***

Полтретьего Пашка уже маячил на углу, поджидая хорьков. Эвакуация сачковской жены прошла просто блестяще. Скорая приехала спустя пятнадцать минут, Панюта даже завидовать начал - к нему-то, умирающему в прошлом варианте этого же дня, явились намного позднее. Врач поначалу отказывался сажать в машину непонятного родственника-малолетку, но Людка вдруг повела себя просто молодцом: принялась ныть, что муж-де в командировке, приедет на один вечер, а она невесть где... В-общем, проводил Круглый Медведцеву до Третьей горбольницы, дождался, пока разместят, запомнил номер палаты и даже успел явиться на место встречи на полчаса раньше срока, истратив карманные два рубля на такси. Оказалось, спешил не зря. Спустя пять минут напряжённой походкой районного кента к нему выдвинулся Витька Форш. На такой подарок судьбы Паша даже и не рассчитывал. Витёк без Руслана был человеком совсем иного разбора, нежели с. Неясно, правда, чего это они по отдельности подтягиваются, ведь на сачковской хате они были явственно удолбаны какой-то дрянью, и едва ли эти двое уделывались порознь.

Поздоровались за руку. От Панюты не укрылось, что Фарш не просто взбудоражен, а - взвинчен до чрезвычайности. Зрачки в точку, плечи дёргаются, гримасы странные на лице пляшут. В таком состоянии Витька был опасен, но поговорить с ним всё равно было необходимо, раз уж его сутулый кореш где-то задерживается.

- Чего один? - спросил Пашка очень тихо, как всегда делал, желая поставить собеседника в неудобное положение. Фарш этот пацанский приёмчик знал вообще-то, однако сейчас, будучи на нервах, всё же на него повёлся. Что сказал ему Круглый, он не расслышал, и подался вперёд, наклонившись к маленькому Прасолову неловко и неудобно для себя.

- Чё говоришь-то? - почти выкрикнул Витька, а Панюта с изрядным удовольствием подумал, что вот в этот момент легко срубил бы открывшегося гадёныша одним ударом. Жаль, нельзя пока.

- Кэмела где забыл?

- Сука твой Кэмел! Блядская жадная с-сука!

Вот так новость, подумал Пашка. Неужто что-то изменилось?

- Тормози, чувак, Кэмел не мой. Он твой, и Фреда.

- Фреда-хуеда!

- Чего ты бешеный такой?

- Фред Руслану за возврат сачковского долга полтонны обещал, а мне - только двести пятьдесят!

- Откуда знаешь?

- Он сам под чумой проболтался.

Что такое "чума", Пашка не знал, но, что называется, догадался по контексту.

- Моя доля - тоже пятьсот, - сказал Панюта, решив ещё немного поворошить муравейник витькиной зависти.

- Тебе-то с какого хера?! - вызверился Фарш.

- А с какого хера Фред с ментами корешится?

- С какими ещё ментами? - удивился Витёк, сбитый с толку внезапным Пашкиным финтом.

- Да видели его люди с каким-то старсером.

- А-а, да это, наверное, Балуй!

- Кто?

- Балуй, Славка Балуев. Они в одном классе учились. Вот как мы с тобой когда-то.

- И что, теперь не западло с ним дружить?

Фарш молчал, обдумывая пашкины слова. Ощущение было такое, будто у него колёсики в башке от натуги поскрипывают.

- Мне эти воровские законы до одного места, в общем-то, - наконец сформулировал Витёк свои (или, скорее, фредовы) мысли. - Сейчас на таких понятиях только на нары нырнуть можно.

- Это тебе так Фред сказал?

Услыхав такое, Витька перестал наконец рыскать взглядом и мрачно уставился на Прасолова.

- Что смотришь, Витюня? Фред с этим своим мусорским старсером Сачка на бабки с двух сторон поставили. А ты много с этой схемы поимел?

- Тебе-то какое дело?

- И не было никакого, пока ты сам плакаться не стал на свои двести пятьдесят.

- И что ты предлагаешь? - спросил Фарш, глядя на Пашку мрачно и тяжело.

- Мне-то что предлагать? - удивился Панюта. - Мне Фред полштуки зарядил.

- Много ты знаешь, - веско обронил Витёк.

- Да? И чего я не знаю?

