О Мерлин, как он не понимает? Неужели не может понять, что она плачет не от боли, а от того, насколько ей сейчас хорошо?

— Нет, прошу… Драко, пожалуйста… Продолжай… — только и смогла вымолвить она, выгнув спину и нетерпеливо придвинувшись к нему. Взгляды встретились, и она увидела, что он в конце концов понял.

Малфой с тихим рыком подался назад и, когда она почувствовала, что он почти вышел из неё, вновь качнулся бёдрами, одним мощным движением заполняя её до конца. Громко ахнув, Гермиона вцепилась ногтями ему в спину, ощущая, как медленно он двигается внутри, растягивая её, даря невозможное, ненасытное, желанное чувство удовлетворения. Боже, как часто она мечтала об этом, думала, как бы это могло быть, если бы они вдвоём, вот так, с ним, вместе… Ох…

— Гермиона, пожалуйста…

Он что-то говорит? Ему хватает сил что-то сказать?

В любом случае она не могла задуматься об этом дольше, чем на секунду, когда его толчки участились, а её тело в ответ на это лишь подалось навстречу, помогая, встречая его. Она и не думала, что можно получать такое удовольствие, не сравнимое ни с чем.

— Пожалуйста…

Он вновь просил её, и Гермиона, совладав с очередным стоном, готовым сорваться с губ, еле слышно проговорила:

— Что?

— Смотри на меня.

И она, заставив себя открыть глаза, встретилась с его помутневшим от настоящей страсти взглядом. И в эту секунду поняла: они бесповоротно утонули друг в друге, окончательно захлебнулись и ушли на дно своего желания, своей похоти и своей…

Драко перестал сдерживаться, наверное, просто больше не смог. Движения участились, толчки стали настойчивей и сильнее, и теперь он уже входил в неё так глубоко, как хотела она сама. И Гермиона абсолютно потерялась в своих томных, сводящих с ума ощущениях, когда он нашёл правильный угол, правильный ритм, и она падала, падала, падала и не могла остановиться.

— Драко!

Голос слился с ветром, с шумом прибоя, с его стонами, с её дыханием, а тело трепетало, неосознанно металось из стороны в сторону от ощущения пульсирующего наслаждения. И в этот миг она не знала, где находится, но знала с кем, и это лишь ещё больше вводило в состояние исступлённого экстаза, смешанного с пониманием, что она больше никогда не сможет никому принадлежать.

Она всегда будет только его.

— Что ты сказала?

Гермиона сфокусировала взгляд на Драко. Неужели она произнесла это вслух?

Он слегка замедлил темп и, опёршись на локти, обхватил её лицо руками. В его глазах было столько потрясения, желания, теплоты — она просто не смогла ему отказать, она не хотела отказывать в том, чтобы повторить:

— Я всегда буду только твоей.

— Ещё. Скажи ещё раз, — постепенно увеличивая темп, попросил он, сильнее склонившись к её лицу.

— Только твоей. Всегда.

И она не знала, кто в следующую секунду подался навстречу, чтобы встретиться в поцелуе. Наверное, они сделали это одновременно, обнимая, притягивая друг друга ближе, сливаясь всё сильнее, настойчивей. Драко, не отрываясь от её губ, одной рукой резко схватил её волосы и намотал их на кулак, удерживая, словно боялся, что она сейчас исчезнет. Неужто он всё ещё сомневается?

И, когда его вторая рука, протиснувшись между ними, нашла заветную точку, дотронулась там, где она снова, нет — всегда желала ощущать его прикосновения, Гермиона вместе с полувсхлипом—полустоном надрывно сказала:

— Твоя… Навсегда…

Слишком быстро вокруг неё всё начало рушиться, вновь терялась реальность происходящего, и, казалось, где-то вдали она слышала слова Драко, так много слов: нужных, выстраданных, необходимых, с самого дна души, которые лишь ещё сильнее опускали её в глубины наслаждения, вожделения, желания.

Всё смешалось! Его толчки, его ласки, его голос. Её стоны, её метания, её ощущения. И, только когда она выгнулась, встречая его сильные бёдра в последний раз, чувствуя финальное движение его руки, только когда почувствовала: вот он — миг, к которому они так долго, слишком долго, бесполезно долго шли, вдруг поняла, что больше не может сдерживаться.

