- Мрря! – встопорщил усы Алсаг. Кот пытался сдержать смех, получалось плохо. Фрисс молча ущипнул его за ухо.

…Фрисс поджал ноги под себя, прислонился спиной к задремавшему Алсагу и ещё раз отхлебнул из глиняной чаши. Мутная жидкость пахла листьями Арлакса, и ничто не могло перебить этот запах. Похоже, листьями Арлакса тут пахло всё! Ими устланы были крыши – все, сколько видел Речник в узкое оконце, и под жарким солнцем они нещадно пахли. Фрисс смотрел на водосточные желоба, проложенные вдоль улиц, на пустые бочки, вкопанные в землю у каждого высокого дома, на стены из красного и зачернённого кирпича… Кажется, в этот город большая вода заглядывала не раз в год, а гораздо чаще. Но сейчас и сюда пришла засуха.

Фрисс высыпал на ладонь два десятка тройных шипов и придирчиво осмотрел их. Можно было купить и больше, тут они дёшевы… а можно было бы и самому надрать с приграничных кустов и обжечь на костре, но Речник думал, что жителям это не понравится. Так или иначе, рыболовных крючков ему хватит надолго, и будет что подарить, когда он вернётся в Фейр. И вот эта странная пряность – тфа, мелкие семена, будто взрывающиеся во рту… До Реки её, как видно, не довозили. Интересно, понравится ли она Гедимину…

В затенённой комнате собралось немало людей – служители даже спровадили на задний двор всех гиен и Фагит, чтобы освободить место. В дальнем углу тихо дребезжали тростниковые струны, иногда сквозь неровный гул голосов пробивалось слово-другое из песни, – там пристроилась кимея, закутанная в белый балахон.

- Уачедзи кинул в него огнём, прямо в лицо, – громко и взволнованно шептал неподалёку молодой Всадник Изумруда, притиснувшись вплотную к товарищу… вернее, товарке – йонгелке в доспехах городской стражи.

- Ха-ай! Кто был там, кто видел? – хмыкнула йонгелка.

- Всё загорелось, и циновки, и камень, – продолжал, не замечая ухмылки, «изумрудник». – А он прошёл сквозь огонь и нанизал нечестивца на мечи. Никто не обратит огонь Кеоса во зло!

- И кто он, что огонь не обжигает его? – сдвинула брови стражница. – Как и они, уачедзи, с голодной тварью внутри?

- Не говори, чего не знаешь, – обиделся Всадник. – У него сгорели брови и волосы, всё лицо стало красным. Вестник из Шингодзи сам видел его тем днём. С ним был ещё чародей-алхимик, такой сильный, что одного уачедзи поймал живым!

- Так кто-то уже допрашивал уачедзи? – оживилась йонгелка. – Что же нам ничего не говорят? Опять твой Орден жаждет забрать все награды?

- Мой Орден защищает ваши жалкие хижины! – вспыхнул «изумрудник». – Всадники говорят – тот уачедзи умер, едва правитель заговорил с ним. Тварь в их телах знает, кто властитель этой земли, она боится разоблачения…

- Ха-ай… Так ты сказал – не ваш Всадник первым распознал уачедзи? – сощурилась стражница. – Странствующий воин, охранник сделал это?

- Вы всегда прячете преступников от нас, а потом смеётесь над нами, – поморщился йонгел-«изумрудник». – Отважный странник распознал нечестивцев, да, но мы преследуем их с того дня и поймали уже многих. А он ушёл из города, он здесь по торговым делам. Думаю, мы узнали бы его… Ха-ай!

Фрисс вздрогнул. Оба воина – и ещё четверо жителей с соседних циновок – смотрели на его обожжённое лицо во все глаза, так пристально, что Речнику захотелось отвернуться. Все зелья Нециса не могли отрастить сожжённые брови и волосы раньше положенного срока, лоб он прикрыл широкой повязкой, как и подобает воину Ти-Нау, но лицо было гладким, как у сармата.

- Гвиса! Воин, распознавший уачедзи! – воскликнул «изумрудник», протискиваясь к Речнику и усаживаясь рядом с ним. Алсаг, которому пришелец прищемил лапу, спросоня зарычал и замахнулся, выпуская когти. «Изумрудник» отшатнулся.

- Потише. Анта спит, – нахмурился Фрисс. – Да, я – Гвиса. Чародей Ксарна в отлучке, я не торгую за него.

Йонгелы переглянулись и обменялись тычками.

- Кимеи поют о твоей отваге и зоркости, – склонил голову Всадник Изумруда. – Странно, что ты – лишь охранник чародея, неудачливого в торговле. Наблюдатель Квези без лишних слов взял бы тебя в отряд.

