Вздохнув, Лиара спустила ноги со стула и тихонько прокралась к двери. Скрипнули давно несмазанные петли, и в лицо ей дохнула теплая летняя ночь. Сейчас она казалась по-настоящему дивной. Звезды мерцали с черного неба, почти что падая на разлапистые верхушки криптомерий, в полном безветрии застывших далеко вверху. Серебристый свет таинственно ложился на сверкающий во тьме водопад, и Лиаре показалось, будто это и вправду и не вода вовсе, а миллиарды алмазов, рекой срывающихся с утеса вниз.
Земля под ногами мягко пружинила, когда она спустилась с невысокого крыльца и огляделась в поисках разведчиц. Неподалеку горел костер, возле него негромко разговаривали какие-то фигуры. Дымок тянулся над трубками в их руках, пламя алыми языками танцевало между их резко очерченных во тьме силуэтов. Лиара уже направилась в ту сторону, как вдруг позади нее послышался тихий звук. Так ветка хрустит под ногой подкрадывающегося человека.
Лиара резко развернулась на звук, обостренным до предела сознанием ощупывая окружающий мир. Почему-то вспомнилась, как они убегали от преследующей их Своры прошлой осенью по дороге из Латра в Онер. Теперь ей казалось, будто это было целую тысячу лет назад, а то и вообще в другой жизни. Какая-то бледная фигура мелькнула на фоне деревьев, углубляясь во тьму, и от нее разлилось странное тягучее ощущение, завораживающее и мягкое.
Лиара заколебалась, глядя туда. Можно, конечно, пойти следом, но тогда Рада останется совсем одна в казарме. Брось, там помимо нее еще четыре десятка Младших Сестер, а сами мы в Роще Великой Мани, которую стерегут Великая Царица и Держащая Щит. Ничего с ней не случится. Да и Эрис сказала, что все будет хорошо. А ты не можешь опекать ее постоянно, и сама прекрасно знаешь, что не виновата в том, что случилось сегодня.
Она понимала, что с разлившимся внутри страхом и омертвением нужно что-то делать. Еще час назад она бы и не вспомнила об этом, но разговор с Утой и сама энергетика этого места подталкивали вперед, заставляли идти. Смерть Рады была самым страшным, что могло бы случиться с Лиарой в этом мире. Но она сама когда-то поклялась, что будет бороться с собственным страхом и не даст ему над собой воли. И сейчас пришло как раз то время, когда нужно было доказать себе правоту собственных слов. А может, Лиара готова была вцепиться во что угодно, чтобы избавиться от того мерзкого чувства омертвения в груди? Помоги мне, Великая Мани, молю Тебя. Чтобы защитить ее, мне нужны все силы, какие я только могу собрать. Помоги мне выбраться самой, чтобы я могла вытащить ее.
Решительно выдохнув, Лиара зашагала в том направлении, где видела мелькнувшую среди деревьев Рощи фигуру. Кружку ей было девать совершенно некуда, а потому она просто несла ее в руке.
Запах криптомерий был странным, гораздо сильнее и, если можно так сказать, древнее, чем пахли обычные сосны. С ним мешался тонкий аромат ночных цветов, прелый запах мха, гниющей хвои, свежей зелени. Лиара прикрыла глаза и вдыхала его всей грудью. Как же хорошо, что Держащая Щит просит их задержаться здесь! Ей хотелось провести в этом месте как можно больше времени. Нигде еще она не ощущала себя настолько живой и полной.
Серебристый свет с трудом пробивался сквозь густые кроны высоченных деревьев, рассеянной шалью ложился на землю, но Лиаре это не мешало. Она вывернула глаза, наблюдая вокруг пляску энергий, и с каждым мигом изумление ее росло, а все страхи и тревоги отступали все дальше и дальше во тьму.
Лес вокруг был пропитан… чем-то. Такого она еще никогда в жизни не видела. Дрожащее серебристое марево, словно сгущенный звездный свет, только переливающееся всеми цветами радуги, медленно полощущееся, словно длинные травы на дне бурной реки. Или волосы прекрасной женщины, с которыми играет ветер. Или переливы северного сияния, что возникает, как говорят, на небе в нестерпимые холода. Только здесь это сияние наполняло все. Оно медленно двигалось, закручиваясь в спирали между деревьев, оно стелилось по земле и взбиралось по стволам, оно легкими занавесками на ветру опадало сверху вниз, а потом также медленно взлетало вверх, как тополиный пух, который лениво гоняет ветер в жаркий летний полдень.
