— Включающий в себя засос на твоей шее? — изогнула бровь Эмили.

— А это был отвлекающий маневр. Не отходи от темы! — Спринклс погрозила пальцем. — Мне нужно, чтобы кто-то, желательно смыслящий в магии, ничего не боящийся и способный гибко действовать в стремительно меняющихся ситуациях, кое-куда забрался и кое-что украл.

— У кое-кого, — добавила Паркер. — Очень конкретный план.

— А теперь я раскрываю карты, — Беата резко перешла на шепот. — «Кое-куда» — это в резиденцию Кавендиш, дом моей бабки, Гвендолин. «Кое-что» — это ее личная почта, а…

— А «кто-то» — это я? — уточнила Эмили.

— Нет, это Сириус Блэк, — гаденько усмехнулась Беата и бухнулась на скамью, водружая свои ноги на стол.

— Не поняла, — Эмили пытливо уставилась на подругу, а в глазах ее зажегся хорошо знакомый Спринклс огонек.

— Это должен быть Сириус Блэк. Тот, кто украдет личную почту Гвендолин.

— А так как никто, даже ты, не способен проникнуть в дом Гвендолин незамеченным…

— Да, у Блэка появится масса проблем, — Спринклс невинно улыбнулась.

— И как уговорить Блэка на сию, прямо скажем, убийственную и бесперспективную идею?

Беата сверкнула глазами и достала из кармана своей кожанки изрядно помятый конверт с круглым следом от кофейной чашки. Развернув конверт и кое-как пригладив особенно мятые места, она ткнула пальцем в край листка, туда, где виднелось красное пятнышко.

— Это кровь?

— Да. Кровь Блэка, Паркер. Ты понимаешь, к чему я клоню? — Спринклс перегнулась через стол, наклоняясь к Эмили.

— Я понимаю, — усмехнулась та в ответ.

— Тогда за дело.

***

Слизеринские гостиные, 14:00

Нарцисса Блэк лениво листала первую часть Малфоевского дневника, так щедро дарованного ей Беатой Спринклс вместе с ключом к шифру. Судя по тому, что некоторые места были магически выжжены, они относились непосредственно к самой Спринклс. Но Спринклс ее не интересовала. Пока.

«Вербовка проходит успешно, наши ряды пополняются, почему Лорд так интересуется Поттерами?..»

«Регулус с нами, а значит, мы стали на шаг ближе к Сириусу Блэку. Как я хотел бы втоптать в грязь его самолюбие, жалкое бахвальство… Впрочем, я увлекся».

«Отец говорит, что чистокровный наследник, мой наследник, нужен нашей семье как можно быстрее. Нарцисса будет упрямиться или нет?»

«Скоро, скоро власть будет в наших руках… И Паркер станет первой, кто испытает на себе всю силу чистой крови».

Поразительная ненависть к Эмили… Нарцисса едва помнила эту девчонку. Незаметная, блеклая, рожденная в совершенно обычной маггловской семье с невесть какими способностями, как и большинство магглов. Чем она могла заинтересовать Люциуса? Разве что своим поистине слизеринским характером, как выяснилось много позже. Было даже немного жаль, что девчонка не является хотя бы полукровкой.

«Сегодня опять случилось это. Безо всякой причины. Я практически не представляю, как контролировать вспышки, они повторяются все чаще и чаще».

Вспышки? Нарциссе нужна была ниточка, за которую она могла бы потянуть, чтобы обрушить Люциуса во мрак. Никаких полумер. Только не в случае с этой хитрой и живучей змеей — оставлять оскорбленного и униженного Малфоя за своей спиной… Как бы Эмили в свое время не навредила слизеринцу, ей стоило довести свое дело до конца, но не хватило духу. И у Нарциссы не хватит. Слизеринка знала предел своих возможностей — она не верила, что будет способна открыто выступить против Малфоя, но чужими руками это сделать куда проще, не так ли? Например, с помощью Беаты Спринклс.

«Почему магический мир не может понять, что маггловские волшебники — это порождение тьмы? Почему они не могут понять, что те, в чьих жилах течет кровь обычных людей, являются явной и прямой угрозой всему магическому сообществу?»

