— Но это не мой медведь! — возопил Люпин.

— Там записка, кстати, — влез в беседу Джеймс и ткнул пальцем на темно-розовый бант.

Люпин, нахмурившись, вытащил из складок ткани небольшую бумажку.

«Не стоит нас шантажировать, Ремус Люпин», — гласила она. Люпин побыстрее скомкал бумагу в руках.

— Что это ты там прячешь, Ремус? — продолжала наступать Эмили Паркер, опасно приближаясь к кровати, медведь укоризненно смотрел на нее. — Записку от любовницы?

— Ага, от бывшей. Умоляет вернуться, — едко ответил Люпин, постепенно приходя в себя.

— На двоих тебя не хватит.

— Так ты же не проверяла.

— Мне рассказывали.

— Кто именно?

— А у тебя несколько любовниц?

— Да, я их нумерую.

— Ну все, Ремус…

— Эмили, остановись!

— Достал!

— Эмили, убери нож!

— Чем тебе не нравится нож?

— Он острый!

— А ты хочешь, чтобы я резала тебя тупым ножом?!

Люпин, обмотавшись простыней аки древнегреческий бог, начал отступать. Эмили, почуяв охотничий азарт, кровожадно скалилась.

— Беги, Ремус, беги! — весело продекламировал Поттер и тут же осекся, когда хищный взгляд когтевранки пригвоздил его к полу.

— Прекрасная пижама, Спринклс, — Сириус перехватил инициативу, начиная атаку по второму фронту, — сама вышивала?

— Блэк, тебе неймется? Я всегда в этом… твою мать, Блэк! — Беата наконец-то обнаружила свой внешний вид и очень удивилась этому открытию.

Прекрасная мягкая велюровая пижама с элегантным серебристо-зеленым узором и лицом Сириуса Блэка, искусно вышитым прямо на груди.

— А у тебя золотые руки, Спринклс, кто бы мог подумать? Сразу видно — с любовью сделано! Даже волосы развеваются, прямо как настоящие.

— Следующий портрет я на тебе вышью! На коже!

— Это будет честью для меня!

Джеймс, восседая теперь уже на самой кровати, искренне веселился, наблюдая, как Блэк со смехом уворачивается от летящих в его дурную голову кубков, тарелок, столовых приборов, гобеленов, статуй… нет, уже без смеха.

Люпин в другом конце зала пытался вставить хоть слово в тираду Паркер, но получалось только открывать и закрывать рот и нелепо размахивать руками.

— Я считаю, что это просто отличное начало дня! — подвел итог Поттер.

— Джеймс, слезь с кровати.

— Да брось, Лили! Не хочешь ко мне присоединиться? — Поттер с наслаждением завалился на простыню вместе с ботинками, похлопав рукой рядом с собой.

— Джеймс…

— Мистер Поттер, — ледяным тоном произнес ангел смерти, возникший по правую сторону от гриффиндорца. — Слезьте с моей кровати, иначе я трансфигурирую вас в простынь и буду спать ближайший месяц прямо на вашем лице!

Джеймса, обладавшего очень живым и временами извращенным воображением, как ветром сдуло.

— Это не школа! — продолжала возмущаться МакГонагалл, левитируя свою кровать через двери зала. — Это — цирк! Директор потакает хулиганам! Кровати пропадают по ночам! Одни студенты носятся в одном исподнем у всех на глазах, другие размахивают холодным оружием посреди бела дня! Все, хватит! Увольняюсь!

Профессор стремительно покинула Большой Зал, забирая с собой многострадальное ложе вместе с медведем.

— Господа Паркер, Люпин, Спринклс и Блэк! — громогласно объявил Дамлбдор, в полной мере насладившись представлением. — Если вы немедленно не прекратите ребячество, я сам определю кто и в чьей кровати будет спать следующей ночью, и поверьте, выбор будет не в вашу пользу!

Эмили быстро прикинула, что отобрать подушку, одеяло и ночной горшок у Блэка будет непросто, тот ответил ей не менее подозрительным взглядом. Люпин остановился как вкопанный, живо вообразив, как Спринклс с утра по ошибке начнет обгладывать его руку. Ну или ногу. И только Беата, человек без принципов, морали и каких-либо понятий о приличии, не желала останавливаться. Она вообще любила доводить дело до конца. Поэтому следующим ходом она взорвала пол под Сириусом, «уронив» того в весьма зловещую дыру, и, встретившись с «добродушным» директорским взглядом, сиганула следом.

— Двумя студентами меньше, двумя больше, чего мелочиться? — бормотал Дамблдор себе под нос, направляясь к преподавательскому столу. Под конец он оглянулся и устало сказал: — Те, кто смеялся громче всех… Да-да, ты, ты и ты, и еще ты — за вами уборка Большого зала. Мисс Паркер, вас я жду в своем кабинете с объяснением того, куда это вы «отлучились всего на день». Мистер Люпин, не смущайте женские умы своим обнаженным торсом. — Директор помолчал и со вздохом добавил: — И пожалуйста, кто-нибудь заделайте эту дыру в полу? Я не хочу, чтобы кошмар по имени Спринклс и Блэк вернулись из преисподней.

