— И кстати, — Эмили сощурилась, — когда слизеринский прыщ задумал похитить меня, чтобы заманить Беату, я не расслышала твоих возражений. У тебя сел голос?

— Я терпеть тебя не могу, Паркер, — пробурчал Блэк, чувствуя смутное чувство вины, но успешно его игнорируя. — Так почему я должен заботиться о твоем самочувствии?

— То есть, использовать меня, как некий ресурс, это для тебя нормально? Ты относишься так ко всем людям, которых недолюбливаешь?

— Не передергивай. Я не говорил, что недолюбливаю, я сказал, что я тебя терпеть не могу. И вообще — что бы они тебе сделали?

— Малфой, присягнувший Темному Лорду? Даже не знаю! Наверное, он испек бы мне имбирные печенья и согрел молока с медом, — язвительно отозвалась Паркер.

— Я сглупил, — холодно ответил Блэк. — Последнее время я творю совершенно неадекватные поступки. А все из-за Спринклс!

— Настоящий мужчина, — саркастически сказала Паркер. — Всегда признает свои ошибки и сам несет за них ответственность.

— Эмили, если ты не в курсе, то обе волшебные палочки у меня — и твоя тоже.

— Вообще-то свою я забрала из рук Малфоя, когда тот практически плакал передо мной на коленях.

— Не в этом суть. Я сильнее и…

— Ты, видимо, именно это говорил Беате тем вечером? Ну, перед тем, как оказался в Больничном крыле?

— То есть, если я сейчас развернусь и полечу в другом направлении, оставив тебя в одиночестве, тебя это устроит? Ну, раз ты такая сильная и смелая, и можешь со всем справиться сама.

Эмили оскорбленно замолкла, что Сириус воспринял в качестве отрицательного ответа. Через пару минут она вздохнула и мрачно произнесла:

— Советую запастись терпением.

— Что я регулярно делаю при общении с тобой и Спринклс.

— Я серьезно.

— И для чего оно мне?

— Нам лететь всю ночь, а учитывая нашу с тобой взаимную непри…

— Что?! Я думал, что после портала мы отлетим на нужное расстояние и трансгрессируем!

— И на кой черт мне нужны были метлы, если бы я хотела трансгрессировать?

— Ни малейшего понятия. Могла сразу поставить портал поближе к школе.

— Я не могу ставить порталы в лесу Дина, никто не может.

— Тогда откуда он там?

— Природное завихрение. Беата когда-то просто подправила пару потоков, чтобы портал вел в нужном направлении. Ну знаешь, это как дыра в заборе.

— А почему мы не можем трансгрессировать?

— Если ты не заметил — Оборотное зелье все еще действует, а так как оно на крови, я не могу нормально пользоваться своей палочкой, да и твоей тоже. Впрочем, ты, если хочешь, можешь трансгрессировать куда угодно.

— Мы уже обсудили это Паркер, — вздохнул Блэк. — Расслабься. Я, конечно, тебя терпеть не могу, но с Гвен один на один не брошу.

Эмили только фыркнула, с трудом сдержав вздох облегчения. Какими бы не были их с Блэком отношения, вдвоем было не так страшно.

На рассвете они достигли Хогвартса и в крайне раздраженном расположении духа расползлись по спальням, не заметив, как двое пыхтящих подростков тащили по коридору школы что-то подозрительно большое и спящее.

В Хогвартсе начинался новый день.

***

Хогвартс, Большой зал, утро этого же дня

— Ты видел, что там происходит? — два пуффендуйца пронеслись мимо сонной Эмили, словно кометы.

— Эй, меня подождите! — крикнул им вслед их отставший друг.

Невыспавшаяся Паркер пробормотала себе под нос неясное ругательство и продолжила вяло плестись к дверям Большого Зала. Блэк, с которым она чуть не столкнулась по дороге, выглядел ничуть не лучше ее самой.

— Опять ты, — мрачно пробурчал он.

— Взаимно.

— А что там происходит?

— Это же Большой зал, Блэк. Там постоянно что-то происходит, — скривилась Эмили, в глубине души опасаясь очередной подставы от АВ.

— На раз-два-три, Паркер? — хмыкнул Сириус, кивая в сторону дверей.

— Именно, Блэк. Три!

