Не хватало голоса, полного ехидных насмешек, и горького запаха крепких сигарет.

Не хватало Беаты.

— Подробности, Бродяга. Подробности! Что тебе пришлось сделать, чтобы выкрутиться на этот раз? Пойдешь в рабство к Филчу?

— Нет, я продал ему тебя, — ровно ответил Сириус и, впившись зубами в непрожаренный бифштекс, скосил хитрые глаза на Джеймса.

— Он наденет на тебя ошейник с шипами и черный намордник, — раздался над ухом Поттера волнующий шепот. — А потом отшлепает своей твердой мужской ру…

— Спринклс! — Джеймс подскочил на скамье.

Кого-то рядом с богатым воображением вытошнило прямо в тарелку. Блэк умудрился одновременно выплюнуть мясо и подавиться.

— Тебе нельзя здесь находиться, — еще более бесстрастно произнес Сириус, отплевавшись и даже не повернувшись. Странное ощущение пустоты испарилось с пугающей скоростью, но показывать это парень не собирался. А еще что-то кольнуло внутри… беспокойство? Ей же нельзя здесь находиться.

— Ну… я пришла посмотреть представление. Ближайшие минут десять директорат будет слишком занят происходящим, чтобы отлавливать меня.

Сириус изогнул бровь, мельком взглянув на Спринклс — та уселась прямо на пол, мечтательными глазами уставившись куда-то в пространство между помостом с преподавателями и студенческими столами.

— Нехорошее предчувствие гложет меня… — протянул Джеймс и состроил трагичную гримасу.

— Ты не похож на взволнованного, — парировала Беата.

— Потому что я отчего-то уверен — в этот раз главными участниками представления будем не мы с Блэком, и даже не Малфой.

— А&В никогда не бывали предсказуемыми.

— Действительно, кому это знать, как не тебе? — саркастично отозвался Джеймс и подавился следующей фразой.

Прямо с потолка на каменный пол Большого зала в то самое пространство, в которое Беата неотрывно смотрела уже с пару минут, рухнуло нечто, напоминающее деревянную площадку. Площадка с кряхтением и скрипом разложилась, теперь напоминая собой раскрытую книгу с вертикально замершей посередине страницей. На этой «странице» студенты увидели белое полотно. Судя по всему, с другой стороны оно также присутствовало, так как профессора с Дамблдором с интересом уставились на невиданное приспособление.

Несколько учеников вскрикнули от неожиданности, когда на высокие окна Большого Зала сверху вниз рухнули тяжелые темно-синие шторы, не давая свету проникнуть внутрь помещения.

Блэк превосходно узнал этот материал — Вальбурга с Друэллой очень долго подбирали ткань для драпировки гостиной. Они заказали пару рулонов, но у торговцев произошла какая-то ошибка, и вместо двадцати квадратных метров Блэкам прислали чуть ли не все, что было на складе. Ткань было решено отложить до лучших времен и, очевидно, Нарцисса Блэк решила, что времена эти наступили.

Найдя среди слизеринцев лицо кузины, Сириус отправил ей презрительный взгляд, на что Нарцисса лишь еле заметно пожала плечами и надменно приподняла уголки губ в улыбке — мол, у тебя все равно нет доказательств.

Тем временем, с противоположных концов зала зажглись две яркие вспышки, и на белое полотно с двух сторон упали яркие лучи проекторов. Все было тщательно продумано таким образом, чтобы не только студенты, но и преподаватели смогли оценить новую проделку A&B.

Вместо ожидаемых колдографий проектор показывал лишь статичные картинки, что вызвало у многих студентов, рожденных в волшебных семьях, долю смятения и непонимания. Изображение на полотне было черно-белым и слегка подергивалось, придавая происходящему зловещий пугающий оттенок. Кромешная темнота и полная тишина выгодно завершали картину.

Кадр I

Раздался сухой щелчок, и на полотне появилось черно-белое изображение Больничного Крыла. Вывеска на здании гордо гласила:

«Добро пожаловать во всемирно известный Бордель Хогвартса!»

Вывеска перемигивалась разноцветными, судя по всему, огоньками, сверкая так, будто дело происходило не на территории Лондона, а в ночном Вегасе. По обе стороны от дверей замерли мигающие огоньками фигуры двух людей в полный рост.

