Эта ночь определённо была самой сумасшедшей и самой удивительной в её жизни. И если бы с утра ей не нужно было собирать вещи, она точно не отказалась бы продолжить то, что они, в общем-то, и не собирались заканчивать, пока окончательно не истощили свои силы.
Последняя мысль отозвалась ноющей болью в мышцах живота, когда Гермиона плавно поднялась на ноги. Она нервно пропустила волосы сквозь пальцы и на мгновение зажмурилась, пытаясь прийти в себя от осознания, что послужило причиной этим дискомфортным ощущениям. Просто такое количество удовольствия, удовлетворения, подаренного ей близостью с Малфоем, она никогда не получала даже за месяцы регулярной интимной жизни с Роном. Она и не думала, что это возможно: так много раз улетать, или падать, одним словом, всецело терять ощущение реальности происходящего снова и снова, отдаваясь мужчине, предлагая ему всю себя и наслаждаясь этим.
Наверное, «Магнолия» окончательно сделала её безумной в последний вечер.
И вдруг, словно отвесив пощёчину, Гермиону ударило понимание: возможно, друзья уже сходят с ума, пытаясь её найти, ведь им нужно было покинуть курорт в одиннадцать утра, а сейчас на часах… Сколько?
Гермиона, стараясь совладать с быстро настигающей паникой, начала оглядываться по сторонам в поисках того, что могло бы помочь найти ответ на вопрос. Недалеко от берега виднелась шёлковая ткань её несчастного, абсолютно мокрого платья, рядом лежала парадная мантия, а вещи Малфоя… Их попросту не было. И это стало очередным поводом для волнения.
Драко не мог просто так уйти. Но тогда где же он?
И в этот миг Гермиона неожиданно осознала, что прямо сейчас не готова встретиться с ним лицом к лицу при свете дня. Насколько всё казалось простым и правильным вчера под воздействием стольких оглушающих факторов, настолько же в момент всё усложнилось в тысячи раз. И она не знала, как быть, что делать дальше. Ей нужно было обо всём подумать, привести чувства и мысли в порядок, а ещё как-то объяснить друзьям, куда она исчезла прошлой ночью.
Гермиона схватила свою палочку и побежала к платью, лихорадочно вспоминая заклятия, благодаря которым сможет привести его в приличный вид. Быстро высушив ткань, она дрожащими руками расстегнула пуговицы рубашки и лишь на секунду ошеломлённо замерла, проведя пальцами по инициалам, принадлежавшим человеку, которого она…
Тряхнув головой, Гермиона отогнала от себя навязчивые, кричащие мысли и быстро переоделась. Конечно, сейчас она выглядела как минимум странно, но у неё совершенно не было выбора, поэтому оставалось лишь надеяться, что она не встретит кого-либо по пути.
Уже заходя в пальмовую рощу, Гермиона обернулась и кинула прощальный взгляд на пляж, который так много теперь для неё значил. Она заставила себя отвернуться и зашагать прочь, сморгнув слёзы. Просто это было больно: видеть на белоснежном мягком песке, служившем ложем для них двоих, брошенную мантию и рубашку, две вышитые буквы на которой для неё сейчас были целым миром — «Д.М.».
Миром, от которого она бесстыдно бежала.
*
Драко предчувствовал: что-то произойдёт. Он проснулся от неясного ощущения тревоги, но быстро успокоился, увидев Гермиону. Сначала он не поверил: вот она — действительно рядом, одетая в его рубашку, в которой выглядела такой хрупкой и женственной, спит, уютно устроившись на его плече. Ему достаточно было просто взглянуть на её нежное, слегка нахмуренное лицо, чтобы опять услышать, как внутри что-то сжимается. Прошедшая ночь определённо была самой счастливой в его жизни, и он бы многое отдал, только, чтобы её повторить.
Очень нежно, чтобы не разбудить Гермиону, он провёл пальцами по её щеке и убрал с лица непослушную прядь. Видимо, уловив его прикосновение, Грейнджер едва заметно улыбнулась, и в какой-то момент Драко показалось, что она вот-вот откроет глаза, чего не произошло. Вместо этого она лишь немного поменяла позу, и её дыхание вновь стало ровным.
