В советское время было снесено множество памятников царствующим особам в разных уголках страны. Но в Петербурге, на одной из центральных площадей чудом сохранился монумент одному из самых нелюбимых российской общественностью императоров – Николаю I, тому, кто с легкой руки Л. Н. Толстого получил унизительное прозвище Палкин. Каменный император на вздыбленном коне расположен спиной к Мариинскому дворцу и лицом к Исаакиевскому собору. А за собором на берегу Невы другой монарх, «Медный всадник», Пётр Великий сдерживает своего скакуна. «Колька Петьку догоняет, да Исаакий ему мешает», – так городской фольклор северной столицы отразил расположение конных статуй двух императоров. Сам Николай I любил, чтобы его сравнивали с Петром Великим, участь его каменного воплощения – всегда догонять своего предка. Об этой игре в «догонялки» и многом другом рассказывается в этой книжке.

25 июня 1796 г. в Царском Селе у наследника престола Павла Петровича родился третий сын (все даты даются по старому стилю). Бабушка новорожденного, императрица Екатерина II, была поражена размерами младенца и встретила его появление возгласом «Экий богатырь!» (62 см и в наше время не стандартная длина при рождении), кроме того, он кричал басом, а на десятый день младенца уже пришлось докармливать кашей – грудного молока ему явно не хватало. Екатерина не раз называла его рыцарем, колоссом; сразу после рождения внука она забрала его к себе.

Когда Николаю было четыре с половиной месяца, Екатерина умерла, на престол взошел император Павел I. Разлученный по воле родительницы со старшими сыновьями, он обрушил свою отцовскую любовь на двух младших, которых называл «своими барашками» (зимой 1798 г. родился младший брат Николая Михаил). Будучи занятым человеком, он уделял им не так много времени – для общения было отведено время утреннего туалета императора, но зато в отличие от жены Павел всегда был нежен с сыновьями. Мать, императрица Мария Фёдоровна, строго придерживавшаяся дворцового этикета, проводила с детьми совсем немного времени: так, до года императрица навещала сына Николая каждый день, редко оставаясь с ним более четверти часа, годовалого Николая приносили в ее покои на полчаса-час, а после 1798 г. ее свидания с ним и его братом уже не были ежедневными.

Портрет великого князя Николая Павловича. Художник В. Л. Боровиковский. Гатчина. 1797 г.

Все остальное время маленький Николай находился в окружении приставленных к нему камердинеров, камер-лакеев, гувернанток и нянек-горничных. Самым близким человеком для маленького Николая в первые семь лет жизни стала его няня, а точнее бонна, шотландка Евгения Лайон; впоследствии мальчик, обыгрывая ее фамилию, любовно называл ее «няня-львица» (Lyon – лев, львица – англ.). Она обладала независимым характером, иногда нарушала инструкции самой императрицы, если полагала, что так будет лучше для ее воспитанника, и умела убедить в этом и Марию Фёдоровну. Именно она научила маленького Николая первым православным молитвам и познакомила с русским алфавитом. Мальчик был очень привязан к своей няне, и потом, когда его воспитание было передано в мужские руки, а мисс Лайон вышла замуж и покинула дворец (1803 г.), он очень скучал по ней. Впоследствии он часто навещал ее. Главным лицом в деле воспитания Михаила и Николая с 1800 г. стал генерал М. И. Ламсдорф, протеже императора Павла. Несмотря на то, что Николай впоследствии окружил своего бывшего наставника заботой и вниманием, особой любви к нему он не питал, да и трудно было любить человека, представлявшего собой ходячее воплощение всего самого неудачного в педагогическом деле. Сам Николай признавал, что их с братом «главный наставник был не слишком просвещенным человеком и не отличался способностью не то что руководить учением, но хотя бы привить вкус к нему», кроме того, любая детская шалость приводила его в невообразимую ярость, тогда он выходил из себя и распускал руки. Николаю доставалось сильнее, поскольку в отличие от младшего брата он был упрям и не любил уступать; когда он был особенно непослушен, воспитатель мог схватить его за грудки и как следует приложить об стену, так что подросток даже терял сознание

Удивительная память Николая запечатлела кратковременное пребывание (с 1 февраля по 11 марта 1801 г.) в только что отстроенном, но еще до конца не отделанном Михайловском замке. Его спальня находилась над спальней отца, их связывала витая лестница. Ночь, когда был убит отец, запомнилась ему необычным возбуждением, небрежным видом солдат Семеновского полка и странной сценой: брат Александр на коленях перед матерью… В ту роковую ночь младшие отпрыски великокняжеской семьи были срочно перевезены в Зимний дворец. А утром, 11 марта 1801 г., в России началось царствование нового императора – Александра I, старшего сына убитого заговорщиками Павла I. События, предшествовавшие воцарению, тяжелым грузом легли на душу нового монарха и во многом определили его характер. Он знал о заговоре, но надеялся на то, что отец просто отречется от престола, его смерти он не предвидел, – в этом новый император старался убедить себя и других. Но ощущение, что он допустил грех отцеубийства никогда не оставляло Александра. Характерно, что восшествие на престол следующего монарха, Николая Павловича, тоже сопровождалось трагическими событиями и вполне могло закончиться его гибелью. Об этом речь впереди.

