- Что-то взорвалось в руках, – пожал плечами Речник. – Уж наверное, у него было оружие – бластер, а может, огнемёт. Стрелял, пока Уналаг до него не добрался, а потом, с ядом в крови, оружие не удержал. Оттает – спросим.

- Пусть бы оттаял, – прошептала Речница и тихо всхлипнула. – Где его станция?

- Станция далеко, – вздохнул Яцек Сульга. – Белые скафандры у сарматов «Элуа».

Койя, боком привалившаяся к макушке раненого, подняла голову и мяукнула. Веки сармата еле заметно дрожали. Кесса ойкнула и отдёрнула руку – твёрдый мрамор под ладонью вдруг просел, рука погрузилась во что-то упругое. Сармат судорожно вздохнул, его руки, странно выгнутые, бессильно опали на меховой настил, на краях ран заблестела кровь. Раненый вскрикнул, мотнул головой и рывком поднялся… вернее, попытался встать, уже в движении оседая обратно на шкуры. Кровь потекла обильно, заливая белый бок. Кытугьин и Яцек подхватили сармата подмышки, и он сел, скрестив руки на коленях и хватая ртом воздух. Яцек осторожно ощупал края оттаявшей раны, одобряюще кивнул и сунул руку в склянку с бальзамом. Сармат выдохнул сквозь стиснутые зубы и зажмурился, но даже не дрогнул, пока Речник закрывал рану полотняной повязкой. Открыв глаза, он взглянул на свои руки, пошевелил забинтованными пальцами и досадливо сощурился.

- Ты живой. Хорошо! – широко усмехнулась Аса, поднося к губам «тулуга» закопчённую плошку, только что снятую с огня. – Пей.

Сармат молча посмотрел на плошку и потянулся к поясу. Кытугьин осторожно перехватил его руку, вернул на колено.

- Это жир, он тебя согреет, – солмик забрал плошку у Асы, отпил сам и протянул раненому. Кесса боялась, что сармат поперхнётся – жир этот, как она уже знала, на вкус и запах скверен – но «тулуг» спокойно проглотил всё, что было в плошке, и громко выдохнул, уже прояснившимся взглядом окидывая сумрак под пологом. Глаза его неярко засветились – а может, так казалось в неверном мерцании жирника. Жёлтая кошка насторожила уши и вернулась на плечо к Речнице.

- Что было? – резко спросил сармат, снова порываясь встать. Кытугьин и Яцек удержали его.

- Мы тебя во льду нашли, – сказал солмик. – Слышали вашу гуделку сквозь буран. Когда подошли, были только обломки – и ты в снегу.

- Унги? – неуверенно спросил сармат, протягивая руку к солмику. Тот осторожно пожал его запястье.

- Все умерли, – он склонил голову. – Даже костей не осталось. Трое их было?.. Амакуг вот выжил. Вышел к нам. Иситоки его пили…

- Уран и торий… – сармат сузил темнеющие глаза. – Досадно… Сейчас мы где?

- Под горами, едем к Манииллату, – солмик тронул повязку на боку раненого, кивнул и начал застёгивать его одежду. – У тебя руки поранены. Не бойся, мы будем помогать. Смотри, тут твои вещи. Они были там, в снегу.

Он помог сармату повернуться. Тот сверкнувшими глазами оглядел железные штуковины, перетянутые шкурами (вода стекла назад, на полозья) и кивнул.

- Кто их нашёл? Ты?

- Вот она, – солмик указал на смущённую Речницу.

- Я подумала – вдруг они важные, – пробормотала она. – Я Кесса Кегина, Чёрная Речница. Если бы мы знали, что такая беда, мы бы прорвались сквозь буран к вам…

- Я Модженс, – сармат протянул было Кессе руку, но снова бросил взгляд на изуродованную кисть и покачал головой. Речница осторожно пожала ему запястье.

- Надо найти Тагьюлона, – глаза сармата снова потемнели. – Это существенно.

Солмик и Речник переглянулись.

- Едва приедем в Манииллат, сразу отведём тебя к нему, – пообещал северянин. – Я Кытугьин Иланка, меня там тоже знают.

- Выпей ещё, – Аса протянула сармату большую чашку с жиром и держала её, пока он всё не выпил. Кесса следила за ним с изумлением – чтобы сармат ел людскую еду?!

- Я Речник Яцек Сульга, – посланник Реки прикоснулся к запястью «тулуга». – Ледяные демоны крайне свирепы – и очень глупы, иначе не решились бы напасть на тебя. Мы видели поле битвы – там всё засыпано битым льдом.

