1970 г. Судно «Дмитрий Менделеев» Атлантика Куда, петербургские жители, Толпою веселой бежите вы? Какое вас гонит событие В предместье за чахлый лесок? Там зонтики белою пеною, Мальчишки и люди степенные. Звенят палашами поенные, Оркестр играет вальсок. Ах, летчик отчаянный Уточкин, Шоферские вам не идут очки. Ну, что за нелепые шуточки — Скользить по воздушной струе? И так ли уж вам обязательно, Чтоб вставшие к празднику затемно, Глазели на вас обыватели, Роняя свои канотье? Коляскам тесно у обочины. Взволнованы и озабочены, Толпятся купцы и рабочие, И каждый без памяти рад Увидеть, как в небе над городом, В пространстве, наполненном холодом, Под звуки нестройного хора дам, Нелепый парит аппарат. Он так неуклюж и беспомощен! Как парусник, ветром влеком еще. Опору над бездной винтом ища, Несется он над головой. Ах, эта забава не кстати ли? За отпрысков радуйтесь, матери, Поскольку весьма занимателен Сей праздничный трюк цирковой. Куда, петербургские жители, Толпою веселой бежите вы? Не чертят свои след истребители У века на самой заре. Свод неба пустынен и свеж еще, — Достигнут лишь первый рубеж еще. Не завтра ли бомбоубежище Откроют у вас во дворе? 1972 г. Ленинград Когда закрыт аэропорт, Мне в шумном зале вспоминается иное, — Во сне летя во весь опор, Негромко лошади вздыхают за стеною. Поля окрестные мокры, На сто губерний ни огня, ни человека. Ах, постоялые дворы, Аэропорты девятнадцатого века! Сидеть нам вместе до утра, Давайте с вами познакомимся получше. Из града славного Петра Куда, скажите, вы торопитесь, поручик? В края обвалов и жары, Под брань начальства и под выстрелы абрека. Ах, постоялые дворы, Аэропорты девятнадцатого века! Куда ни ехать, ни идти, В любом столетии, в любое время года, Разъединяют нас пути, объединяет нас, Объединяет нас лихая непогода. О, как друг к другу мы добры, Когда бесчинствует распутица на реках! Ах, постоялые дворы, Аэропорты девятнадцатого века! Какая общность в этом есть? Какие зыбкие нас связывают нити? Привычно чокаются здесь Поэт с фельдъегерем, — гонимый и гонитель. Оставим споры до поры, — Вино заздравное — печали лучший лекарь. Ах, постоялые дворы, Аэропорты девятнадцатого века! Пора прощаться нам, друзья, Окошко низкое в рассветной позолоте. Неся нас в разные края, Рванутся тройки, словно лайнеры на излете. Похмелье карточной игры, Тоска дорожная да будочник-калека, Ах, постоялые дворы, Аэропорты девятнадцатого века! 1976 г.
Москва По-весеннему солнышко греет На вокзалах больших городов. Из Германии едут евреи Накануне тридцатых годов. Поезд звонко и весело мчится По стране безмятежной и чистой, В воды доброго старого Рейна Смотрят путники благоговейно. Соплеменники, кто помудрее, Удивляются шумно: «Куда вы? Процветали извечно евреи Под защитой разумной державы. Ах, старинная Кельнская площадь! Ах, Саксонские светлые рощи! Без земли мы не можем немецкой, — Нам в иных государствах — не место». Жизнь людская — билет в лотерее, — Предсказанья — не стоят трудов. Из Германии едут евреи Накануне тридцатых годов. От Германии, Родины милой, Покидая родные могилы, Уезжают евреи в печали, — Их друзья пожимают плечами. 1978 г. Знакомые граждане и гражданки, Передаю вам пламенный привет. Спит вся Москва, и только на Лубянке Не гаснет свет, не гаснет свет. Нас с детства учат мудрости привычной: Не трогают тебя, и ты не тронь. А мы стремимся к правде горемычной, Как бабочки стремятся на огонь. Мне у барака сумрачные ели Придется наблюдать еще не раз. С тобой давно мы в том огне сгорели, А кто-то в нем сгорает и сейчас. Мне век не знать ни бабы, ни полбанки, Назад дороги не было и нет. Спит вся Москва, и только на Лубянке Не гаснет свет, не гаснет свет. 1979 г. |
