— Не беспокойся… Как мне называть тебя теперь?

— Хизер. Это имя тоже будет поглощено во тьме. Оно же защитит её от тьмы, что рвётся из её первой жизни. И, может быть, ей, как и задумывалось, хватит сил, чтобы остаться в своём уме. — Не беспокойся, Хизер. Ты можешь мне верить. — Бесподобное утешение, — отворачиваясь и отлично зная, что с минуты на минуту Сэм просто исчезнет. — Я могу доверять демону…

— Духу. Я предпочитаю это название. Всё же я гораздо… как бы это сказать… — смех из-за спины, — гуманнее тех сущностей, что создают здесь люди… их… божков…

Он видел это. Да. Но не так. Не всё. И это так страшно, что у этой девушки есть силы и продолжать путь, и смеяться в глаза собственной тьме. — Чего я хочу? — опять слышится мужской голос, кажется, человек, который говорит это, довольно зол или на грани срыва. — Ну, вы две должны умереть, это было бы неплохо. Тогда я смог бы расслабиться. — Когда ты перестал верить в Бога? — голос женщины. Неприятный, но так же глухо доносящийся до него, словно говорящие находятся в другой комнате, и кто-то подслушивает этот разговор. Женщину почти не слышно. — Бог жив. Просто посмотри вокруг. — Но я верю в Него. По-своему. Я боюсь Его и обожаю Его. Но я не потерял разум, как ты. Ты и правда думаешь, это работа Бога? Быть может, это не более чем твой личный кошмар. Прямо как у Алессы семнадцать лет назад? Если это действительно работа Бога, то я скажу, что у Него отвратительный вкус. Тоже что-то странное. И всё более болезненное. Будто он приближается к чему-то опасному, и боль из последних сил сигнализирует о том, что не стоит этого делать, не стоит продолжать путь.

Но разве он куда-то идёт?

Разве он способен куда-то идти?

Это когда-нибудь прекратится?

Или, что ещё проще, разве он вообще жив, для того чтобы куда-то идти? Ведь даже несмотря на раздирающую боль, он помнит о том, что происходило с ним самим ранее, помнит обо всём и чувствует только страх и потерю.

Почему он не свернул, когда понял, что всё заканчивается? И разве конец именно такой? Почему ему всё ещё так невыносимо больно? Почему его раскалывает на куски, разбивает и продолжает наносить удары, дробя в мелкую крошку? Всё оказалось обманом? « Твой Тихий Холм, я уже упоминал его, говорил, что ты сможешь узнать его, потому что там будут осуществляться именно твои страхи, именно твоё представление о мире будет играть главную роль» — голос Тикки, его же слова. Свой город, построенный на страхах. Не более чем твой кошмар. Не менее чем твой ад. Чего он сам может бояться? Высоты…. И сколько времени он взбирался на этот старый маяк? Одиночества…. И почему последний спутник, Тикки, был отрезан от него? Джареда... И почему тот ждал его на вершине? Голосов из озера… Почему он упал вниз, попав в сотни разрывающих рук мертвецов, и вновь, уже вблизи услышал их наполненные злостью голоса?* «Так значит, это была я… — вздох из старого видения на грани слышимости. — И создала её так же я сама…» Это всё было создано им или с помощью него? Это был его Тихий Холм? Но в таком случае можно ли считать это правдой? Сразу десятком дрелей в разрывающиеся от боли сознание врезались последние голоса, многоликие, но единые: старческий, молодой, женский и мужской одновременно, вопрошающий: — Ты кто такая, девочка? Взмах золотых ресниц, блеск зелёных глаз с чёрным-чёрным узким зрачком. — Меня зовут… И всё оборвалось хлопком, ожёгшей щёку болью… Болью, ожегшей его щёку. Он открыл глаза и не увидел ничего.

А может быть, и не открывал глаз вовсе.

— Ни к чему тебе это, — мужской голос, отражающийся о стены этого пространства многократным эхом. Он вдохнул... ничего.

Или не вдохнул вовсе.

И провалился в беспамятство, для того чтобы, очнувшись на мгновение, наткнуться на собственное отражение, показавшееся чужим, (со старым, рассекающим лицо воспалённым шрамом) испугаться и успокоиться, испугаться вновь, обнаружив, что его руки связаны, а его приветствуют три неизвестных человека. Одна его половина кричала «ура» их появлению и готова была вопить от восторга. Вторая половина кричала о том, что люди порой бывают похуже различных тёмных городов.

И какая из них права, ему ещё предстояло выяснить.

====== Глава 31.Между ответом и вопросом. ======

От автора: Сегодня у меня большой день… Тарам-пам-пам! И почему-то именно я дарю вам этот небольшой подарочек в виде глав)) Надеюсь, они вам понравятся.