***

Ремус, завернувшись во все ту же разнесчастную простыню, думал.

По какой-то непонятной причине АВ проигнорировали его… мягкое предупреждение. Почему? Они не боялись того, что их раскроют? Или не боялись конкретно Люпина? А может быть, они решили, что это был чистой воды блеф? Но, с другой стороны, они должны были понимать, что Ремус Люпин был не тем человеком, который станет угрожать, не имея железных фактов и доказательств. Или же… или же это была проверка? Проверка, а сможет ли Ремус в одиночку, без друзей-мародеров, противостоять АВ. По всему выходило, что Ремус явно не справлялся и в чистую проиграл первый раунд.

— Лунатик, у тебя такое выражение лица, как будто над тобой надругалась Спринклс! — неутомимый Джеймс влетел в гриффиндорскую спальню, сопровождаемый Питером. — Ничего не хочешь нам рассказать, а?

— Хочу, — мрачно ответил Ремус, уставившись в пол. — Я знаю одного из АВ.

Джеймс и Питер удивленно переглянулись.

— И кто же это? — с недоверием спросил Поттер.

Люпин тяжело вздохнул, поднимая глаза на друга, и коротко сказал:

— Блэк.

========== Глава XVIII: Время Приключений ==========

Гостиная Гриффиндора, полдень

— Что?!

— Блэк?!

Люпин непонимающе уставился на друзей: лица Поттера и Питера были настолько ошалевшими, что парень, не выдержав, рассмеялся.

— Не тот Блэк, о котором вы подумали, — отсмеявшись, сказал он. — Как вы вообще могли решить, что это Бродяга?

— А какой Блэк? — подозрительно спросил Джеймс.

— У нас их трое, если задуматься, — Питер почесал затылок и уселся на кровать рядом с Ремусом. — Сириус, Регулус и Нарцисса. Кто из них?

— А ты угадай, — мстительно произнес Люпин. — Почему я должен постоянно за вас всех думать?

— Ну конечно же, это Регулус! Тут и думать нечего! — Джеймс начал расхаживать по комнате туда-сюда, загибая пальцы: — Таскался за Эмили, а значит, мог знать, что она придумала АВ — раз, имеет доступ в гостиную Слизерина — два, терпеть не может своего брата, то есть, Бродягу — три, знает темно-магические заклинания — четыре. Черт, да это же действительно очевидно!

— Очевидно, Сохатый, что ты — балбес, — Ремус постучал костяшками по лбу и недовольно вздохнул. — Логика в твоих рассуждениях имеется, но ты не учел нескольких факторов.

— Это каких же? — взъерошился Поттер.

— А таких, что Люциус Малфой попадал в переделки едва ли не чаще, чем мы сами. Зачем бы Регулусу было нужно подобное? Он недолюбливает Малфоя, но не может не понимать, во что в итоге ему отлились бы подобные шуточки.

— То есть… — неуверенно протянул Питер, — ты намекаешь на Нарциссу?

— Что? Нарцисса? — Джеймс скептически взглянул на Петтигрю. — Ты видел эту примерную девицу, да она… Что, это действительно Нарцисса?!

Люпин, с усмешкой наблюдавший за разглагольствованиями Джеймса, лишь коротко кивнул. Выдержав интригующую паузу, он снова вздохнул, устроился поудобнее на кровати и кивком предложил Поттеру сесть рядом.

— Посудите сами, — наконец начал он, — еще в тот раз, когда мы сидели возле Гремучей Ивы, а голый Малфой выбегал из леса, можно было задуматься о происходящем. Во-первых, ни одному нормальному парню не придет в голову раздевать Малфоя, чтобы вытатуировать на нем символ, э… девушки легкого поведения, — Ремус оставался Ремусом в любых ситуациях. — Это были явно проделки женщины, причем чем-то очень сильно обиженной. Потом, когда Малфоя раздели перед всем Хогсмидом, я заподозрил, что кто-то мстит ему — но кто и за что? Если вспомнить всех самых завзятых врагов Малфоя, то в список войдем мы, Беата, Эмили и некоторые гриффиндорцы. Мы точно не можем быть АВ, Беата бы не стала заниматься подобным, она бы просто избила Малфоя, Эмили ведет с ним долгую и странную войну. Тем более, нам известно, что из состава АВ они с Беатой уже вышли. Некоторым нашим сокурсникам конечно есть, за что ненавидеть Люциуса, но связываться с ним никто не хочет, а уж для такой мести нужен немалый повод. Таким образом, кто мог так сильно ненавидеть и презирать Малфоя, храня в себе глубокую обиду, и одновременно с этим иметь доступ к его вещам, а значит, и спальне? Только женщина-слизеринка, с которой нехорошо обошлись — например, предали или унизили.