставить все как есть. Кто-то мог сказать, что не так уж велик и непосилен домашний труд, но оставаться заложницей таких отношений Петунья точно не хотела. Дело было не в том, что ее не ценили по достоинству, а в том, что со временем уже смотрели на нее как на домработницу, обязанную делать все по дому, а в случае, если чего-то не выполнялось по причине нехватки времени или занятости, начинались упреки и недовольство.
Впрочем, она сама поставила себя в такое положение. Не зря ведь говорят «Не хочешь себе зла – не делай людям добра», даже если эти люди твои родители и братья и сестры. Ведь в любой семье все должно быть построено не на основе взаимовыгодности, а на любви к детям, к родителям, друг к другу, чтобы желание помочь по хозяйству или в учебе было именно желанием помочь близкому, родному человеку. А не становилось автоматически его трудовой повинностью и обязанностью, без права поручить эту обязанность другому члену семьи.
Хотя... вот в случае с Северусом поговорка про добро и зло — это как раз то самое исключение из общего правила.
Теперь, когда решение уехать было принято, да еще и подкреплялось окончательно вот такими мелкими событиями и выходками, Петунья иногда чувствовала, как будто парит в воздухе . Вот уж поистине – выстраданное решение! Осталось только сообщить об этом матери и сестре. Ясно только одно – следующим летом она в родительский дом не вернется…
Подходя к дому Снейпа, Петунья увидела в небе дым – значит, Северус разжег печь и ждет ее! Стало еще радостнее и легче на душе. Конечно было бы интересно послушать, о чем будут беседовать мать с сестрой, и как Лили станет оправдывать свою лень, но… провести еще один день с Северусом гораздо лучше, спокойнее и увлекательнее.
И верно – Снейп сидел на раскладном табурете позади дома.
Петунья довольно отметила, что швы в печи все замазаны на совесть – нигде не струится дым, пламя ровное, гудит почти неслышно – значит, тяга нормальная.
Северус уже притащил все заготовленное со вчерашнего дня для барбекю, разложил аккуратно на том самом отреставрированном белом столе – настоящий натюрморт. Петунья еще подумала, что ему не привыкать – ведь зелья, судя по тому, что рассказывала Лили, это та же готовка, только из совершенно экзотических ингредиентов. Тоже нужно добавить того щепотку, этого четыре капли, помешать равномерно, не взбалтывая, нарезать продукты особым образом, растереть, растолочь, выжать…
— Привет! – лицо Северуса просияло при виде подруги. Он встал, принимая из ее рук сумку и не утерпев, сунул в нее немалый нос. Петунья засмеялась – это стало уже традицией, да и сумка пригодилась. Помнится, она еще думала, что купить – маленькую модную сумочку с множеством отделений для женских штучек и косметики или гобеленового пузатого монстра, отделанного коричневыми полосками кожи с двумя крепкими ручками.
Решила, что для учебников и папок с эскизами и сметами подойдет больше крепкий вместительный ридикюль и не ошиблась. Один раз даже отбилась от пьяного прохожего, заехав ему по уху тяжеленным баулом с книгами и продуктами.
— Сегодня пир горой! Мама приехала, привезла кучу гостинцев от тети Стейси, сплошная вкуснятина. Боюсь, после нашего пикника придется мне неделю сидеть на диете. – улыбнулась Петунья.
— Зачем? Я тебе сварю Блокатор жиров, — рассеянно пообещал Снейп, как ребенок копаясь в сумке и вытаскивая из нее пироги и печенья. – Теперь я понимаю, у кого ты училась готовить! – восхищенно вздохнул он. – Твоя тетя просто волшебница! Помню, Лили мне как-то раз давала попробовать печенье… МакГонагалл угостила ее. Такие шоколадные тритончики, кажется. Но эти лучше! – и он сунул в рот целый миндальный кругляш и довольно захрустел им.
— Ого! Средство для похудания… Это же мечта миллионов женщин! – удивилась Петунья.
— Нет, у нас тоже начали появляться всякие средства для уменьшения аппетита и веса, но… а твое как действует? – заинтересовалась она.
— Да просто, — прошамкал Северус сквозь очередную плюшку тети Стейси. – Это растительный концентрат, надо разводить по шесть капель на стакан воды и пить после еды. Блокирует жиры. И выводит их связанными из организма. Знаешь, у нас в Хогвартсе практикуют традиционную английскую кухню, так что там все жирное и калорийное… жареное, залитое соусами… в общем, я с непривычки мучился долго, пока вот не переработал старинный рецепт. Потом еще несколько раз состав менял, усовершенствовал, и сам пользовался. Не воспринимает мой ослабленный недоеданием организм жирной пищи, — усмехнулся он. – А так и печень не страдает…
— Снейп, ты знаешь, сколько можешь заработать на своем средстве для похудания? – cерьезно спросила Петунья. – Миллиарды!