Портрет великого князя Николая Павловича, 1806 г. Художник А. П. Рокштуль (Алоиз Густав). 1863 г.

Жизнь младших сыновей убиенного Павла изменилась. Мать увезла их в Павловск, и там, а также в Гатчине, вдалеке от светских развлечений и интриг петербургского двора, прошли дальнейшие годы Николая. Мария Фёдоровна по-прежнему была очень требовательна и строга к детям, но жалость к их сиротской доле давала свои плоды. Сыновья росли, и отношения с матерью становились все более доверительными, что не исключало тотального контроля за их жизнью со стороны матери. Ламсдорф все также наказывал мальчиков линейкой, а жалобы на него матери оставались без ответа – она была «весьма довольна» методами воспитания генерала и их плодами. Со временем у великих князей становилось все больше предметов, появлялись новые преподаватели. Интересно, что в 1809 г. секретарь вдовствующей императрицы-матери записал в дневнике: «Она видит, что престол все-таки со временем перейдет к великому князю Николаю, и по этой причине его воспитание особенно близко ее сердцу». Совсем не случайно в том же 1809 г. его и брата стали готовить к поступлению в Лейпцигский университет, именно тогда они изучали латинский язык, уроки которого Николай с содроганием вспоминал много позже, хотя и любил иногда вставить в разговор латинские фразы. Учили младшие Романовы и древнегреческий язык; Николай был единственным российским монархом, знавшим эти «мертвые» языки. Нараставшее противостояние России и Франции, когда в воздухе явно запахло войной, помешало осуществлению этих планов. Родился новый проект: создать специальное учебное заведение, в котором могли бы учиться и великие князья – Лицей. Однако Александр не был в восторге от того, что его младшие братья будут обучаться вместе с дворянскими детьми, пусть даже из знатных фамилий. Поэтому А. С. Пушкин так и не стал однокашником Николая и Михаила Павловичей. Под бдительным контролем Марии Фёдоровны продолжилось домашнее обучение последних. Курс наук, преподававшийся великим князьям, был достаточно серьезен: это были и занятия по программе гимназий, и лекции и семинары университетского уровня, которые вели преподаватели с учеными степенями. Возможно, образование, данное великим князьям, было несколько бессистемным, но оно было весьма и весьма солидным. В литературе укоренилась традиция представлять Николая Павловича эдаким недоучкой, плохо учившимся, да и не тому, человеком, который по уровню образованности не дотягивал до «настоящего» монарха. Эти инсинуации во многом спровоцированы самим Николаем, оставившем воспоминания о годах своей учебы с резкой критикой как содержания, так и методов обучения. Вспоминается пушкинское: «Мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь». Подобные заявления поэта, и даже тот факт, что в Лицее он никогда не был в числе первых учеников, никогда не убедят нас, что он был малообразованным человеком. Почему же в случае с Николаем общественное мнение так легко было убедить? Потому что это вписывалось в уже созданное представление об этом человеке и императоре. Должны огорчить сторонников подобного подхода и еще раз повторить, что Николай I был очень образованным человеком, причем всесторонне. И дело здесь не только в знании нескольких иностранных языков (кроме латинского и древнегреческого, он свободно владел французским, немецким, польским, знал итальянский и английский). Даже «усыпительные лекции» (собственное выражение Николая) по политэкономии профессора А. К. Шторха пригодились, когда вместе со своим министром финансов он подготовил и провел финансовую реформу. Впоследствии император Николай все документы, касавшиеся управления страной, не просто внимательно читал, он делал дельные замечания, и случаи, когда какой-нибудь предмет был ему не понятен, очень редки. Да, были науки, которые ему нравились, например, история, в том числе русская, математика и вообще все точные науки; как известно, сам он нередко подчеркивал, что имеет склонность к инженерному делу, но это вовсе не означает узость его кругозора – просто ему нравилось этим заниматься. Что касается пристрастия юного Николая к играм в солдатики, в «войнушку», то это – не только обязательный атрибут детства большинства представителей мужской половины человечества во все времена, но и влияние реальных событий начала XIX в., когда войны в Европе с легкой руки Наполеона стали повседневностью.