Впрочем, в этом Нарцисса была с Люциусом солидарна. Наличие магических способностей у людей было опасно для всего волшебного мира. Если ребенок вырос в мире магглов, он никогда не сможет полностью отречься от него. Слишком велика вероятность того, что он выберет себе в жены или мужья такого же маггла, как и он сам, и будет вынужден рассказать ему о существовании магии. Волшебный мир совсем не так велик, как многие думают. Во всей Англии всего лишь одна школа, обучающая одаренных студентов, а люди… у людей пистолеты, ружья, гранатометы. Одна ядерная бомба, и что останется от всего магического мира Англии? Воронка? Пепел? Пусть Нарцисса и выросла в семье волшебников, но даже она слышала об этом страшном оружии. В чистокровных семьях Статут Секретности был непреложным законом, практически догмой, в маггловских — просто правилом, очередным правилом, которые люди любят так нарушать.

Но то, что предлагал Темный Лорд не являлось панацеей. Мир имел достаточно примеров той самой «философии ненависти», которая была весьма эффективна, но в конечном итоге сама же и не выдерживала такого количества костей и пролитой крови, и рушилась под их весом.

Спринклс сказала, что у Блэка была вторая часть Малфоевского дневника, и Нарциссе было откровенно непонятно, чем думала Беата, когда совершала подобный акт благотворительности. Скорее всего, в тот момент она просто не думала — по крайней мере, в случае Беаты это было весьма правдоподобно.

Нарцисса раздраженно захлопнула дневник. Слишком мало информации, слишком. Но кое-какая зацепка все-таки была. Что Малфой имел в виду под вспышками?..

***

Где-то возле Хогвартса, полдень

Спринклс задумчиво смотрела вниз, на бескрайние поля, окружавшие Хогвартс, на дремучий лес, видневшийся вдали. Она снова прогуливала уроки, искренне полагая, что из всех преподавателей только МакГонагалл, да Флитвик хоть чего-то стоят. Даже нудные лекции Паркер были интереснее.

Беата задумчиво выпустила кольцо дыма — директорская трубка была хороша. Так случилось, что Дамблдор возжелал выкинуть ее, и Беате удалось вырвать бесценную вещицу из рук домовика, когда тот уже запихивал ее в мусорный мешок. Слизеринка вздохнула — близился конец обучения в Хогвартсе, но та проблема, проблема, о которой она не рассказала даже Паркер, осталась не решенной. И почему все так просто и бескорыстно верят в ее, даже самую странную ложь? Эмили, Сириус, Серена, Гвендолин… Как так вышло, что именно Люциус Малфой знал ее лучше всех?

Беата задумалась, вспоминая их недавний разговор с Блэком: как он спрашивал ее о родителях, как рассказывал о своих. Спринклс тогда сказала, что не имеет ни малейшего представления о своем отце. Она солгала.

Ей было четырнадцать лет и она отчаянно желала найти своего родителя, разуверившись в собственной матери. Все были против этого, все пытались ее разубедить, но разве это возможно — разубедить в чем-то Беату Спринклс?

— Подожди, Люциус! Ты уверен, что это тот самый дом?

Беловолосый мальчишка недовольно оглянулся.

— Я же сказал, что да! Ты что, не доверяешь моему слову?

Беата давно поняла, что самой больной темой для Люциуса был намек на то, что он не способен сдержать своего обещания. Его отец, в которого Спринклс плюнула перед своим переездом к Паркер, мягко говоря, не выносил слизеринку, а после ее последней выходки и вовсе покрылся пятнами и только что не воспламенился прямо в центре собственной гостиной. Впрочем, не любил он ее скорее из-за того, что Беата была в корне не согласна с его методами воспитания сына, а также, страшно ревновала друга к Нарциссе, которую Абраксас открыто считал своей невесткой.

— Ну что ты встала? — в очередной раз вспылил Малфой. Его безумно раздражало свойство Беаты, когда та могла просто остановиться посреди дороги на проезжей части и задуматься о чем-то своем.

— Я боюсь, — проворчала Спринклс. — Мать говорила, что отец — ужасный тип, а бабушка и вовсе презирает его.

— Твоя бабушка презирает практически всех. И вообще, зачем-то же Серена сошлась с ним? — заметил Люциус.

— Исключительно, чтобы ее дочь родилась чистокровной, — еще мрачнее ответила Беата.

— Не может же твоя мать быть такой, э… ветреной?