- Поддень свитер, который я тебе связала. Если ты застудишься и начнешь кашлять, клянусь, отправлю тебя вместе с твоими соплями к белобрысой. Пусть она сама тебя лечит, а я и пальцем не шевельну.
Лэйк улыбнулась себе под нос. Саира всегда оставалась Саирой, что бы ни происходило вокруг. Наверное, именно поэтому я и люблю ее больше, чем весь этот мир.
***
С самого раннего утра в становище Сол начались гуляния. Посреди Плаца, неподалеку от большой гранитной скалы, с которой обычно царица объявляла клану свою волю, развели громадный костер из заготовленных загодя сосновых поленьев, поленница которых высилась у стены Ристалища. На рассвете дня равноденствия к костру вышли музыканты, принявшись наигрывать буквально напитанную солнцем мелодию, полную радости, света и новой жизни. Лиара заслушивалась, прикрыв глаза и тихонько улыбаясь себе под нос. Музыка анай так сильно отличалась от всего, к чему она привыкла. Странная рваная мелодия напоминала то первую весеннюю капель, то шум ветра в кронах тянущихся к небу сосен, то тихий шорох, с которым сползает с крыш подтопленный первым солнцем снег. И устоять на одном месте под эту музыку было просто невозможно.
Первыми к костру вышли Жрицы. Глаза их были затуманены наркотиком, который здесь называли иллиум, а прозрачные одежды едва скрывали обнаженные тела и то только потому, что воздух был еще по-зимнему холодным. И пусть их ноги утопали в глубоком снегу, пусть небо затягивали тяжелые дождевые тучи, пусть с востока задувал пронзительный сырой ветер, а все равно в воздухе уже чувствовалась весна, и Жрицы танцевали ей, танцевали Огненной, раскинув руки и кружась в отблесках яростного рыжего пламени.
Это было так красиво, что Лиара не могла оторвать глаз, и так откровенно, что она то и дело вспыхивала, словно маков цвет. Тела женщин извивались в причудливом танце, двигались то медленно и вязко, буквально гипнотизируя, то резко и отрывисто, отчего дыхание застревало в глотке. Никогда раньше она еще не видела таких танцев. В мелонских гостиницах и на постоялых дворах тоже танцевали, как танцевали и на деревенских площадях во время больших праздников. Но там люди больше дурачились, подпрыгивая, взмахивая руками и ногами или пускаясь по кругу, разбившись на пары. И танец был их способом развлечь себя и дать выход радости от празднования. Эти же Жрицы танцевали так, будто соблазняли само пламя костра, танцевали ради него одного, так призывно подступая к нему, будто оно было живым существом, которого они горячо желали. Лиаре вспомнились темные глаза Рады и ее припухшие от поцелуев губы, и она вновь покраснела, на этот раз, уже не из-за Жриц.
К рассвету, когда сквозь толстый слой низких туч пробился первый слабый свет, а самые маленькие обитатели становища проснулись и направились на завтрак, на Плац вышли царица и Держащая Щит в сопровождении Магары дель Лаэрт, Способных Слышать и Боевых Целительниц. Жрицы, рассеяно улыбаясь им, медленно завершили свой танец и растворились в толпе глазеющих на них разведчиц, одаривая их легкими поцелуями в лоб в ответ на низкие поясные поклоны. Лиара задумчиво проводила их взглядом. Она так и не разобралась, как именно относятся в становище к Жрицам. Большая часть анай смотрела на них с плохо скрываемым желанием и восхищением в темных глазах, но когда Жрицы оказывались рядом, им кланялись почти так же низко, как и Способным Слышать, а порой и ниже. И тогда уже на лицах анай было выражение глубокой веры, преклонения и уважения, а не желания, будто они видели перед собой едва ли не божество во плоти. Так чем же были Жрицы? Чем-то вроде Жрецов Церкви Молодых Богов? Или куртизанками из самых дорогих борделей, что продавали свое тело лишь тем, кто им действительно пришелся по душе? Правда, спрашивать об этом кого-либо Лиара не рискнула, посчитав, что за такой вопрос ее уж точно могут выставить из клана, даже несмотря на долор.
