И теперь Юу был уверен, что время пришло. Похоже, ему всё же придётся забрать авто со стоянки.
====== Глава 3. Знания. ======
Аллен Уолкер ненавидел метро. Ненавидел до головокружения, до болезненной пульсации в висках, ненавидел и ничего не мог с собой поделать. Его бесил и очень сильно напрягал тот факт, что в метро едет столько народу, с которым так или иначе приходится взаимодействовать. А ещё эти чёртовы всегда не вовремя срабатывающие турникеты!! А он не знал, как и что делать! У него не было хоть какого-то приличного плана действий! Да даже в колледже он ощущал себя получше: они все впервые пришли учиться в подобное заведение после школы, все терялись в здании, знакомились с преподавателями и местными порядками. И пусть кто-то из них знал больше, пусть все его одногруппники уже разбились на компании, а он так и остался в стороне, там у него хотя бы была своя программа. Он ходил на пары по расписанию, выполнял задания и записывал лекции, отвечал, если кто-то о чём-то спрашивал, в таких же случаях высказывал своё мнение, редко, только из-за прямой необходимости обращался к кому-нибудь сам. Ну и здоровался тоже. Никто там на него не давил и не собирался, похоже, придираться к нему. Это радовало. А вот метро бесило, выводило из себя и ломало все планы. Так что Аллен, наконец-то вышедший на свободу, с усталостью и ликованием приветствовал заходящее за здание торгового центра солнце, так не вовремя решившее показаться на глаза в середине октября. Короткий путь до дома он уже едва доволакивал ноги. С трудом, но всё же преодолев лестницу наверх и открыв заветную дверь, обещающую долгожданный отдых и уединение, Аллен сразу же понял, что чего-то ему ждать не придётся. Правда, его это даже немного обрадовало, в груди разлилось тепло, а рука лихорадочно сжала лямку от сумки. Он с намёком на улыбку наблюдал за химичившим над сковородкой Тикки Микком. — Привет, Тикки, могу я узнать, что ты здесь делаешь? — за прошедшие пару месяцев знакомства с этим странным мужчиной, Аллен уже привык, что тот частенько заваливается к нему в квартиру и устраивает что-то вроде дружеских посиделок. Даже вытребовал себе дубликат ключа, и Аллен, как последний дурак, повёлся и согласился, понимая, что если что, у Микка есть сотня возможностей снять слепок даже без разрешения со стороны Уолкера. И если ему запретить, он действительно сделает дубликат, без вариантов. — Готовлю твой мясной омлет, — не отрываясь от своего занятия, отозвался Тикки. — Он не мой! — жадно вдыхая аромат пищи, отозвался Аллен. Во время учёбы он редко обедал или перекусывал, в отличие от остальных студентов, а потому вечером приходил действительно голодным. — Это омлет по твоему рецепту, тот, что ты при мне готовил. — Это не мой рецепт, а господина Бронза! — продолжал настаивать на своём Аллен. — Но оно всё равно вкусное! — продолжал стоять на чём-то своём Тикки. — Не спорю, нам ведь давали его на ужин, — Аллен в это время стянул с себя кофту с неудобным высоким горлом и попытался пригладить мигом наэлектризовавшиеся волосы. — И что с того, что вам давали его на ужин? — Тикки накрыл сковороду крышкой и обернулся к расхаживающему по гостиной Аллену, который никак не мог найти, куда только что скинул телефон. — Ну, ужин был не для всех… Можешь позвонить мне, кажется, я потерял свой телефон… Тикки, кивнув, извлёк собственное средство связи из кармана и быстро набрал давно выученный наизусть номер. Звонок раздался из только снятого Алленом ботинка. — Даже спрашивать не буду, как ты умудрился его туда засунуть… — едва слышно пробормотал Тикки, но Аллен тут же возмущённо пробурчал, что он не специально вообще-то. И, словно желая сменить тему, уселся на стул лицом к мужчине и продолжил свои прерванные разъяснения. — У нас в приюте был свой распорядок питания: три кормёжки в день. И с ними были связаны правила. Завтрак давали всем и всегда, даже наказанным. Ну, давали и наказанным, когда не забывали об этом, был у нас один воспитатель, который позже ушёл, и он всегда об этом забывал. Так вот, обед для всех, кроме наказанных, а ужин только тем, кто в этот день в чём-то себя проявил. Заслужил дополнительные баллы, так сказать. Так что на ужин обычно было самое вкусное, но готовили меньше всего… А готовить я умею, потому что мы все без исключения посменно помогали с готовкой нашему повару. Так что начальные сведения о разделывании, приготовлении и вообще о готовке у нас у всех накапливались из года в год.