PS. Да, я забыла про вкладку именно этого фика, и такое бываетХД

Новое пробуждение проходило почти мучительно. Аллен знал, что уже открывал глаза, знал, что видел перед собой даже людей. Он вообще много чего теперь знал, но это ничего ему не давало. Он плавал на границе сна и яви, не в состоянии вновь вернуться к реальному, полноценному состоянию.

С его телом что-то было не так — понимание этого простого факта пришло к нему неожиданно и почти долгожданно. Будто это и есть ключ к свободе. Только надо теперь его расшифровать, этот ключ.

А Аллен не был хорошим шифровщиком. А потому, изо всех сил напрягая все доступные мышцы лица, он всё же разомкнул губы и почему-то только после этого сумел приоткрыть подрагивающие веки, присматриваясь к уже почти знакомой картинке сквозь белые, густые ресницы. — Он очнулся. Аллен не был уверен, что сквозь забившую уши вату действительно слышит чей-то там голос. Хотя если и слышал, то мог подтвердить, что голос был громким. Даже очень громким. К тому же зрение не подводило его, как слух, и он смог понять, что видит перед собой три тёмные фигуры в плащах. Трое мужчин: двое довольно молоды, с гладко выбритыми лицами, оба худощавого телосложения и один высокий как… как Тикки. Другой уже лет под пятьдесят, небритый, неухоженный со свисающими до плеч запутанными, почти полностью седыми волосами и какой-то совсем уж злой. До тех пор, пока Аллен не мог разобрать их слова, он, однако, понимал, что старший, кажется, то и дело рычал на двоих молодых, будто они были виноваты во всех катаклизмах этого года, а то и столетия. Правда, молодым на него было наплевать.

А сейчас один из них наконец-то заметил, что их связанная и усаженная на скрипучих досках у самой воды жертва открыла глаза и осмысленно оглядывает окрестности.