- Огнемёт взорвался, – поморщился Модженс, разглядывая руки. – Иначе вырвались бы. Хелигнэй прошли к нам под бураном. Думаю, вызвали его, когда за нами погнались. Нельзя было останавливаться…

- Поэтому ветер о буране молчал, – тихо сказала Аса, толкнув Речницу в бок. – У-ух!

- Ты Тагьюлону помогал? – уважительно спросил Кытугьин, покончив с застёжками. Теперь Кесса видела ряд ярких нашивок на боку сармата – нижние из них были рассечены когтями Уналага, ни одной знакомой среди них не было.

- Я был в горах, – сузил глаза Модженс и кивнул на странные штуки за своей спиной. – Знорков тревожил снег, оставшийся с зимы. Я спускал лавины.

- Мы слышали грохот, – кивнула Аса. – Тебе лечь бы…

Солмики помогли сармату опуститься на шкуры. Он лёг на спину, Аса подсунула скатку ему под голову.

- Знорк увидел, что внизу много Хелигнэй, – продолжил сармат, когда люди склонились над ним. – Они копали лёд, очень целеустремлённо. Там была чёрная трещина и белые ростки под ней. Знорки показали это мне, а я узнал в этой штуковине Вайкс.

- Войкс?! – Кесса очень не хотела перебивать, но сдержаться было невозможно. Кытугьин сердито посмотрел на неё, и Речница прикрыла рот ладонью.

- Отросток Вайкса, – Модженс досадливо сощурился. – Пробился сквозь камень и вышел на лёд. Хелигнэй сбежались к нему со всей округи, никто из нас не представлял, что на юге их столько. Им эта находка, по-видимому, нравилась.

- Вайкс на льду?! – солмики переглянулись. – Праматерь Урнунга…

- Снег лежал очень удобно, – сармат усмехнулся одними глазами. – Я спустил на них лавину. Теперь над этим Вайксом снежная гора. Знорки были рады. Но я упустил сверкающую точку в одной из расщелин. Решил, что это лёд…

- Иситок, – выдохнул старший солмик. – Отродье льда подглядело за тобой. Сейчас они кишат к югу от гор, хватило бы стрел…

- Хелигнэй, судя по всему, очень обиделись, – сармат попытался потрогать бок, и Яцек едва успел удержать его руку. – Странно, что они бросили меня, не добив. Тагьюлон должен услышать всё это…

Голос его стал тихим. Он прикрыл глаза, тяжело дыша. Аса подняла выше край мехового одеяла, накрывая Модженса по грудь.

- Надо тебе отдохнуть, – сказала солмица. – Ты окрепнешь, пока мы едем к Манииллату. А Хелигнэй не подойдут к тебе близко.

Люди отодвинулись от неподвижного сармата к переднему краю повозки и сели в кружок. Кесса оглянулась на Койю – жёлтая кошка не хотела отходить от раненого и так и лежала у его головы – и села поближе к Речнику Яцеку.

- Праматерь Урнунга, – Кытугьин качал головой и озабоченно хмурился, но говорил очень тихо, так, что его едва можно было расслышать. – Храни нас Праматерь Урнунга! Демоны знают, что вырвал из их лап отважный тулуг. Надо ехать осторожно, убивать каждого Иситока. Чересчур много глаз в этой долине!

- Злые твари, – передёрнула плечами Аса. – Даже Вайкса они убили бы, откройся для них земля! Надо сказать Амнекам, пусть уводят все корневища поглубже!

- Не убить его они хотели, – нахмурился Речник Яцек. – Убивается он легко… Что скажешь, Кытугьин?

- Правильно, – кивнул угрюмый солмик. – Не убить – взять себе. Чтобы он умножил их род тысячекратно. Чтобы их племя перекинулось через Хельские Горы и кишело тут повсюду. Как будто их сейчас недостаточно!

- Станет меньше, – от негромкого, но очень злого голоса все вздрогнули. – Мы устроим рейды по предгорьям и расщелинам. Биологическое равновесие восстановится.

- У-ух, – виновато посмотрел во тьму повозки Кытугьин. – Модженс, будить тебя мы не хотели. Спи, набирайся сил. Мы выйдем. Аса, посмотри, чтобы спать ему не мешали.

Повозка остановилась. Под полог, выпустив наружу Кытугьина и Яцека, пролез Икымту, а следом за ним – растерянно мигающий Хагван.

- Ух ты! Сармат! – воскликнул он и охнул от удара локтём по рёбрам. Икымту сердито сверкнул глазами и указал на лежанку у входа. Кесса потеснилась, освобождая место для Хагвана.

- Издалека? – спросил Модженс, найдя взглядом Речницу.