-Твой обман ещё больше усугубляет создавшуюся ситуацию. Ты забыл о том, что я тебе сказал. Я за тобой всегда слежу, постоянно, - скользким шепотом ответил Один. Прозвучали его слова довольно угрожающе, они вовсе не были предвестием чего-то хорошего, но мужчина даже не дрогнул.
-Как же мне хочется всадить в вас кинжал за то, что вы сделали с Сигюн. Она мне все рассказала, - вскинув голову, вонзаясь ненавидящим взглядом в Одина, проговорил Фандрал. Тот от удивления поднял брови, спустился ближе к асу, вопросительно глядя на него.
-И о чем же она рассказала? - замаскированный маг сразу же отбросил мысль о том, что жена предала его, он даже думать об этом не хотел. Однако его интерес повысился максимально от интригующих слов Фандрала.
-Вы используете принцессу, как свою игрушку, манипулируя будущим её сына. Если бы она не стала вашей наложницей, что бы вы тогда сделали, мой царь? Изгнали бы её? Бросили бы в темницу вместе с ребенком? - гнев аса бросался в глаза, на лице его выступили складки от напряжения, даже заблестел пот. Один же стоял молчаливо, ощущая, как все внутри него закипает, становится лавой. И в то же время он осознает, что Сигюн все же придумала отличное прикрытие от чужих чувств, хотя в её словах была некая доля правды. Она, конечно, сказала это специально, чтобы добрый воин оставил её в покое, чтобы сумел себя сберечь, только вот ас оказался до глупости своей храбрым.
В одну секунду внутри Фандрал ощутил, как все начинает гореть. Дикий спазм подползает к горлу, и он начинает кашлять, давиться. Его тело быстро теряет силы, ноги как палки подкашиваются, и мужчина падает на пол, звеня доспехами. Кашель рвется из его груди, дрожь прокатывает по коже, а на лице снова виден пот. Он ни слова не может сказать, а его попытки заканчиваются чуть ли не рвотой. Взгляд его расширяется, когда перед ним, скидывая с себя облик царя, стоит Локи. Ас хватается за оружие, пытается достать его из ножен, и у него получается, однако дрожащая рука быстро роняет меч на пол. Локи, наблюдая исподлобья за своим соперником, подходит ближе, скалясь, словно дикий зверь.
-Это невозможно, - хрипит воин, - ты мертв. Тебя больше нет.
-Как же наивно звучит это, мой друг, ты не находишь? И как прекрасно видеть тебя у своих ног, - смеется ядовитый голос. -Я ведь предупреждал тебя, чтобы ты не совался к моей жене.
-Демон! Ты испортил ей жизнь. И твоя магия на меня не подействует, - собрав остатки сил, ас поднимает меч, но Локи пинком отшвыривает оружие в сторону. То ударяется о колонну, издавая пронзительный лязг.
-Помнишь, однажды, в далекой молодости я говорил тебе, что твоя любовь к девушкам тебя погубит? - маг нагибается к задыхающемуся, почти теряющему сознание от боли Фандралу. -Все вышло по-моему.
-Мне плевать, если ты меня убьешь. Только запомни, если ты хоть раз причинишь вред Сигюн или её сыну, я достану тебя даже из Хельхейма, клянусь, - прошипел ас, хватаясь за горло, не переставая кашлять. -Убери это! - прокричал он, насколько вообще сейчас мог кричать, срывая голос, мучаясь от спазма.
-Мне уже страшно, - рассмеялся колдун. -Боюсь, что оттуда ты не выберешься, - вытащив из-за пазухи огромную змею с красными глазами, налитыми кровью, Локи пригладил её головку, а затем ухмылкой ответил на её хищное шипение.
-Работай, красавица, - с этими словами он отпустил пресмыкающиеся на тело воина, и змея, изучив его доспехи, подползла к шее. Ас не имел сил, чтобы поднять руку и скинуть её с себя, он изворачивался, чтобы она упала на пол, и один раз у него это получилось, но своим поступком ас ещё больше раздразнил гадюку, и она вонзилась в его шею острыми зубами. Потоком хлынул яд и устремился в кровь Фандрала, сковывая её белесыми, парализующими сетями. Тот даже не успел крикнуть, - яд моментально убил его - ас лишь расширил зрачки, смотрящие на своего убийцу, видящие последнее - его улыбку.
В камине трещал огонь, дрова в его объятиях чернели, начинали тлеть, постепенно превращались в уголь. Время от времени огонь вспыхивал чуть ли не синим цветом, а потом резко становился прежним, утихал, продолжая мирно блестеть, трещать, безжалостно сжигая небольшие дровишки. Потом снова резкий всплеск пламени, затем снова тишь.