Они оба вошли в зал, совершенно неуверенные в том, хотят ли видеть то, что здесь происходит, или нет. Постепенно свыкнувшись с гомоном голосов, Паркер начала различать отдельные фразы:

— Я, конечно, догадывался, что у этих двоих не в порядке с головой, но чтобы так…

— То-то они в преферанс играли на раздевание! Я уже тогда неладное заподозрил!

— Да бросьте! Не может этого быть! Дайте поближе посмотреть!

— Ты зачем толкаешься, придурок?!

— А ты мне дорогу не уступаешь!

— Какого здесь делает кровать МакГонагалл?!

— Действительно! Какого здесь делает моя кровать?!

— А ты откуда узнал, что это кровать МакГонагалл? О, профессор, а мы тут…

— МОЛЧАТЬ!

Паркер вздохнула, на секунду прикрыв глаза, и решительно направилась сквозь толпу. Открывшуюся ей картину можно было отлично описать фразой: «Это было бы смешно, если бы не было так грустно».

Посреди зала стояла кровать. Обычная такая кровать — двуспальная, со столбиками, темно-бордовым балдахином, белыми подушками и белым же одеялом. На балдахине восседал Джеймс Поттер, отчего красное полотно опасно прогнулось вниз. Гриффиндорца это совершенно не смущало, и он, перевесившись через край, с крайне веселым выражением взирал на спящих, временами комментируя очередное их сонное движение. Ему не хватало только колпака с бубенчиками, который имеется у каждого заправского шута.

Эмили скрестила руки на груди и пристально уставилась на сидящего по центру ложа медведя. Медведь смотрел в ответ, взгляд у плюшевого животного был виноватым и извиняющимся. Огромный темно-розовый бант на медвежьей шее так некстати напомнил Эмили цвет свежего мяса, вкус горячей крови и ее детское желание стать врачом. Ее вообще привлекала возможность резать людей и делать это легально.

— Мисс Паркер, не могли бы вы неким образом разрешить сложившуюся ситуацию? — нарушила тишину профессор МакГонагалл, Эмили перевела на нее взгляд.

— Простите, что?

— Видите ли, мисс Паркер, эта кровать принадлежит непосредственно мне, и я бы очень хотела ее вернуть.

— Прошу прощения, профессор, но где были вы этой ночью, если заметили отсутствие собственной кровати только сейчас?

МакГонагалл задохнулась от возмущения.

— Минус двадцать баллов с Когтеврана! И это — не ваше дело! — декан Гриффиндора фыркнула и обернулась к Дамблдору за поддержкой.

— Здесь есть что-нибудь мертвое и жареное? — внезапно спросила Эмили. — Мне нужно разбудить Спринклс. Это самый верный способ.

— Еще пару минут такого взгляда на Ремуса, Паркер, и оно скоро появится, — с усмешкой отозвался Поттер, но наткнувшись на разъяренные глаза Эмили, не удержался и свалился с полога прямо на пол. — Ой!

Беата, сонно что-то пробормотавшая, приоткрыла один глаз, обвела всех мрачным взглядом и со стоном отвернулась, накрывшись подушкой — ей было не привыкать к повышенному вниманию со стороны сокурсников. Ремус, разбуженный воплями Поттера, был настроен куда менее решительно. Кое-как разодрав глаза после долгого сна, Люпин первым делом увидел Эмили и лучезарно улыбнулся.

— Солнышко! — радостно возвестил он и тут же подавился от страха. Подушка под Люпиным странным образом задымилась.

Эмили надменно изогнула бровь, после чего Ремус таки соизволил сесть, оглядеться и осознать, что что-то явно пошло не так.

— Значит, стоило мне отлучиться всего лишь на день… — нехорошо начала Эмили.

— Послушай, это не то, что ты подумала!

— …как здесь происходит форменный разврат и безобразие! И это ты! Моралист! Человек принципа! Да я…

— Паркер хватит орать, я же сплю, — проворчала Беата из-под подушки.

— Ты вообще в курсе, что спишь в кровати МакГонагалл посреди Большого Зала с моим молодым человеком в обнимку?!

Беата с невнятным ворчанием села в кровати, обвела зал взглядом и монотонно произнесла:

— Кровать удобная, Ремуса я не обнимала — он костлявый. Только его медведя. А Большой зал мне не мешает, спасибо, что спросила. Но вообще-то, не могли бы вы все шуметь немного потише, а? — выдала Спринклс, после чего завалилась обратно, натягивая одеяло до ушей.