- Да вы не волнуйтесь, Надежда... м-м... Алексеевна. Что там произошло?
- Сомлела она. От жары! - заторопилась тётя Надя. - Такая духота, а потом - гроза!
- Так. Давайте по порядку. Девочка потеряла сознание. Верно? Это сразу заметили?
- Да кто ж знает? До грозы сено сметать хотели. Да накрыть. Ленка Канашонок рядом с Варькой была. Потом смотрит - лежит! Ну, тогда Ленка крик и подняла. А тут - ветер, гроза, ливень начался. Варьке по щекам нахлестали, смотрим - заморгала. Ну и - все на сено. А вечером говорю с ней - молчит.
- Ясно. Здесь написано, что к врачу вы обратились только 12 июня. А раньше что же не пришли?
- Так как? Пока всё сено высушишь, да уберёшь - вот и три недели прошли! А к врачу ехать в Сморгонь - это 42 версты в один конец! Да и так председателя еле уломали, чтоб машину свою дал!
- Не понимаю. У вас девочка говорить перестала, засыпает на неделю, а вы - сенокос! Когда первый раз она не проснулась?
- Да спустя неделю после того случая. Расталкиваю утром - а она как пьяная. Мычит что-то, а глаза не открывает. Фершала позвали - он говорит: литургия.
- Летаргия. И фельдшер. Правильно говорить: "фельдшер". Что же вы, Надежда... э-э... Алексеевна, в самом деле! В школе ведь преподаёте, а такая дремучесть. Неужели вам девочку не жалко? Ведь её сразу к врачу надо было. И потом, вот вам врач направление в нашу клинику выписал. Где же вы два месяца-то были?
- Как где? На прополке, потом опять сенокос. В колхозе так. В этом-то годе рано всё зреет: того и гляди - дожди али заморозки! Да и не учитель я! Рукоделие да домоводство девчонкам вот...
- Ладно, сударыня, сейчас выйдите, пожалуй, а я с Варенькой сам пообщаюсь.
- Так ведь она ж...
- Идите!
Выпроводив тётку, доктор Брагинский встал из-за стола и, выдвинув оттуда тяжёлый стул, водрузил его напротив кушетки, на которой сидела Вареник. Усевшись, он посмотрел на девочку и вдруг улыбнулся, как-то особенно тепло и ласково. Вареник этого не ожидала и от неожиданности звонко цокнула языком.
- О! - подивился доктор. - Да ты белка у нас!
Вареник, заслышав такое, вдруг заулыбалась смущённо.
- Ну что ж, поговорим с белкой! - сказал Брагинский и вдруг хлопнул себя ладонями по ляжкам.
- А белка-то говорящая? - спросил доктор Брагинский, всё так же приятно улыбаясь. - А то ведь я беличий язык подзабыл уже.
Солдаты Авалона. Тин-Тин. 17 первобря 33 года ОП (173 от начала). Нижний Город и окрестности
Старенький школьный "ПАЗик", поскрипывая подагрическими сочленениями, не спеша катился к Нижнему Городу. Урок-экскурсия к Ленивым Высотам оказался (или оказалась?) гораздо интереснее, чем Костик мог подумать. В дошкольном возрасте Костик, как и все его сверстники, бредил Ленивыми Высотами. В те годы рассказы о тамошних чудесах ещё не пошли на спад, а блокада всего Юга объединёнными силами военных была просто тотальной. Это потом, с появлением Института и снятием блокады Высо?ты стали доступны для экскурсий, а тогда, десять лет назад, по нарушителям стреляли боевыми! Вон, Лотару Лемке из Пасторской слободы, пытавшемуся было "посмотреть в космос", прострелили правое бедро. Чудом не умер парень, до сих пор хромает, что, впрочем, не помешало ему отхватить себе в жёны полгода назад первую красавицу слободы Катаринку Шмайхель. Вообще-то поговаривали, Катаринка та очень любила другого парня, но тот был родом из Саярска, или Верхнего Города, как его называли с недавних пор. Известно ведь про генетическую несовместимость людей из разных миров, а это значит, что детей у такой пары никогда не будет. Согласие на брак не получишь ни в муниципалитете, ни в комендатуре. Это ведь не Старая Земля ни в одном её варианте - далеко тут не убежишь. Пострадали-пострадали влюблённые, да и разбежались восвояси. Ромео и Джульетта из них не вылупились, как сказал костин друг Пашка Шанин, ехидна злоязыкая. Вот и сейчас Пашка, грубо прерывая костины раздумья, толкнул приятеля в плечо так, что тот чуть не свалился с трясущегося сиденья, и завопил на весь автобус:
- Зацени, пацанва: Серёга проснулся!