Фарш молчал. Гримасы перестали ёрзать по его лицу, которое было теперь словно высечено из грязного куска мрамора - высечено наспех и кое-как. Поняв, что ответа не будет, Круглый пошёл ва-банк.

- Да знаю я про вашу подставу. Хочешь, расскажу, как Фред с этим вашим, как его... Балуевым всё расписали? Во сколько там старсер со своим напарником к подъезду должны подкатить? Двадцать минут четвёртого? Да только схема ваша к чёрту полетит с самого начала, потому что никакого Сачка на квартире нет и не будет. Не такой уж Медведцев и идиот. В записке он жене одно написал, а на словах передал другое. Чуешь, чем это пахнет? Хочешь, расскажу, как дальше всё будет? Вы зайдёте. Сачка нет. Людка одна. Кто из вас, наркошек, первым сорвётся? Те же двое ментов, хоть они с Фредом и в сговоре, вас и повяжут, как пучок редиски.

Пока Панюта произносил столь длинную и оттого совершенно непривычную речь, он внимательно следил за реакцией Витьки. Казалось, что Фарш спокоен и расслаблен, но Пашка прекрасно понимал, насколько реакция наркомана может отличаться от нормальной. В этот раз, однако, почти не отличалась. Витёк выдохнул через нос и сказал, кривя губы:

- Не было никакой подставы. Проверить тебя, ссыкуна, в деле хотели. И ментами пугнули бы только. А тебя и проверять не надо: ты уже заранее посыпался, правильный пацанчик.

Следовало признать - такое вполне могло быть, а значит, в выборе тактики для разговора с бывшим одноклассником Золотая Рыбка дал маху. Но ничего, ещё пободаемся, решил Пашка и продолжил как ни в чём ни бывало:

- Нет, Витя - посыпались мы все. Сказано же тебе: не приехал Сачок за женой.

- Это ты так говоришь.

- А пойдём, проверим!

- Вот Руслан подойдёт - и проверим.

- А я и говорю: прижмёте вы эту дуру пузатую, она - в крик. Вы же оба на взводе. Убьёте вы её, я уверен. Потому с вами обоими я туда не пойду.

- А я говорю: ссыкун ты. Боксёр, бля, плюшевый!

- Ага, ты ещё скажи, что вам с Кэмелом людей мочить - как два пальца!

Витька осклабился как-то уж совсем мерзко, и Пашка понял с испугом, что последнее его предположение вполне могло оказаться правдой. А коли так, то никаких дел с этими упырями вести уж точно не следовало. Приняв решение, Панюта, как всегда в таких случаях, почувствовал облегчение. Коротко крутанувшись, он насадил витькину челюсть на такой роскошный апперкот, что Фарш тут же завалился навзничь - будто манекен уронили. Встряхнув ушибленной рукой, Круглый плюнул хорьку в ноги и не спеша пошёл туда, откуда должен был появиться Руслан.

***

Давно стемнело. Во дворе несколько малолеток увлечённо пинали мяч, полагаясь скорее на интуицию, нежели на зрение. Запоздалые гуляки, плотненько отметившие грядущий День Победы с коллегами на работе, натужно расползались по домам. Пашке же домой совсем не хотелось. Батя, конечно же, конкретно датый в преддверие праздника, и мать, уже давно разделав законную свою половину на дрова и уложив их в поленницу, охотно приступит к распилке юной ветви, благо ей наверняка уже известно и про изгнание из бокса, и про сегодняшний прогул школы. В конце концов, все дела долгого дня, возможно, самого главного в его недолгой жизни, были сделаны. Людка вытащена из-под обстрела, больничные её координаты переданы законному мужу, оба хорька должным образом отделаны и какое-то время будут не в состоянии чем-то навредить самому Пашке и его подзащитным. Да что там говорить: Золотая Рыбка сам только-только начал осознавать, насколько прекрасна жизнь, и каким невероятным чудом было его собственное спасение. Его не волновало ни то, что он проотвечался перед Фредом, ни то, что не вернул пятьсот рублей непутёвому своему другу Перепелу. Даже приобретение врагов в лице старшего сержанта милиции Балуева и его напарника не особо заботило сейчас человека по имени Павел Прасолов.

Панюта уже собирался идти домой, на раздачу предпраздничных люлей, как на лавочку справа от него кто-то подсел, ловко и едва заметно в сгущающихся сумерках.