Обычные глаза Лиары видели светлячков, что кружились в воздухе, крохотными огоньками мерцая во тьме. Вывернутые глаза Лиары наблюдали тех же светлячков крохотными голубыми вспышками, загорающимися тут и там в невероятной пляске сияния, что сочилось, струилось, текло без конца, переливаясь и переливаясь в вековечном круговороте между древних стволов.
Она вытянула ладонь, и один из светлячков доверчиво подлетел и уселся на протянутую руку. Зрение буквально двоилось, и Лиара часто моргала, не понимая, что с ней происходит. Обычно она могла видеть или своими физическими глазами, или тем другим взглядом, который раскрывал перед ней как книгу мир энергий, но никогда еще оба взгляда не существовали одновременно, дополняя один другой. Светлячок дернул крылышками, повел усиками. Он был одновременно золотой точкой в ночи и голубой вспышкой в немыслимой игре цвета и тени, в цветовых волнах силы, что заполняли весь мир.
А следом за этим изменился и слух Лиары. Такого раньше не случалось с ней, столь многого сразу, и она заморгала от удивления, разглядывая мир огромными глазами. Откуда-то слышалась песня, странная, тягучая, и это был вовсе не тот звук, что могло издать человеческое горло. Но и не могучий Ритм, наполняющий весь мир, который она привыкла слышать у себя в груди, раскрывая себя в тот миг, когда ее заполняла Песня.
Больше всего это походило на волны. Или на ветер, что поднимается где-то над бескрайней равниной, собирая пригоршни цветочной пыльцы, жужжащих пчел, недовольных шмелей, быстрокрылых ласточек и белых, мягких как овечий пух облаков. У этого не было звука в том понимании, к которому так привыкли уши Лиары. У него было движение, если можно было так выразиться, скорость, постоянно изменчивая, и направление потока, который плелся и плелся, будто нить на веретене. Она различала даже изменения тона, который то становился чуть ниже, больше походя на басовитые стоны древесных корней в бурю, когда жестокие порывы ветра набрасываются на стволы, стремясь вырвать их из земли, разломать, разбить в щепки; то взлетал вверх, превращаясь сначала в неумолчную барабанную дробь капель дождя по размытой дороге, по глубоким лужам, промытым в рыжей глине дорожного полотна, а потом и в золотистый перезвон на ветру березовых листочков в середине лета.
Никогда Лиара не слышала ничего подобного. Даже песнь Улыбашки, которую та пела камню, когда они перебирались через Семь Преград, не шла ни в какое сравнение с этим. Пораженная до глубины души, она зашагала в лес, позволив себе стать слухом, что впитывал эту красоту, зрением, что растворялось в ней, становилось ее частью.
Энергии плыли и плыли вокруг, и когда она протягивала руку, закручивались у ее пальцев будто ручные. Сияние омывало ее со всех сторон, освежало, наполняло невесомой легкостью, отчего ноги так и норовили пуститься в пляс. Лиара выдохнула и расслабилась, отпуская свое сознание, позволяя ему растекаться вокруг, впитываться, как растворяется капля алой краски в кристально чистой воде.
Теперь она чувствовала и что-то третье. Серебристый свет звезд – сила Первопришедшей, сила Эрис, которая распространялась, наполняя все вокруг. Песня – сила Жриц, тех самых Поющих Земле Раэрн, что помогали восстанавливать сожженную во время войны Рощу Великой Мани. Но было и третье. Пульсация столь быстрая, что казалась статичной. Интенсивность солнца, сжатого в одну пылинку. Нежность настолько всеобъемлющая, настолько непобедимая, что никакая сила не смогла бы переломить ее. Лиара улыбнулась, всей собой потянувшись к этому ощущению, такому хорошо знакомому, такому нужному. Сила Великой Мани текла в воздухе, и воздух здесь был иным, не таким, каким она дышала во всех остальных местах.
Почему-то вспомнился тот миг над Огненной Землей, когда Рада вела их по золотому мосту сквозь вечность. Лиара смутно помнила, что воздух тогда показался ей совершенно иным, что его структура была иной и не напоминала то, чем они дышали каждый день. Более густая, насыщенная, более полная. Что-то похожее она ощущала и здесь, словно концентрация силы Великой Мани в этом месте была достаточной для физических изменений.