Серёгой, а, точнее, Сергеем-из-Риги, а также Блевуном, Бернардом Барфом, Полковником Буэндиа и прочая, прочая, называли гейзер, бьющий безо всякой системы прямо из небольшого озерца в Пьяном лесу. Дорога, по которой ехал сейчас школьный транспорт, как раз и стелилась извилистой лентой мимо Блевуна. Подростки чуть автобус не перевернули, рванув к окнам слева. Зрелище было редкое, да и посмотреть было на что: озерцо исчезло. Вместо него, издавая рвущие перепонки тошнотные желудочные звуки, вздымался на высоту трёхэтажного дома тугой водяной холм. Вода тут же растекалась двумя шумными потоками, текущими по специально выкопанным канавам. Никаких попутных газов гейзер не выделял - вода была кристально чиста и прозрачна, поэтому южная канава наполняла резервуар институтского посёлка, а северная - аналогичную ёмкость Нижнего Города. В Саярске тоже был отдалённо похожий источник, хотя не такой мощный и уж вовсе не шумный, зато действующий более активно. Четыре года назад комендатура разрешила саярцам селиться в Нижнем Городе, а ещё за восемь лет до этого были сняты блокпосты. Тогда же, в 21-м, власти Верхнего Города перестали называть нижних фашистами и предателями. Костик знал и ещё кое-что: контакты властей двух городов завязались гораздо раньше, уже на третий год после Слияния. Откуда мальчишке такое знать? Достаточно иметь родного дядю в комендатуре и пару подвижных внимательных ушей, а ещё уметь сопоставлять услышанное в разное время с увиденным.
Первые три года стреляли и снизу, и особенно сверху. Когда Погружение оказалось Слиянием, саярские учёные в погонах немножко психанули, решив, что нарвались на контрмеры блока НАТО. Это сейчас смешно - какое там НАТО! Протерев глаза, испугались ещё больше: город, раскинувшийся под горой, пестрел флагами со свастикой. Правда, свастика была обратная гитлеровской (оказалось - древний солярный символ), и круг на знамени не белый - жёлтый. И всё равно - стреляли...
Так вот, когда верхним разрешили селиться внизу, костькина мать, прихватив сына в охапку, сбежала от мужа. Отец, в принципе, мог бы надавить на брата, курировавшего в комендатуре научные (самые важные для проекта "Погружение" дела), но - не захотел, гордость обуяла. И потом, сбежала-то супруга не к кому-то, а просто от него. Про свой невыносимый характер костин папаша, капитан КГБ Василий Романович Константинов, и сам знал досконально. Назвать его мелочным домашним тираном было всё равно что поименовать котиком. Нет, никакого рукоприкладства, что вы: один лишь тотальный перфекционизм. Костик хорошо помнил, как батя полдня ел матери мозг за поставленную "не в свою ячейку" зубную щётку. Сам мальчик и вовсе боялся отца до обморока, хотя тот и голоса на него ни разу не повысил. Теперь, без бати, было гораздо вольготнее, хотя мать порою изводила излишней опекой.
Пока Костик предавался воспоминаниям, автобус въехал в Нижний город, самими жителями именуемый Авалоном...
"Кто родился в день воскресный...". Артемий Кваснецов. 9 марта 1969 года. Ленинград
Из зеркала на меня смотрел лопоухий тощий пацан с вихрастой головой и испуганным взглядом. И чего я сюда припёрся? Ведь разыграла меня Снегурочка вредная! А Лиза тем временем подошла ко мне сзади, звонко цокая своими сапожками. Я не сразу понял, что две "картинки", слуховая и зрительная, упорно не желали склеиваться. Судя по звукам, Снегурочка стояла встала за моей спиной, я даже слышал её дыхание. Но в зеркале кроме меня никого не было! Резко обернувшись, я уткнулся носом во что-то податливо-мягкое и пушистое, не сразу поняв, что это была обтянутая мохнатой кофточкой грудь Лизы. Смущаюсь я быстро и охотно, и ошеломительная приятность девичьего тела просто парализовала меня. Я даже про зеркальный казус забыл. Так и застыл носом в сиську.