Кадр II

Картинка вновь сменилась, и в зале послышались первые смешки. Теперь в кадре крупным планом застыли сияющие улыбки волшебников с входной вывески. Посреди экрана внушительными черно-белыми буквами проступила фраза:

«Неутомимые Бетти Принклс и Сир Блэйки приветствуют вас!»

Левая фигура «Бетти», одетая в странную комбинацию из пушистых белых панталонов и черных стикини с кисточками скалилась в кадр, зажав в редких зубах сигарету. «Сир Блэйки» слева выглядел немногим лучше — в обтягивающих черных меховых трусах, белом парике аля средневековый вельможа и стаканом виски в руке, усыпанной безвкусными вульгарными кольцами.

— Сходство необыкновенное, — тихо фыркнул кто-то из слизеринцев.

— А то, — еле слышным шепотом произнесла Беата за спиной Блэка. — Дизайн то я подбирала.

— Оно и видно, — мрачно констатировал Блэк.

— Что? — поперхнулся Джеймс. — Ты снова… — он понизил голос. — С ними? — Но Спринклс не ответила.

Кадр III

Изображение опять сменилось — теперь стало видно внутреннее пространство палаты. Повсюду была развешана мишура, плакаты с полуобнаженными девушками, призывно глядящими в камеру и разнообразные приспособления для различного рода… игрищ. Венчала композицию мадам Помфри — тоже в панталонах, почти полностью обмотанная мишурой, она с довольной улыбкой подмигивала зрителям. В отличие от фигур на входе, мадам Помфри была настоящей.

«Лучшие девочки — только у нас!»

Сириус быстро взглянул на преподавательский стол — лица учителей были скрыты в тени, но Блэк мог поручиться, что все градации красного можно сейчас наблюдать на лицах профессоров. И непонятно чего в них больше — смущения или злости.

— Помфри себе сама наряд выбирала, — хихикнула Беата, и мародеры только чудом удержали изумленные возгласы. Понять, говорит ли слизеринка правду или же так изощренно шутит, в темноте было невозможно.

Кадры замелькали быстро-быстро, создавая иллюзию открывающихся дверей, позволяя зрителю попасть в святая святых Борделя — а именно в комнату с кроватями.

Кадр IV

Черная надпись, выпрыгнувшая сверху экрана, гласила:

«Ложе разврата и наслаждения!»

А дальше последовали снимки запечатленных в Больничном Крыле студентов. Большей частью A&B выбрали относительно скромные фотографии лиц участвующих в «разврате и наслаждении». Кого там только не было! Буквально весь спектр школы — в основном, лидировали пятые и шестые курсы. Сириус, к примеру, увидел много знакомых женских и не очень лиц, и понял, что без смеха на эти физиономии, сейчас обезображенные «порывами страсти», смотреть больше не сможет.

— Смотрите, — кто-то громко шепнул с пуффендуйского стола. — Это же Нотт! А это… Ты спала с Ноттом, Грета?! А мне говорила! Подруга, называется.

И тут же со слизеринского:

— Ты спал с грязнокровкой, Нотт?!

Дружный хохот гриффиндорцев, пока еще сдерживаемый, был им ответом.

Пару раз мелькнуло лицо Снейпа, и тут же послышалось сочувственное:

— Да расслабься, Северус, все же знают, что это неправда. Да и девушки у тебя все равно не было.

Сказано это было совершенно искренне и беззлобно, отчего градус безнадежности высказывания возрос раз в сто, и Джеймс, не удержавшись, заржал в голос.

— Да-а-а… — протянул он, отсмеявшись. — Я и не представлял, насколько это место популярно. А в туалете или спальне не судьба? — Странный запах тлеющей одежды заставил Поттера заткнуться и обратить внимание на рассыпающиеся рукава, а уже после — на огненный взгляд Лили Эванс. — Я чисто гипотетически! — взволнованно прошептал он, но Лили уже отвернулась, явно не поверив ни словам, ни честным глазам Поттера.

Кадр V

«Коллекция лучших из лучших!»

— Что-то нехорошее я предчувствую, — задумчиво протянул Блэк, и голос его звучал непривычно смиренно.

— Увидел фразу «лучшие из лучших» и сразу подумал про себя, а, Блэйки? — горячо прошептала за его спиной Беата.