Бог обмана сидит на кресле возле камина, разжимая и сжимая пальцы рук то и дело, направляя их энергию на огонь. И тот, подвластно его магии, начинает разгораться, а потом вдруг резко потухает. Локи пустым взглядом смотрит за своими действиями, в его зеленых зрачках отражается огненный блик, танцует, нежится, и от этого взгляд лжеца становится необычным до жути, страшным, мистичным. В памяти начинают всплывать обрывки каких-то еле различимых моментов прошлого, слышатся умоляющие голоса, злорадный смех, жестокий взгляд, плещется красная кровь. Он никогда не забудет тот день, никогда не сможет забыть. День своей мести.
***
Перед глазами вновь забрезжил свет. Кажется, он заснул на какие-то секунды, а потом вновь очнулся. Легкий кашель образовался в груди, и он, поднимаясь на ноги, судорожно схватился за неё, щупая холодной рукой, пытаясь найти рану, которая только что зияла в теле. Однако на одежде своей он увидел лишь остатки крови, а ветер бросил на ладонь лоскут некогда белого платья, окрашенный в алый цвет крови. Сердце, потухшее на мгновение, забилось чаще.
-Сигюн, - тихо произнес он. По сторонам осмотрелись его глаза, и только потом он облегченно вздохнул, когда понял, что кровь не её. Отбросив бесполезную тряпицу, Локи поднялся на ноги. Слух его привлек посторонний шум, который издавал вовсе не ветер. Недалеко трикстер заметил асгардский корабль, который приземлился на запыленную землю, а стражник, находящийся в нем, заглушил двигатель. Стоит ли прятаться от одного вооруженного аса, если во владениях есть целая магия? Нет.
Локи тенью приблизился к охраннику, который по приказу царя направился в царство тьмы, чтобы разузнать, как обстоят дела. Он уже сошел с борта, со страхом в глазах осмотрелся по сторонам, нервно сглотнул и только уже собирался брести к полю боя, как внезапно сзади усилилась чья-то хватка, а острый кинжал полоснул кожу на шее. Тело воина упало бездыханно, а Локи, не медля, примерил на себе его облик, осмотрел тело, улыбаясь, а потом взошел на корабль.
Полуразрушенный Асгард расстилался перед ним, и он, оставив позади Хаймдалля, теперь шел вперед. Шаги его были медленными, осанка прямой, а взгляд исподлобья наблюдал за опустошенными улицами, за суетливым народом, который разбирал завалы колонн, арок, мостов и даже домов. Обстреленый дворец Одина возвышался как всегда горделиво, и, увидев его в своей обыденной красе, в своем потрясающем величии, хоть и слегка поврежденным, стражник, облаченный в золотистые доспехи, с копьем в руках, ступал уже более уверенно, а на губах его играла легкая, но странная ухмылка, более напоминающая зловещий оскал. Люди видели, что он сошел с корабля. Поэтому на охранника были устремлены тысячи обеспокоенных и вопросительных взглядов, а некоторые останавливали его, спрашивая о Торе, о том, что произошло. Но он не видел их, не отвечал, поднял голову, минуя людей, минуя их речи, перед собой он видел лишь дворец, к которому так хочет добраться.
Никто его не задерживает, никто даже не подозревает, что это идет именно он - их страх, их гибель, их ненависть, их ненавистник, их презрение, их предатель. Ему открыты все двери в Асгарде, хотя совсем недавно он был заперт в клетке, он мог лишь сделать несколько шагов от стены до стены, зато разум его уже открыл для себя просторы, и все случилось так, как он и задумывал, остался только последний единственный шаг, который уничтожит прошлое, заберет его, перечеркнет его.
Он сам открыл парадные двери, твердым шагом направился к тронному залу, но, прежде чем переступить порог, огляделся по сторонам, наблюдая спокойную охрану, похожую на неподвижные статуи. И все таки он отлично знал, что они не дремлют, и их слух, их взор обращен будет на опасность, угрожающую Одину. Что ж, тогда придется все сделать тихо, как всегда… Улыбнувшись своим мыслям, он заходит в тронный зал, а потом дверь за ним захлопывается. Путь назад ему ещё открыт, но он не хочет, не желает отступать, он у цели и вкус победы он уже ощущает. Как же он сладок, прямо как мед, прямо как губы его супруги. Сейчас он старался не думать о ней, сейчас это ни к чему, и внутри болело оттого, что с ней сейчас происходит, и что с ней будет дальше, но он гнал эту мысль, чтобы сосредоточиться совсем не другом.
