1987 г. Малеевка В краю, где суровые зимы, Где зелень болотной травы, Дворец архитектор Трезини Поставил у края Невы. Плывет смолокуренный запах, Кружится дубовый листок. Полдюжины окон на Запад, Полдюжины на Восток. Земные кончаются тропы У серых морей на краю. То Азия здесь, то Европа, Диктует погоду свою. То ливень балтийский внезапен, То ветер сибирский жесток. Полдюжины окон на Запад, Полдюжины на Восток. Не в этой ли самой связи мы Вот так с той поры и живем, Как нам архитектор Трезини Поставил сей каменный дом? То вновь орудийные залпы, То новый зеленый росток. Полдюжины окон на Запад, Полдюжины на Восток. Покуда мы не позабыли, Как был архитектор толков, Пока золоченые шпили Несут паруса облаков. Плывет наш кораблик пузатый, Попутный поймав ветерок, — Полдюжины окон на Запад, Полдюжины на Восток. 1988 г. ПАМЯТИ ПОГИБШИХ НА АФГАНСКОЙ ВОЙНЕ С чем там почта к тебе полевая В дом стучится? И на грязной войне убивают, Как на чистой. Днем и ночью зовут замполиты Там в герои, Да на грязной войне быть убитым Хуже втрое. Видно годы минувшие эти Все проспал ты, Что сегодня пошли твои дети В оккупанты. Отшумит над горами ненастье, Снег растает, А стоять им приказано насмерть Где поставят. С чем там почта к тебе полевая В дом стучится? И на грязной войне убивают Как на чистой. Кружит смерч над ущельем проклятым, Бог всевышний, Там, где брат разбирается с братом, Третий — лишний. Под огнем он стремительным сгинет, Под фугаской, На бесплодной на этой чужбине На афганской. Писаря сосчитают потерн, И негромко Постучится в закрытые двери Похоронка. 1987 г. Клубится за окном пожара едкий чад, — Не жаворонки в нем, а вороны кричат. Голодная страна огнем обожжена, — Гражданская война, гражданская война. Гражданская война, гражданская война, Где жизни грош-цена, и Богу грош-цена. Дымится за межой неубранная рожь, Где свой и где чужой, никак не разберешь. Гражданская война, гражданская война, Где сыты от пшена и пьяны без вина. Где ждать напрасный труд счастливых перемен, Где пленных не берут и не сдаются в плен. Гражданская война, гражданская война, Земля у всех одна и жизнь у всех одна, А пулю, что летит, не повернуть назад. Ты думал — враг убит, а оказалось — брат. И кровь не смоешь впредь с дрожащих рук своих, И легче умереть, чем убивать других. Гражданская война, гражданская война, Будь проклята она, будь проклята она! Ноябрь 1990 г. Москва НЕ СТРЕЛЯЙ, СОЛДАТИК, В БРАТА песня Не стреляй, солдатик, в брата, Не стреляй в него, сынок. Как придешь потом обратно На родительский порог? В этом шуме, этом гаме, И соляровом дыму, Ты сейчас не на афгане, А в родном своем дому. Если сам ты из народа, Не пали в него в упор, — За его спиной свобода, За твоей спиной — майор. От награды проку мало, А засудят — не беда: Нет другого трибунала Кроме Божьего суда. Будет кровь кипеть, клубиться На асфальте площадей. Станешь ты навек убийцей, Отделенным от людей. Благодарность перед строем, Грохот танковый в ночи, — Призывали нас в герои, А призвали в палачи. Не отмоешь после руки Через день и через год. Вот приказ: «За/драить люки!» А потом приказ: «Вперед!» Нет назад тебе возврата, Нет минуты ни одной. Не стреляй, солдатик, в брата, Не дави его, родной. 20–21.08.91 г. Баррикады у Белого дома Те, кто тянет ладонь к перу, Не зовите Русь к топору, — Только в руки возьмешь топор, Он поскачет во весь опор. Злой воды, где шуршит шуга, Не зови на свои луга, — Утопив твоего врага, Не вернется река в берега. Не зовите Русь к топору, — Пламя вскинется на ветру. Запылает отцовский дом, Не загасишь его потом. Не припомнят былых обид, Кто убил, и кто был убит, — Будет помнить хмельной инвалид Довоенный уютный быт. Не зовите Русь к топору, — Этот путь не ведет к добру. Не от этого ль топора Помирать вам придет пора? |