Фрисс покачал головой и заглянул в опустевшую чашу – Алсаг под шумок запустил в неё язык и заглотил остатки браги. Речник огляделся в поисках служителя с кувшином.

- Я куплю тебе питьё, – «изумрудник» забрал у него чашу и просочился к ряду бочонков – и вскоре вернулся с полной чашей. Речник уловил знакомый запах тополёвого мёда – так и есть, ему налили уланзи. Алсаг тоже унюхал мёд и поставил уши торчком.

- Что ты ешь? – спросил Всадник, глядя на пустое блюдо. Там жалась в угол плошка с солью – Фриссу не нужно было сыпать её на огонь, чтобы распознать куфишу. В закрытом горшке остывал жёлтый айш – как раз настолько, чтобы можно быть посолить его и не отравиться.

- Воину надлежит есть мясо, – покачал головой «изумрудник». – Ламотса, скажи людям – пусть найдут хорошее мясо! Я пойду с тобой.

- Ты там зачем? – хмыкнула стражница. – Опять будешь таращиться на мясо, словно тебе червяков продают?

- Я не таращился, – нахмурился воин, – я проверял. У вас тут, в приграничье, так и жди беды! Не помнишь, как было в прошлый раз?

- Ещё бы не помнить, забери вас всех туман, – Ламотса громко фыркнула. – До сих пор мне в ту лавку заходить стыдно. Где ты, о храбрый воин, углядел демонятину?! У нас в городе не едят демонов, заруби себе на носу!

- Едят, – буркнул «изумрудник». – Вы и не знаете, что вам приносят из леса. Это было мясо демона – ты же его от куманятины не отличишь!

- Когда же вы, Вайнег вас побери, будете заниматься своим делом?! – поморщилась стражница и поднялась на ноги. – Не беспокойся, воин Гвиса. «Изумрудникам» вечно мерещится всякая чушь. Мы найдём тебе вкусной еды.

- Боги вам в помощь, – пробормотал Речник, отпихивая Алсага от чаши. «Демонятина?!» – он покачал головой. «Вот же занесло нас… Алсага я им есть не дам, это само собой, но как бы и до нас с Нецисом не добрались…»

- Хаэй, Гвиса, – прошелестело над головой, и на циновку, не задев кошачий хвост, опустился Нецис. Только глаза сверкали из-под дорожной накидки – затемнённое лицо казалось в полумраке столь же чёрным, как лица йонгелов. Фрисс удивлялся только, как в такой темени «изумрудник» рассмотрел его брови…

- Ксарна, вот твоя еда, – Речник подвинул к нему горшок. Нецис довольно кивнул, выпутываясь из накидки.

- Безнадёжная затея, Гвиса, – очень тихо сказал он, склоняясь над едой. – Я прошёл у северных ворот. Двадцатка Ордена стоит там рядом с десятком местной стражи – и сменяются они каждые два Акена. Где только в городе помещается столько Всадников?!

- Вот как… – Речник тихо присвистнул. – Если бы только стража, ещё куда ни шло… А что ты нашёл в Китаамоши?

- Лавки закрыты, Гвиса, – покачал головой Нецис. – Алхимикам самим мало. Ну и… не ожидал же ты, что в одной из тех лавок мы так просто купим чёрный цветок?!

- Надеялся, – вздохнул Фрисс. – Чем тут только ни торгуют… Знать бы наверняка, что вернёмся, купил бы своим подарков.

Нецис посмотрел на него долгим, ничего не выражающим взглядом.

Двое воинов Хукуфаджаа вновь протиснулись меж сидящими и с гордым видом поставили перед путниками широкую чашу, залитую густой сурвой. Из пряного месива выступали куски разваренного мяса.

- Эти люди норовят накормить всякой дрянью, – покачал головой «изумрудник». – Но я заставил их найти хорошую еду. Мы попробовали уже – это лучшее мясо, мясо бронированного зверя с севера.

Речник, протянувший было руку за самым большим куском, замер и внимательно посмотрел на йонгелов. В чашу влезла когтистая лапа Алсага, а следом Нецис выловил пару кусков и причмокнул, распробовав.

- Что это за зверь? – спросил Фрисс. – Анкехьо?

- Это другой зверь, маленький, – растерянно ответил «изумрудник». – Их привозят северяне с пёстрыми лицами. Они очень вкусные. Лучше даже, чем детёныши куманов.

- Зверь с двумя хвостами? – спросил Речник, медленно убирая руку за спину. Нецис посмотрел на него укоризненно.