И он не мог отвести от неё глаз. Не мог, к чёрту, даже пошевелиться, боясь спугнуть момент, опасаясь, что даже от незначительного движения она исчезнет, и он в который раз потеряет её. И, хотя Драко очень хотел верить, что теперь всё будет хорошо, что наконец они во всём разобрались, всё же оставалось в душе то, что мучило его, не давало расслабиться. Это чувство с каждой секундой росло, душило его и на каком-то этапе стало совсем невыносимым. Чертыхнувшись, Драко медленно поднялся на ноги и огляделся. Судя по всему, было раннее утро, и солнце только недавно озарило небосвод. Совершенно внезапно он ощутил острую потребность пройтись, сделать хоть что-то — только бы не сидеть на месте, ведь бездействие порождало в нём ещё большее беспричинное волнение. Покидать пляж не хотелось, да он и не смог бы этого сделать, пока она находилась здесь. Если бы не это дурацкое, не дающее даже нормально дышать, смятение, он бы всерьёз был готов просидеть рядом с Гермионой хоть сутки напролёт, оберегая её беспокойный сон.
Как же это было ненормально: ощущать такую зависимость, потребность в ней, какую он и не думал когда-либо испытать по отношению к девушке. Да что там к девушке! Он не думал, что сможет чувствовать что-то, кроме неприязни, именно к ней — к Грейнджер. И кто бы мог подумать, что всего за какие-то недели он сможет её по-настоящему…
Внезапно что-то тёмное мелькнуло в море. Драко предположил, что ему привиделось, а потом осознал: нет. Помрачнев, он подошёл поближе, и тут его осенило. Очень быстро он осмотрелся по сторонам, надеясь, что его догадки не верны, но вскоре понял: да, его вещи действительно украл хренов прибой. Не задумываясь, Драко нырнул в воду и что есть силы поплыл к своим брюкам и туфлям, которые уносило с каждой секундой всё дальше. Ему совершенно не хотелось разгуливать по «Магнолии» в одних трусах, а дурацкие волны, казалось, делали всё, чтобы это нежелание осуществилось. Он уже крепко ругался, проклиная самого себя за то, что оставил свои вещи так близко к морю, а немного позже разозлился ещё сильнее, когда увидел, что они стремительно уплывают от него. А ведь он — идиот! — мог просто воспользоваться палочкой, но абсолютно забыл об этом в нужный момент.
Впереди показались скалы, и Драко отметил, что забрался уже настолько далеко, что Гермиона вряд ли смогла бы его заметить, если бы проснулась. Эта мысль придала ему сил, и он начал грести с ещё большим усердием. А волны, словно играя, так и норовили отбросить его назад, при этом утаскивая вещи в другую сторону.
Свирепый, выбившийся из сил Драко схватил свои туфли, когда они обогнули скалу и прибились к обратной стороне. Там же лениво покачивались на волнах брюки, и первой его мыслью было разорвать их к чёртовой матери. Море весело блеснуло, будто бы подмигивая, и Драко в ярости ударил кулаком по водной глади, потому что неожиданно к гневу прибавилось то самое странное беспокойство, которое накрыло его с ещё большей силой. Оно причинило почти физическую боль, когда в сознании всплыло знакомое лицо.
Грейнджер.
Он вспомнил о ней, и моментально забыл о своей усталости.
Грейнджер.
Её имя стучало в висках, когда Драко двигался обратно гораздо быстрее, чем минутами ранее.
Грейнджер.
Сердце бешено колотилось, когда он выбежал на берег, отчаянно пытаясь найти её взглядом.
Грейнджер.
Сердце ухнуло вниз, когда он осознал: она ушла.
*
С каждым шагом в Гермионе росла уверенность в двух вещах: что во сне она видела Драко и что она просто непроходимая идиотка, раз сейчас сломя голову неслась от него прочь. Конечно, ей нужно было спешить к друзьям, но она могла хотя бы его дождаться, смело взглянуть в глаза и попрощаться, но что вместо этого? Вместо этого вновь струсила, испугалась, совсем не по-гриффиндорски сбежала, стараясь скрыться от неминуемых сложностей.
Но что если бы он не вернулся, а она так и продолжала сидеть на пляже, полуголая и абсолютно беспомощная? Что если он ушёл, точно так же струсив?
Ответы пришли моментально: нет и нет. Тот Малфой, которого она знала в Хогвартсе, до войны, безусловно, мог бы так поступить, но не этот, её Драко. Так что, как ни крути, она опять поступила как последняя дура: спряталась за потребность увидеться с друзьями и, возможно, уничтожила действительно необходимые отношения с мужчиной, без которого уже не могла себя представить.
