За окнами было еще совсем темно, они встали задолго до рассвета, чтобы посмотреть на танец Жриц. Торн вчера, после церемонии принятия долора, помянула, что Жрицы будут танцевать у костра еще до света, пока Дочери не проснулись. По традиции право любоваться Танцем Жриц и участвовать в нем получали только Младшие Сестры, и теперь у Рады с Лиарой тоже было это право.

Какие-то несколько минут назад Рей принесла им белую форму и, смутившись при взгляде на Раду, умчалась прочь, красная, как рак. И Лиара не могла ее винить. Невероятной, тянущей, манящей и зовущей тайной ложились отсветы огня на кожу Рады, и глаза ее темнели, словно два драгоценных топаза, преломляя лучи света.

- Я не слишком-то люблю белый цвет, - проворчала Рада, придирчиво разглядывая разложенные на кровати элементы формы: белую рубаху и белое пальто из плотной теплой шерсти. – Но, видимо, выбора-то у нас нет?

Лиара ощутила, как сердце пропустило удар. Она давно уже закончила расшивать рубашку и собиралась подарить ее Раде при первом же удобном случае. Так почему бы этому не случиться прямо сейчас? Внутри поднялась какая-то странная робость. Первый раз она собственными руками сделала что-то для Рады, и Лиара не была уверена, понравится ей или нет. Хотя, почему не понравится? Ведь она так старалась, так работала…

Юркнув в угол комнаты, где в небольшом платяном шкафу на полках лежали немногие их вещи, Лиара аккуратно выудила из дальнего угла подарок. Белую рубаху покрывали алые с золотым узоры. Вязь языков пламени поднималась по рукавам к горлу, ворот был расшит огненными птицами и стилизованными солнцами, по бортам вниз шли узоры из символов анай и трезубцев Роксаны. Лиара еще раз придирчиво осмотрела работу: аккуратные стежки, гладко прилегающие друг к другу нити, узор ровный и нарядный. Вздохнув, она прижала к груди рубашку и обернулась.

- Рада, - тихонько позвала она, чувствуя, как замирает сердце в груди.

- Что, искорка? – не поворачиваясь, бросила через плечо Черный Ветер.

- Я тут сделала для тебя кое-что… подарок. Я знаю, ты больше любишь черный цвет, но у анай принято носить белые рубахи, и… - Рада обернулась, сведя брови к носу и с недоумением слушая Лиару. Та вздохнула и протянула вперед рубашку: - Вот.

Брови Рады удивленно взлетели вверх, она подошла к Лиаре и забрала из ее рук рубашку. Зрачки ее удивленно расширились, глаза вспыхнули, будто два костра.

- Ох, искорка!.. – только и выдохнула она, бережно держа рубашку, словно та была и не из ткани вовсе, а из чего-то совсем-совсем невесомого.

Пальцы Рады неуверенно огладили узоры, и она резко вскинула голову. Глаза ее горели так ярко, так сильно, что больно было смотреть.

- Тебе нравится? – тихонько спросила Лиара, не в силах оторваться от этой густой сини в ее радужках. Больше всего сейчас глаза Рады напоминали море после заката, когда глубокое, густо-синее небо, щедро пересыпанное звездами, отражается на глади, тревожимое лишь мелкой рябью волн.

Вместо ответа Рада обняла ее и привлекла к себе, а потом промурлыкала куда-то ей в волосы, обдав щеку теплым дыханием:

- Очень нравится, звездочка моя! Спасибо тебе! Спасибо твоим самым добрым и заботливым рукам в мире!

Лиара зажмурилась от радости, прижимаясь к ней как можно крепче. От нее пахло чем-то терпким и таким родным, ей самой, их домом, немного Лиарой. И от этого запаха в груди расплывалась бесконечная нежность.

Сейчас расписная рубаха была у Рады на плечах под толстой белой шерстяной формой. Стоячий воротник под горло скрывал вышитые Лиарой узоры, но от одной мысли, что Рада надела ее подарок, девушка улыбалась тихонько и счастливо. Все это мелочи, крохотные мелочи, но каждая из них была дороже целого мира.

Царица объявила праздник открытым, и на Плацу началось гуляние. Жрицы не показывались. По словам Торн, они выйдут танцевать вновь только глубокой ночью, когда всех малышей уже уложат спать, а Способные Слышать начнут славить Роксану мантрами и ритуальными песнями, воспевая Ее приход на небо. А впереди их ждал целый день праздника, самого первого праздника среди анай.