— Вы кто? Последнее, что было у него в голове, так это осознание, что он, кажется, и впрямь провалился в свой Сайлент Хилл и теперь умирает. Или нет. Это было до того, как произошло ещё что-то, он снова погрузился в видения, которые теперь помогли ему осознать произошедшее. — А Джаред… — Аллен, всё ещё не веря, что тот парень был лишь выдуман им, беспомощно огляделся. Мыслей о том, что он вообще-то должен беспокоиться о чём-то совершенно другом, пока не возникло. — Так ты его грохнул. Эй, малой, ты что, так головой обо что-то стукнулся? — Я что? — А он и впрямь не помнит… — молодой, со светлыми, едва вьющимися волосами парень покачал головой, словно осуждая Аллена. — А ты тупее, чем я полагал, — раздраженно произнёс тот, что старше. — Да ладно тебе, Стив.. — Прекрати меня перебивать и строить тут из себя самого умного! Если ты и впрямь настолько туп, что считаешь, что нас послали за ним и это классно, то ты тупица! — А у тебя в голове опять одни теории заговоров? — Он монстр. И он и впрямь убил Джареда Видлера, так что его останки потом на деревьях в радиусе километра собирать пришлось. Всё ещё рад, что ты здесь? Мужчина, указывающий на откровенно шокированного Аллена, смотрел прямо в глаза светловолосому парню, который раздражённо жевал губы и кидал неопределенные взгляды то на Аллена то, на старшего товарища. — Вы о чём вообще? — наконец-то подал голос сам Аллен, ёжась от холода и шмыгая носом, подмечая, что с него отчего-то сняли куртку с рубашкой, а на улице довольно холодно. — Я никого не убивал… — Конечно, и никаких срывов по этому поводу у тебя первые недели не было, и никто не пытался замять этот факт, понимая, какой будет скандал, и не в силах объяснить, как можно было голыми руками изорвать так человека. И в психушке тебе никто мозги не промывал, блокируя воспоминания и пичкая своими препаратами. Думаешь, всё так просто? Тебя заставили забыть о том, что ты сделал, и, в общем-то, были правы. Кто знает, будь ты неуравновешен, чего бы там натворил, раз так сорвался? А так ты продолжил мирную человеческую жизнь, вот только то, что в тебе дремлет, нельзя просто так обуздать. Оно должно быть под контролем. — Вы врёте… — Да ради всех Богов этого места, — хмыкнул мужчина, названный Стивом. — Мне плевать, что ты там думаешь, Аллен. Можешь не верить. Так же, как и тому, что твой дружок Рейн к нам тебя и отправил. Хотя мозги же есть, должен догадаться и сам. — С чего вы вообще взяли, что я должен верить. И кто вы? Мужчина, уже собравшийся было уходить, удивлённо замер и обернулся к подростку, неожиданно рассмеявшись. — Ах, похоже у тебя и без того проблемы с памятью. Впрочем, ничего удивительно, учитывая, что круг был разорван.Ты забыл подробности того, чего знать тебе не следовало. Когда-то я работал в приюте, Аллен, жаль, что ты меня не узнаёшь больше. — Он обернулся к двум парням, один из которых всё ещё продолжал выглядеть недовольным, а второй, так и не раскрыв ни разу рта, стоял, прикрыв лицо низко надвинутым капюшоном, — я так вижу, дело сдвинулось с мёртвой точки? — Да. Поглощение идёт полным ходом, со спины дошло до самого позвоночника. Я даже удивлён, что он всё ещё здесь с нами и говорит от своего лица. — А я с каждым новым часом убеждаюсь, что ты тупица и нас послали на убой. Второй кристалл уничтожит его сознание и породит то, что можно назвать... контролируемым духом? Уж не знаю, назвать это богом не совсем корректно, это будет не он, уж мы-то об этом знаем, не так ли? А теперь, — без перехода продолжил он, будто говорил о самых обычных вещах, — ведите его в холл, я пока предупрежу Люси. — Или сбежишь нахрен, — тихо произнёс молчавший до этого парень. — Да ладно тебе, Бен, — снова попытался улыбнуться, — ты что, и впрямь думаешь, что этот мальчишка..? — Я собирал останки Джареда — мрачно отозвался Бен, — и почти уверен, что наблюдатели ритуала не переживут. Ты видел здесь поблизости её? Вот и я тоже. Это опасно, находится рядом с ним во время вживления. Сразу начнётся преображение… — Вы собираетесь вживить мне второй кристалл? — изумлённо выдохнул Аллен, разглядывая самого себя и с ужасом понимая, что тёмно-коричневая корка начала наплывать на его грудь, постепенно преображая его обличие и захватывая всё больше пространства. — Да. Время наконец-то завершить эту.. историю, — тот улыбчивый парень подыскал что-то на земле, накинул Аллену на плечи его же куртку и даже помог ему подняться. — Мне плевать, кого ты там убил, — пояснил он, глядя он на вопросительный взгляд Уолкера. — я и сам не чист на руку. Да и никто из нас подобным не гнушался. Даже если бы ты перебил сотню человек, мне было бы плевать. Главное — ты сырьё, из которого будет создан наш новый «бог» и наше новое совершенное орудие, способное преображать мир и уничтожать недостойных. Так что ты можешь быть даже исчадием ада. Он дёрнул Аллена за руку, призывая идти за собой, и прошёл мимо приостановившегося Бена. Тот развернулся, позволяя увидеть лишь нижнюю часть своего лица, и улыбнулся. — Ну что, Аллен, ты ненавидишь людей так же, как и прежде? Сбитый с толку юноша безэмоционально наблюдал за странными приготовлениями. В просторном холе некогда величественного отеля в полу была вырезана большая пентаграмма. Похоже, эти люди были озабоченны тем, чтобы во время проведения ритуала ни одна из линий ни в коем случаи не была стёрта. По сути, это было разумно. Аллена пристроили у стены, и тот мог открыто наблюдать за действиями трёх человек, только теперь молчаливый парень вышел на улицу, а на его место пришла невысокая молодая женщина, морщащаяся каждый раз, когда её взгляд падал на Аллена. Её Уолкер, поднапрягшись, тоже сумел вспомнить — ещё один его воспитатель. Отчего-то успокаивала мысль, что здесь нет Гарнера Вайзли, а значит меньше шансов, что Тикки с его семьёй с ними заодно. Вот только он так и не узнал ничего о судьбе Тикки. И единственное, на что он был способен, это сидеть в стороне уже даже не связанным и стараться унять дрожь промокшего и продрогшего тела. Практически вся левая сторона тела онемела, поднять руку ещё можно было на какие-то несколько дюймов, но разжать или сжать уже нет, равно как и согнуть в локте. Он чувствовал себя размазанной студёнистой массой, у которой нет ни стремлений, ни желаний хотя бы попытаться выбраться отсюда. Его всё больше и больше охватывала апатия, кристалл в руке подозрительно пульсировал, подобно небольшому, сжимающемуся сердцу, и от этого неотвратимость конца становилась всё более очевидной. Он устал и ничего не мог изменить. А ещё он не понимал. Да и понимать было нечем, в голове раздавался лишь равномерный, тихий гул, заменяющий все мысли на свете. А тело было тяжёлым и неспособным сдвинуться с места по воле своего хозяина. — Быстро его… — он не сразу осознал, да и не осознал, что рядом опустилась девушка. Довольно молодая, с грубоватым выговором, пропахшая дешёвыми сигарами и третьесортной жизнью. — Кажется, он уже не с нами. — Скоро снова прояснится. Дважды. На третий раз должно уже полностью вырубить, и голубчик наш. — Какая мерзость, разве Госпожа не желала его уничтожения?