— Да. Не волнуйся об этом.

Что мог сделать этот идиот? — это был единственный вопрос, сейчас волнующий Юу. Ну, кроме того ещё, где найти подручные средства, чтобы дотянуться до лестницы и выбраться наверх, но вопрос про Лави сейчас был куда актуальнее.

Как он вообще смог дозвониться до Юу?

Когда звонок прервали полезшие с угла твари в тёмно-зелёных непробиваемых панцирях, Канда решил, что жизнь дороже, но после сам не сумел дозвониться до Лави.

Зато Лави дозвонился до него.

И голос у него был, словно у умирающего. И говорил он странные вещи.

Вопросы без ответов.

Сейчас Юу волновало кое-что другое. Такое, как Брукхевенский госпиталь с закрытыми парадными дверями. Решётки на окнах, некоторые из которых ещё и были перегорожены железными листами или забиты досками, и помыслы о том, как именно можно теперь попасть внутрь.

Юу стал медленно обходить высокий каменный забор с колючей проволокой, в надежде отыскать брешь. Бреши, конечно, не оказалось, плиты были крепкими, нерушимыми и, кажется, решившими перестоять все строения в округе.

Мусорный бак оказался как нельзя кстати, а перерезать проволоку так быстро, как найти способ к ней подобраться, не получилось. Высоты бака всё равно не хватало, чтобы попытаться с комфортом перескочить стену, а путаться в проволоке и рассекать себе руки-ноги не хотелось совсем. Однако меч с резкой колючей гадостью справлялся медленно, или это уже Юу был столь неуклюж и не осознавал, с какой стороны лучше к ней подобраться?

Наконец пара кусков проволоки были безжалостно вырваны, и оставалось всего-то подтянуться и аккуратно спрыгнуть вниз, туда, где, кроме тёмной земли, покрытой редкой зачахнувшей травкой, ничего и не было. Пустынный двор, подозрительно маленький, квадратный; снаружи Юу давал ему прямоугольную форму и больше площади. В два раза больше. Но спасибо уже за то, что здесь нет никого, кто мог бы ему помешать. Только вот эти два высоких голых дерева и…

Висельники.

Все, как один, подвешенные за шею на разной высоте за разные ветки разными верёвками или даже впивающейся в самую плоть проволокой. Проводов не было – Агур бы о них позаботился. И у всех покойников замотанные лица: кому налепили собственную рубаху, оставляя оголённый торс с отвратительно свисающими с него срезанными полосами кожи, кому замотали лицо бинтами, а заодно перевязали руки и ноги. А на ком-то кроме тряпок на голове ничего больше-то и нет из одежды, и разлагающаяся, грязно-фиолетового цвета плоть уже почти потеряла форму человеческого тела.

И все они, кажется, действительно мертвы.

И, как уже замечал Лави, большого отторжения ничего из этого не вызывало. Будто всё происходило очень далеко от реальности, и здесь такое было в порядке вещей. И Канда, будто проживший здесь всю жизнь, отлично об этом знал.

Вот только он здесь дней шесть и помнит из них всего сутки.

Юу медленно обошёл единственное стоящее на пути дерево по большой дуге и направился к дверям быстрым шагом. Хотелось бежать, хотелось и побороться со страхом, тем самым, что шептал прямо в эти мгновения за его шеей о проклятых деревьях, тянущихся лентах и верёвках, мечтающих о свежей жертве.

Юу не слушал.

Задняя дверь открылась с лёгкостью – хоть какая-то радость в этой дурацкой жизни. Осталось всего ничего: найти Алму и как-то суметь уговорить его выйти вместе с ним.

Только в больнице сейчас было не так тревожно, как раньше. Что-то здесь изменилось.

Под ноги, отмеченные краем сознания ставшие уже привычными тянулись кровавые следы волочения. Но тревожила тишина. Не то чтобы здесь в прошлый раз кто-то так уж сильно шумел, но сейчас это было слишком неестественно.

Но то, что он должен был услышать, может быть, это был этот тихий писк открывшейся основной двери? Юу молнией бросился, успевая перехватить её, готовую захлопнуться в любую секунду, и быстро стал озираться по сторонам. Вон тот камень был не плох, кажется, часть кладки с потолка, но главное, что его вполне можно положить как единственное препятствие для двери и не заботиться о том, что она захлопнется.

