— Чертовски верно, подмечено, Паркер. Мы сваливаем отсюда.
Сириус даже не думал о том, почему все так гладко выходит. Он верил в то, что делал, и эта вера вела его стальной рукой прямо к цели.
— Куда трансгрессируем потом?
Сириус помолчал.
— Не хочу, чтобы ее прах топтали ублюдки, которые ее даже не знали.
Когда они прошли через портал, Сириус перекинул Беату через плечо, взглядом показал Эмили, и та схватила его за запястье. Сириус взмахнул палочкой очень время — через мгновение после громкого хлопка, на поляне появилось очень-очень много разозленных колдунов. Которые, к тому же, понятия не имели, куда направляться дальше.
Эмили отпустила руку Сириуса и шагнула вперед.
— Господи боже, — тихо выдохнула она.
Ревущее ирландское море окутало Эмили ветрами, грохотом прибоя и необъяснимой, исходящей от воды мощью. Они стояли на вершине утеса острова Мэн, на противоположной стороне от возвышающегося вдали маяка, и вода взлетала до самого краешка утеса, холодя кожу. Страшной силы волны обрушивались на берег под ними, с такой яростью опадая на землю, словно пытались расколоть ее.
— Шторм, — сказал Сириус, опуская Беату на землю перед собой. — То, что нужно для нее.
Эмили обернулась, обняв себя руками.
Сириус опустился на колени перед Беатой, взял ее руку в свою ладонь и начал что-то говорить. Эмили видела лишь то, как скорбно и порывисто шевелятся его губы, слова же заглушал прибой. Ветер трепал его черные волосы, они то падали на глаза, превращая его лицо в черную зловещую кляксу, то взметались в воздух, и тогда Эмили видела, какой болью и ненавистью горят глаза человека, который казался ей сейчас совершенно незнакомым.
В воздухе тянулись бесконечные вязкие минуты, но вот Сириус наконец-то смолк и повернул голову к Эмили. Будто бы окаменевшее лицо с двумя горящими злобой глазами смотрело на Эмили выжидающе, а она именно в этот момент совсем растерялась.
— Что мне сказать? — у Эмили сел голос, и Сириус не должен был ее услышать. Но он, наверное, понял и так.
Он лишь помотал головой, с трудом, будто отрывая кожу от кожи, он опустил руку Беаты рядом. Подтянулся на руках к ее голове и начал остервенело расплетать косы. Эмили смотрела на это без грамма эмоций на лице. В этом море, в этом шторме, в этом Сириусе хватало чувств на них двоих, и Эмили была рада, что он может дать Беате, то чего никогда не могла она. Пусть Беата и была уже… не с ними.
Эмили сделал шажок вперед, и ветер порывом подтолкнул ее в спину, так, что она едва не упала вперед.
И тогда она начала плакать.
— Беата… Прости меня… — Эмили что-то залепетала, заломив руки, часто и судорожно вздыхая, и вдруг вызверилась: — Да какого хрена?! Ты мне была как сестра! Я так тебя любила, господи… Зачем ты ушла?! Какого хрена ты бросила нас всех?! Ты одна черт побери верила, что все выйдет, что мы справимся с этим дерьмом! Как нам без тебя в это верить?! КАК?!
Ее слова прорывались через ветер к Сириусу, и он вздрагивал при каждой фразе.
Расплетенные волосы Беаты взметались над землей, будто пытались поднять ее над всеми и унести прочь отсюда. А Эмили стояла и как дура орала на нее изо всех сил, пока не осипла в конец и все-таки не упала на землю у ее ног.
— Трансфигурируй ее одежду, — тихо сказал Сириус в ухо Эмили, подойдя близко-близко и как-то по-братски придерживая ее за плечи.
— Что? — Эмили так удивилась, что перестала плакать.
— Ты же не хочешь, чтобы последние тряпки, которые были на ней, были похожи на старую простыню Филча? — Сириус усмехнулся, и усмешка вышла криво, как у человека с наполовину парализованным лицом.
Эмили медленно повернула голову к Беате.
Достала палочку.
А вдруг у нее не получится, как в тот раз у Флитвика?..
А вдруг…
Эмили зарычала и не задумываясь о том, как глупо сейчас выглядит, взмахнула рукой.