Аллен улыбнулся Тикки Микку немного неуклюже и совсем не так, как привык. Привычно искривлять губы в самых «радостных», «вежливых» и «искренних» улыбках, глядя в почти золотые глаза этого мужчины, было невозможно. Аллену не было с ним легко. Но в то же время он будто бы становился с Тикки настоящим.
— И всё-таки почему ты здесь?
Объяснения о распорядке подачи пищи в приюте были окончены. Аллен ощущал внутри потребность так же рассказать побольше о строгом господине Бронза, который никому из детей не давал умыкнуть даже лишней крошки во время готовки, и помощь которому порой всё больше напоминала издевательство. Когда ты жутко голоден, а перед тобой проходит очень большое количество еды, это действительно сплошная пытка. Аллену хотелось бы рассказать Тикки и о том, как он провёл день, о том, что ему немного обидно, и он впервые ощутил в себе потребность или даже желание влиться в какую-нибудь компанию и на перерывах между парами так же бродить по корпусу, болтать на разные темы, рассказывать о своей жизни. Раньше он всегда был удовлетворён своим тихим уголком одиночества. А теперь вот ещё и желал рассказать обо всём этом Тикки. — Иногда у меня возникает ощущение, будто ты заменяешь моего психолога, — вместо того чтобы начать рассказывать о том о сём, сделал вывод Уолкер. Тикки, было открывший рот для того чтобы самому что-то сказать, тут же его захлопнул и недоумевающее похлопал широко распахнутыми глазами, во всю выражая своё недоумение. — Прости, что, Малыш? — Только не понимаю, почему ты до сих пор меня так называешь, — пальцы юноши против воли начали отбивать неторопливый ритм. — Я уже столько раз говорил, что мне это не нравится. На деле Аллен уже свыкся и начал считать «Малыша» Тикки Микка чем-то особенным, личным. — Все люди дают друг другу прозвища, — пожал на это плечами Тикки. — И многие эти прозвища со стороны кажутся слишком мягкими, грубыми или даже унизительными. Это кажется странно, но кто-то может гордиться прозвищем «клопа», а некие внешне брутальные личности обожают, когда их называют «зайками». — Мне не нравится это прозвище! — Ну, так не откликайся на него. Аллен только и мог, что молча хмуриться в ответ на такое заявление и наглую довольную улыбку Тикки Микка. На этом неприятная тема была исчерпана. Аллен так и просидел молча за столом, наблюдая за Тикки, просматривающим свежий выпуск газеты. Подросток пытался понять, с каких это пор присутствие здесь этого странного мужчины стало настолько обыденным, что Аллен начал испытывать что-то вроде тоски, когда надолго оставался дома один. Всё-таки с тех пор, как ему не удалось даже поговорить с Лави, Тикки стал самым близким ему человеком.
И несмотря на все «но» и предательство со стороны старого приютского друга, пославшего его в Сайлент Хилл на смерть, довериться Тикки было несложно. Хотя тот и не был совсем человеком.
Впрочем, можно ли было назвать нормальным человеком самого Аллена? Прежде чем сесть за еду, Аллен на некоторое время замялся, но всё же стянул обе тонкие перчатки, которые в последнее время носил по привычке и потому, что так и не понял ещё, что за странные ощущения у него иногда возникают, когда он касается голой кожей каких-либо предметов. Левая рука была всё ещё перемотана у запястья и поперёк ладони, потому что кожа там до сих пор была подозрительно тонкой, а глубокая рана на ладони ещё не зажила до конца. Рука выше этих повязок выглядела с момента разрушения вживлённого кристалла вполне по-человечески. Только изобилие шрамов да повреждённой, слишком бледной кожи напоминало о том, что некогда она была красного цвета и всё больше напоминала руку монстра, а не человека. Вот только Аллен не был уверен, что не был монстром и что его погибший в огне воспитатель из Дома Желаний не был в этом прав.