— Юу? — этот голос точно не был тем, что японец ожидал встретить, только прикрыв за собой дверь. Но этот голос вселял надежду.

— Алма, это ты? — глупый, конечно, вопрос. Юу знал, что это он, но так же не знал, как именно заговорить с братом, чтобы не спугнуть.

Ответа не последовало. Рука, сжимающая телефон, была готова в любой момент направить луч света в нужную сторону, но Алма, кажется, даже не дышал.

— Алма? — Юу медленно направился вперёд по коридору. — В больнице происходит что-то нехорошее, да?

— Так всегда, когда он проводит осмотр.

— Ах, монстры играют в докторов, — прошипел себе под нос Канда. Досада от того, что он понятия не имел, откуда снова раздался голос, заставляла идти вслепую. А наверху кто-то со всей дури пытался вбить дверь в косяк. — Алма, что ты здесь делаешь?

— Пытаюсь выйти на….

Голос подростка внезапно прервался, будто был кем-то надоедливым перебит, и Юу наконец-то услышал приглушённые, лёгкие шаги в стороне, где для мечника была стена. Может, он заперся в кабинете?

— Алма, не слушай её, говори со мной!

С каких пор парадная часть больницы превратилась в бесконечный лабиринт?

Одна из дверей совсем рядом захлопнулась. Юу, вздрогнув от неожиданности, бросился в ту сторону, поскальзываясь на чём-то влажном и с лёгкостью находя именно ту дверь, из-за которой и ощущался смрад мертвеца, перемещающегося с Алмой.

— Алма, открой! Открой и прекрати слушать эту глупую девчонку! — стоять посреди коридора, слыша, как кто-то хлопает дверьми наверху, было не совсем разумно. Он зажал кнопку на телефоне, довольствуясь тусклой подсветкой и рассматривая дверь перед собой, читая полустёртые буквы. Это была комната отдыха, и Юу почти даже помнил её расположение на планах. Может быть, именно в неё вели две двери: одна из коридора с палатами, а другая отсюда из рабочего блока. Он ведь позаботился о том, чтобы дверь не захлопнулась!

Вернуться не составило большого труда, только Юу задумался о том, стоит ли позволить двери закрыться, и не успел сообразить, как она выбила камень, захлопываясь. Лампочка на замке загорелась красным, а Юу не помнил ни одного кода из тех, что он вообще слышал, относящихся к этой больнице.

— Я пришёл, потому что ты не можешь больше здесь оставаться, Алма! Ты можешь выслушать меня хоть раз?! — проорал Юу прямо в запертую дверь, ударяя в неё кулаком.

Сторож был где-то совсем недалеко, где-то на втором этаже, Сторож мог оказаться здесь в любую секунду, и, если все вокруг его опасались, не лишним было побеспокоиться о месте для пряток. Вот только рядом наблюдались лишь двери палат, все запертые, как одна, в тщетной надежде,что тогда Сторож их не найдёт.

Грохот на втором этаже, плач и визг выводили его и без того расшатанную психику.

Следовало, пока есть время, ускользнуть в сад, но Юу чувствовал, что если так сделает, то уж точно не сумеет больше вернуться.

Дверь щёлкнула и поддалась внутрь.

— Алма? — уточнил Юу, успевая подумать и о том, что это может быть и не комната отдыха, заходя внутрь.

На то, что здесь должно было быть, похоже не было вообще. Скорее на разделочную с железными стендами, растяжками, громоздкими орудиями… пыток, быть может? И большим, но не глубоким бассейном в середине, что, скорее, напоминал слив, заполненный кровавой массой. Тусклая лампа под потолком, само существование которой здесь отправляло в ступор, мерно покачивалась от сквозняка.

Алма стоял на другом конце комнаты.

— Не подходи ко мне!

Юу замер на месте, понимая, что нога, поставленная вперёд, начала медленно утопать в полу. А он даже не наступил в бассейн.

— Хорошо, только не надо скармливать меня полу, слышишь? Я отойду, Алма?

Мальчишка тяжело дышал, Юу видел, как резко поднимает и опускает грудь под окровавленными одеждами. И часть этой крови, судя по свежим ранам на лице, была его собственной.