Так странно было, что он висел на ее поясе теперь, и костяная рукоять то и дело попадалась под ладонь. Лиара все никак не могла привыкнуть к этому, поминутно цепляясь за нее, будто кинжал сам напоминал ей о своем существовании. Все происходило так быстро. Казалось, они совсем недавно только попали сюда, только-только познакомились со всеми, едва-едва успели пообвыкнуться, и вот уже на ее поясе долор – душа анай, а сама она – часть клана. Лиара даже не понимала еще, как к этому относится. Грудь то перетягивали тугие обручи волнения, то переполнял смех, едва не срываясь с губ. И она все гладила и гладила рукоять из потемневшей кости, означающую, что она больше не одна. Теперь у нее был народ, место, которое она могла назвать домом. И от этого волнение только усиливалось.
Знакомые и незнакомые анай подходили к ней с самого утра, поздравляя с получением долора и бритьем висков. Это тоже было так странно: не чувствовать на голове густой копны кудряшек, ощущать лишь ветер, что постоянно холодил коротко выстриженный череп. Правда, Рей вчера шепнула ей, что Ремесленницам нет нужды носить всю жизнь короткие прически, как Воинам, и что по получении крыльев она вновь сможет отрастить волосы на ту длину, которая ей нравится. Но это все равно было странно, и Лиара не сказала бы, что ощущение было неприятным.
А вот Раде что бритые виски, что долор были очень к лицу. Как и белая форма, которую сегодня утром принесла в их домик Рей. Пряча глаза и краснея как мак, она сунула форму в руки Рады и пролепетала, что первый клинок распорядилась переодеть их, как полагается. А потом, едва кивнув Лиаре, умчалась прочь, хлопнув дверью. Лиаре оставалось только вздохнуть. Рада была красива, и за эти недели, что они провели в Сол, множество молоденьких анай уже успело разглядеть эту красоту, причем среди них были и те, кого Лиара считала своими приятельницами. Теперь девчонки краснели, заикались, глядя на Раду, уверяли Лиару, что ровным счетом ничего к ней не чувствуют, но при этом воровато наблюдали за ее тренировками, когда удавалось урвать минутку. И Лиара только тяжело вздыхала, не совсем понимая, что ей со всем этим делать.
А самым странным было то, что многие из них были ее возраста и даже старше. Лиара чувствовала себя среди них теперь неловко, словно их разделяла целая пропасть лет. Интересно, почему так? Потому, что мы пережили весь этот кошмар за Семью Преградами? Потому, что прошагали полмира? Или потому, что у анай сердца гораздо чище, чем у меня? От этих мыслей было неуютно, но в любом случае она чувствовала себя старше и как-то мудрее их всех.
Рада стояла рядом с ней, пока Лэйк и Держащая Щит нараспев объявляли начало праздника, славили Роксану, возносили молитвы всем четырем Небесным Сестрам и Их Мани Эрен. Белое пальто облегало ее стройное подтянутое тело, тонкий коротенький хвостик золотых волос на макушке топорщился под ветром. Ее широкая мозолистая ладонь тоже лежала на рукояти долора, то и дело неосознанно поглаживая старую кость, и на лице Черного Ветра гуляло странное рассеянное выражение. Лиара догадывалась, как много значит для Рады долор, хоть она и не говорила об этом ни слова. Но это можно было увидеть в залегшей в уголках ее глаз нежности, в задумчивом наклоне головы, во взгляде, что обшаривал окружающих их анай с каким-то странным нетерпением, с робкой надеждой и радостью. Порой Рада посматривала и на Лиару, и под светом ее глаз хотелось нежиться, будто под первыми прикосновениями весеннего солнца, чей луч падает сквозь еще по-зимнему морозное стекло, но уже чувствуется на щеке теплым и уютным.
Этим утром Лиара поднесла Раде рубашку, что расшивала для нее последние недели. Наставница Фир была очень довольна работой Лиары: вышивка спорилась, узоры и рисунки давались хорошо, а потому разрешила ей забрать одну из простых белых рубашек для Воинов и расшить ее Раде. Тут уж она постаралась, всю свою любовь, всю нежность вложив в работу, тщательно расшивая каждый завиток, каждый изгиб узора.
Свет свечи ложился на мягкую кожу Рады, заливал ее, обнимал так ласково, что Лиара все любовалась и не могла отвести глаз. Черный Ветер стояла спиной к ней, в одних только белых форменных штанах, перетягивая бинтами грудь, как делали все Воины анай. На ее левом предплечье посверкивали полученные вчера клановые татуировки, те же самые, что прятались теперь и под белым шерстяным платьем Ремесленницы, в которое была одета Лиара. Короткий ежик волос на висках Рады золотился от света свечи, тени залегли под лопатками, подчеркивая сильные мышцы спины, и Лиара чувствовала, что во рту у нее пересохло.
