Эта была первая неудача, которая ничуть не расстроила малыша, он не стал сдаваться, не стал лить слез, он просто сделал вторую попытку, и у него получились его первые шаги. Все больше малыш напоминал Сигюн Локи. Первенец пошел в него характером, внешностью, всем, чем только можно, и иногда девушка боялась подумать, что кровь ётуна тоже передалась Нари сполна. В первые дни после его рождения она часто наблюдала за младенцем, выискивала на его коже синие пятна, в зеленых глазах искала вспыхнувшее пламя, которое когда-то, очень давно, до ужаса, до безумия и дрожи в коленях напугало её, когда загорелось в глазах супруга. Однако, у Нари не было ничего подобного за его пока маленькую жизнь. Только магия начала проявлять себя, а ётунский ген то ли по-прежнему спал, то ли изначально не попал в кровь ребенка.
Это утро началось с улыбок, с радости на лице. И это утро было самым первым, когда девушке действительно хотелось улыбаться. Все вокруг было по-прежнему, ничего не изменилось, только за окном уже не горело солнце, хотя ранним утром поднималось к небу. Все было как раньше, и только внутри Сигюн все поменялось в один миг, все стало иным, все вновь обрело жизнь. Она ждала мужа каждую минуту, каждый час, и сердце её неумолимо билось внутри. Она старалась чем-то отвлечься, заняться собой, даже помогала Бирте, которая пришла днем, убраться в покоях, но мысли за легкими разговорами со служанкой все равно витали где-то далеко и возносили лишь его имя. Ненароком она слышала за дверьми чьи-то шаги и каждый раз прислушивалась, замирала, ждала. Бирта же постоянно спрашивала, в чем дело, но ванка талантливо уходила от ответа. Никто не должен узнать, никто не должен заподозрить. И Сигюн было сложно, до того сложно изображать из себя печальную вдову, прежнюю, у которой в жизни не осталось ничего и никого, кроме сына.
В голову закралась мысль о том, что теперь и она стала такой же двуликой, как и Локи. Она сейчас впервые в своей жизни примерила маску, которая скрывает её истинные чувства. И какие бы отрицания она не выдумывала, она понимала, что все так и есть. Горесть на лице, пустота в глазах, которую было почти невозможно изобразить, когда глаза блестят. Мысли об этом её пугали. Неужели она теперь тоже обманщица, как и он? Любовь к монстру постепенно превращает её в такого же монстра. Сигюн вспоминает, как была готова уничтожить весь Мидгард, начать войну вместе с мужем, которой никогда не желала, но что-то внутри её толкало на это, словно внутренний голос говорил, что без неё он не справится, ему необходима её рука, он нуждается в её поддержке, в ней самой, пусть и сам этого не осознает. Она идет за ним, к нему, по своей воле. Она стала безумной, когда судьба познакомила их, как и планировала давно. Вся её жизнь с тех пор течет по взмаху его руки, по его желанию. И она обязана летать рядом с ним, укрывая его своим крылом. Пусть она сольется с тьмой, пусть погаснет, как упавшая звезда, но она убережет, вытащит, спасет его. И, может быть, однажды она сумеет вывести его к свету, поставить на истинный путь, нет, не исправить, не изменить его, а просто подарить свет, указать другую дорогу. Может быть, однажды…
Сердце за весь день ни разу не сбавило свой частый ритм, и ванке иногда казалось, что оно вот-вот выпрыгнет из груди и поскачет с какой-то непреодолимой скоростью в неизвестном направлении, туда, где есть Локи. В какую-то минуту ждать больше невыносимо, больше невыносимо терпеть. Она жаждет увидеть его, хотя знает, что не сверкнут ядовито его глаза, что улыбка будет совсем другой, что руки, лицо, кожа - все будет не его, но мысль о том, что под иллюзией чужого тела самый настоящий он, греет её и заставляет покинуть покои, чтобы встретиться с ним, столкнуться с ним в коридоре, просто заглянуть в глаза, просто якобы случайно коснуться руки так, чтобы никто не увидел, никто не заподозрил.