Платье на мгновение скукожилось и наконец начало меняться. Старые берцы, косуха, черная футболка с AC/DC, рваные штаны. Теперь она стала собой, и ушло это мерзкое ощущение, словно они с Сириусом прощаются с другим человеком.
Сириус достал из карманов джинсов измятую пачку сигарет и зажигалку. Протянул одну Эмили. Конечно, они могли бы, как волшебники, просто зажечь их палочками, но, черт побери, сегодня это было бы неправильно.
Зажигалка не поддавалась, и порывы ветра сносили крохотный огонек. Сириус выпутался из рукавов своей кожаной куртки, накинул ее на голову себе и Эмили, чтобы защититься от ветра, и пока они стояли, прижавшись друг к другу мокрыми от дождя лбами, зажигалка все-таки проявила милость, и обе сигареты наконец затлели.
Сириус откинул куртку в сторону, и та рванулась в потоках воздуха влево и вниз, забранная навсегда морем и ветром.
— За тебя, детка, — прохрипел Блэк, поднимая сигарету, как бокал, и затянулся до головокружения. Эмили кивнула ему и сжала сигарету зубами.
Шторм грохотал за их спинами, усиливался ветер и дождь обрушивался вниз ледяными остриями. По лицу Беаты стекала вода, ее волосы намокли и потяжелели, прибитые к земле.
— Что теперь? — хрипло спросила Эмили, дрожа от холода и боли.
— Теперь немного огонька, — прошептал Блэк.
Он замешкался, пытаясь найти на лице мертвой девушки одобрение, и наконец резко взмахнул палочкой, чтобы не передумать.
— Инсендио!
Огонь вспыхнул и погасать уже не собирался. Он забирал то, что ему предназначено, забирал до конца.
Эмили взвыла, когда вспыхнуло пламя, рванулась было вперед, но тут же остановилась, отделенная ревущим пламенем от тела подруги. Затянулась снова, пошатнулась и, вцепившись в оголенное плечо Блэка, обвисла на нем. Тот стоял недвижно, опустив сигарету и палочку, и пламя плясало в его глазах самый настоящий танец смерти.
Магический огонь действует быстрее, чем обычный. Его не потушить так просто под дождем, не засыпать песком и не затоптать ботинками. Он поглощает магическую энергию, всю без остатка.
Когда Оборотное зелье потеряло силу, выпитое заклинанием, и лицо Анастасии вернуло свой облик, Эмили и Сириус уже не могли разглядеть его сквозь пламя. Но все это было неважным. Неважно как и когда, правильно или нет, но они попрощались с той, кого так любили, и странное, холодящее чувство завершенности пропитало их до самых костей.
Когда огонь погас, дождь стих, превратившись в мелкую плачущую морось. Ветер, дорвавшись до желаемого, жадно рванулся вперед, подхватывая прах девушки и унося его с собой, на свободу…
— Твою мать, я не думал, что мне придется когда-нибудь сделать подобное, — прошептал Сириус, наблюдая, как пепел вместе с землей взвиваются в воздух.
— Украсть труп с похорон или признаться в любви мертвой девушке? — спросила Паркер.
Они серьезно посмотрели друг на друга и вдруг расхохотались. Их трясло, из глаз текли злые слезы, а этот смех разжимал оковы на их сердцах. Он давал им шанс вздохнуть еще и еще раз.
— Последняя шалость Беаты Спринклс, — тихо сказала Эмили, когда истерика отступила. — Даже после смерти она неугомонна.
Сириус хмыкнул, повернулся туда, где раньше была Беата и хмыкнул еще раз. Он достал новую сигарету, показательно поджег ее маггловской зажигалкой, затянулся и выдохнул целую вереницу колец дыма навстречу к только что прибывшим обозленным и промокшим колдунам, впереди которых стояла озверевшая Серена.
И плевать на всех.
Хогвартс, через неделю
— Нет, погоди… ты просто обкурил их дымом, после того, как украл труп их дочери и сжег его на богом забытом утесе в Мэне?
— Да.
Трое мародеров, Марлин и Лили смотрели на Сириуса ахреневшими глазами, у Джеймса подергивалось лицо, а Лили сердито поглядывала на них с Сириусом.
— В этом, Сириус, ничего смешного нет, — раздельно произнесла она.
— Нет, — осклабился Сириус. — Это чертовски грустно, Лилс. Я потерял женщину, которую любил и которая, ахренеть, любила меня. Грустно было то, что они собирались с ней сделать.