Они оба больше не могут сдерживаться.

А потом услышала своё имя, ощутила, как сильно он притянул её к себе, она же в ответ вжалась в его тело так, словно хотела в нём раствориться. И с последним толчком они одновременно, окончательно, бесповоротно отдались безумному, болезненному, до слёз прекрасному мигу наслаждения. Тьма поглотила их, но они так крепко держались друг за друга, что никакая сила в мире не смогла бы их сейчас разделить.

Просто они теперь знали наверняка: если им падать, блуждать во тьме — только вместе.

Вместе навсегда.

========== Глава 19 ==========

Soundtrack #1 — Eva Cassidy «Autumn leaves»

#2 — Lara Fabian «Caruso»

Она никак не могла совладать с дыханием, которое волнение рвало в клочья, и иногда казалось, она вот-вот задохнётся. С силой вдавив дрожащие пальцы в холодные камни стены, она пыталась сохранить ясность ума, пыталась не упасть и не захлебнуться ощущением, которое возникало всегда, когда он касался кожи.

Его горячие губы нетерпеливо, властно обжигали шею, продвигались ниже, к ключицам, и, когда он резко развернул её спиной, заставив прижаться к себе всем телом, она в который раз чуть ли не с отчаяньем произнесла:

— Нет, мы не можем опять…

Но, конечно, он не дал ей и малейшей возможности продолжить, потому что его руки уже бесцеремонно расстёгивали блузку, а затем, не закончив начатое, небрежно стянули ткань лифчика и накрыли груди, пропустив сквозь пальцы соски.

И снова, вместо того чтобы возразить, она только подалась навстречу его паху и тихо, бесстыдно застонала, ощущая, как сильно он хочет её.

— Прекрати это повторять каждый раз, Грейнджер. Мы оба знаем: это закончится, но не так скоро, — почти зло прошипел он ей на ухо, вжавшись в неё ещё сильнее.

— Я просто хочу быть уверена, что ты не забыл, — цепляясь за остатки самообладания, прошелестела она сухими губами, которые тут же облизала.

Она скорее почувствовала его мрачную усмешку, чем услышала в его интонации:

— Мне это нужно не меньше, чем тебе. Уговор есть уговор, помнишь? А теперь заткнись и не мешай мне продолжить то, что я с таким удовольствием начал…

И когда его пальцы опалили внутреннюю сторону бедра, она поняла, что готова молчать, лишь бы он не останавливался.

Гермиона резко открыла глаза и тут же зажмурилась от слепящего солнечного света. Опёршись на землю, она медленно села и постаралась справиться с дыханием, которое никак не хотело успокаиваться. Ей потребовалось не меньше минуты, чтобы отойти от ярчайшего видения, поражавшего своей реальностью и правдоподобностью. Неужели вновь один из этих непонятных снов, не изменяющих своей оглушительной откровенности и изощрённой странности? Похоже, что так. И, естественно, незнакомец, лица которого она опять не увидела. Интересно, ей когда-нибудь удастся его разглядеть?

Очень осторожно, приставив ладонь ребром к векам, Гермиона прищурилась и осмотрелась, пытаясь осознать, где находится и что здесь делает.

Высокие пальмы с богатыми зелёными кронами мягко колыхались на тёплом, но настойчивом ветру, на белоснежный песчаный берег лениво накатывали волны, а вода казалась невероятно чистой и прозрачной.

Она что, спала на пляже?

Только сейчас Гермиона обратила внимание, что одета в чёрную мужскую рубашку, на манжетах которой серебряной нитью были вышиты знакомые инициалы.

От внезапно пришедшего понимания она громко охнула и зажала руками рот.

Да, это было шокирующим: этой ночью она спала на пляже. Но сейчас, при свете дня гораздо больше её шокировало другое: она спала с Драко Малфоем.

А потом целым вихрем, настоящим ураганом пред ней ещё раз пронеслись события вчерашнего вечера. Слова, слёзы, признания, прикосновения, поцелуи и секс… Так много секса.

Гермиона почувствовала, как наливается краской лицо, а на губах расцветает подобие улыбки. Боже, что они вчера творили? Что она творила?