С восходом солнца гасить огромный костер никто не стал. Наоборот, возле него разожгли еще несколько костров поменьше, предварительно вытоптав все еще лежащий на земле снег, и над ними на толстенных, вбитых в землю кольях подвесили тушу кабана и трех баранов. Запах жарящегося мяса наполнил ноздри Лиары, заставив желудок внутри нетерпеливо заворчать от голода.

Следом за кострами на Плацу появились и широкие столы, ломящиеся от угощений. В честь праздника анай не скупились, и все продукты, что еще оставались в ледниках становища с осени, теперь буквально заваливали большие глиняные блюда. Были здесь и овощи, и фрукты, и огромные, запеченные целиком рыбины, строганина, сало, пахучие ломти сыра, горсти орехов и сушеных ягод, соления, пирожки, блины и лепешки… У Лиары глаза разбегались от такого изобилия.

Между столов выставили несколько огромных бочек с кранами в самом низу, водрузив их на крепкие, сбитые из сосновых бревен, подставки. Рекой полился эль, вино, хмельной мед, ашвил, которым так славились Каэрос. Лиара пила в своей жизни только несколько раз: пробовала вино, однажды бренди, и все-таки вкус алкоголя ей не слишком нравился, но сейчас устоять было невозможно. Анай с глиняными кружками в руках выстроились в длинные очереди к бочкам, и чем больше из этих бочек лилось в кружки, тем громче становились голоса и смех.

- Чего бы тебе хотелось, искорка? – негромко спросила ее Рада, нагнувшись к самому уху и слегка приобнимая за талию. Несмотря на то, что среди анай было непринято публичное проявление чувств, Рада все равно поминутно касалась ее, невзначай, не демонстративно, но постоянно, и от этого Лиаре было тепло и трепетно.

- Не знаю, - честно призналась она, все еще чувствуя себя не совсем в своей тарелке. Веселье нарастало с каждой минутой, вокруг мелькали улыбающиеся раскрасневшиеся лица, слышались взрывы смеха и пение. И Лиара чувствовала себя как-то странно оробевшей, не знающей, что ей делать дальше и как подключиться ко всему этому празднику. Я теперь анай, - твердо сказала она себе. А потому это и мой праздник, и праздновать его мне нужно со всеми. Глубоко вздохнув, она взглянула на Раду и решилась: - Принеси мне то, что ты будешь пить. Только совсем немножко.

- Я буду крепкое, - предупредила Рада, осторожно взглянув на нее.

- Тогда и я тоже, - решительно кивнула Лиара. Нет уж, она больше не будет пасовать. Это ее народ, и никто здесь ей ничего дурного не сделает. И веселиться она будет так же, как и все остальные.

- Хорошо, искорка, - кивнула Рада. – Только никуда не уходи.

Когда она направилась сквозь толпу к столам с пустой посудой, Лиара оробела, мигом растеряв всю свою уверенность. Она бы и хотела пойти следом за Радой, да только широкая спина Черного Ветра уже скрылась среди толпы шумящих анай, а если Лиара сейчас побежит искать ее, они уж точно потеряются в этой толпе, и Рада будет беспокоиться за нее. Вздохнув, она отступила на несколько шагов, осматриваясь по сторонам.

Слева от нее ревел огромный костер, справа толпились возле столов анай. То и дело мимо пробегали сестры, по одной и группками. Многие из них улыбались Лиаре и махали руками, подзывая ее к себе, но она только качала в ответ головой. Она ведь обещала, что дождется Раду.

- Смотрите-ка, кто у нас здесь, - прозвучал за спиной басовитый голос, больше всего напоминающий кошачье мурчание, и Лиара подскочила на месте, резко оглядываясь. Там стояла царица Лаэрт Магара с кружкой в руке, и губы ее кривила улыбка, больше похожая на оскал. – Не прыгай так, птичка, крыльев-то у тебя пока что и нет, и вряд ли ты умеешь правильно приземляться.

- Светлого утра, первая! – Лиара резко склонила голову перед ней, чувствуя, как осип голос. Магару она откровенно побаивалась, стараясь держаться от нее как можно дальше, даже несмотря на то, что остальные Каэрос восхищались ей и не стеснялись выказывать это восхищение лично.