========== Глава 56 ==========
Девушка выходит из дворца. Замечает, что небо хмурится, становится серым, и в любую минуту может пойти дождь. Однако ванку это не пугает. Заранее подумав о плохой погоде, она натягивает на плечи шаль вишневого цвета, а затем направляется к садовым беседкам. За все то время, что она гуляла по дворцу, среди стен, колонн, людей, что были снова с ней добры и приветливы, она так и не встретила того, кого хотела увидеть. Спустя какое-то время она уже стала тенью для народа, даже для самой себя. Дойдя до дверей тронного зала, она лишь ожидающе посмотрела на них, предвкушая, что вот сейчас они отворятся и он выйдет, взглянет на неё, но… секунда за секундой, новая минута подходит к концу, а двери неподвижны. Его нигде нет, и Сигюн, печально вздохнув, уходит на крыльцо. Оттуда направляется к садам, а там находит одинокую беседку, что окружают уже голые, облетевшие яблони. Как только дева зашла под крышу беседки, тут же с небес начал капать мелкий, моросящий дождь. Вначале редкий, затем все сильнее, он разошелся, барабаня по золотистой крыше. Ветер нагнал тучи, вызволил дождь из их плена, а потом исчез. Прохлада и свежесть сохранились за ним, а дождик лишь украшал осенний пейзаж Асгарда.
Ванка с удовольствием выставляла руки из беседки, позволяя холодным каплям падать на её кожу, стекать по ней, рисуя свои мокрые дорожки. Сигюн завороженно смотрит на свои руки и видит слезы. Странно, она не хочет плакать, но пальцы и ладони сплошь промокли от небесных слез.
-От чего же ты плачешь, небо? - спрашивает девушка, поднимая глаза вверх. -Разве нужно плакать, если он жив? Порадуйся за меня, прошу.
Где-то далеко послышался громогласный грозовой голос, как прокатившийся ответ на слова Богини. Через минуту после оглашенной просьбы и сверкнувшей улыбки на девичьих устах дождик резко закончился. И только с мокрой ещё державшейся листвы спадали капельки, разбиваясь на части. Легкий ветер взлетел над землей и поднялся к небесам, разводя облака своими руками. Сигюн вновь улыбнулась, когда увидела, как своим плащом ветер потревожил золотистый листок и тот мягко упал девушке на руку. Она посмотрела на него, повертела в руке, а потом пустила лететь дальше, подвластно гонимому ветру. И одного в душе Сигюн боялась: только бы никто не увидел сейчас её улыбку, только бы никто не заметил, как горят счастьем её глаза, только бы никто не услышал, как бьется её сердце. Пусть об этом знают только самые верные хранители чужих тайн, её тайн: небо, дождь, ветер.
-Леди Сигюн! - топот чужих ног прошелся по образовавшимся лужицам на земле. Девушка повернулась на оклик. Слегка промокший к ней направлялся Фандрал, придерживая на бегу рукоять своего меча, красующегося в ножнах. -Я так рад, что застал вас здесь. Я должен поговорить с вами.
-Любезный Фандрал, что-то случилось? - спросила Сигюн, замечая его бегающий взгляд, который умоляюще смотрел ей в лицо, пытаясь отыскать что-то в глазах, он жадно любовался ею, а потом его рука потянулась к её ладони.
-Сигюн, я должен сказать вам очень важную вещь. Ту вещь, которую я так долго скрывал, и скрывать её больше нет сил, - пропуская из вида непонятливый и возмущенный взгляд ванки, ас крепче сжал её ладонь и приложил к своей груди. -Дорогая Сигюн, возможно, что меня казнят за мои признания, за мою искренность и чистые чувства к вам, но мне все равно, я хочу, чтобы вы узнали о них. Сигюн, я люблю вас. Я влюбился в вас с того самого дня, как только вы появились в Асгарде, как только я увидел вас, я ни о чем другом не мог даже думать. Вы для меня стали всем, и я прошу не откажите мне в милости принять мои чувства, - все это время рука девы дергалась, окольцованная его прикосновением, но воин слишком крепко её держал. В момент самых главных слов у Сигюн вздрогнуло сердце. Нет. Только не это. К чему же все эти признания? Зачем эти откровения? Её сердце уже давно занято супругом, он забрал её сердце, вырвал его из груди. И Фандрал прекрасно это знает… Да. Он знает, но при этом даже не догадывается, что правитель её сердца жив.
-Фандрал, прошу, не говорите мне таких слов, - воспротивилась Сигюн, поглядывая по сторонам - только бы Локи не было поблизости, только бы ему этого не увидеть.
