Они молчали какое-то время, попивая вино и глядя на медленно угасающее солнце.

— Сегодня закат особенно прекрасен, — задумчиво произнесла Гермиона, нарушив тишину. — Мне будет его не хватать.

Драко едва заметно ухмыльнулся, но промолчал своё «мне тоже». Вместо этого он разлил вино в уже опустевшие бокалы, а затем, вскинув бровь, посмотрел на неё и предложил:

— За закат?

— Да, — с тенью улыбки на лице слегка склонила голову Грейнджер, — за то, чтобы это был далеко не последний закат, который нам удалось увидеть на этом пляже «Прекрасной Магнолии».

— То есть ты бы хотела сюда вернуться? — не сводя с неё глаз, низким голосом спросил Драко.

Гермиона посмотрела на него долгим взглядом, слегка прикусив губу.

— Я бы хотела здесь остаться.

Он выдержал этот зрительный контакт, думая, как сильно ему самому хотелось бы остаться в этом месте, где произошло столько удивительных событий, порой по-настоящему ужасающих, но всё же в большинстве своём прекрасных. Ведь теперь «Магнолия» для него будет вечно ассоциироваться с этой хрупкой внешне, но такой сильной внутренне девушкой, которая полностью изменила его жизнь, но в первую очередь — его самого. И Драко был уверен, что, даже когда он окажется в сыром и неприветливом Лондоне, когда вновь окунётся в рутинность каждодневных забот и проблем, где-то в душе всё равно будет жить, цвести, словно магнолия, воспоминание о днях, проведённых вместе с Гермионой на этом изумительном курорте.

Они чокнулись с ней бокалами, после чего почти синхронно сделали по глотку вина, которое почему-то показалось ему горьким. Ещё вчера Драко был уверен, что у них двоих так много времени впереди, но теперь он ясно понимал, что его осталось катастрофически мало. Но хуже было знать, что случится, когда отдых закончится, как всё повернётся, когда они окажутся далеко друг от друга и больше не будет поводов для встреч.

В этот миг, сидя рядом с ней, не касаясь её, но наслаждаясь её присутствием, Драко как никогда понимал, что ему будет слишком сложно сказать «Прощай!», даже если Грейнджер захочет это от него услышать.

— Чем ты будешь заниматься, когда вернёшься домой? — вторгся в его мысли её мелодичный голос.

Драко медленно перевёл на неё взгляд. Она смотрела на него задумчиво и с какой-то затаённой тоской, словно уже заранее решила, что её в его будущем точно не будет. Хотя, возможно, ему это лишь показалось.

— Мой ответ, наверное, поразит тебя до глубины души, но… Я буду работать, — пожал плечами Драко и усмехнулся, увидев искреннее удивление на лице Грейнджер.

— Работать?! — словно он сказал несусветную чушь, переспросила она.

— Да, представь себе, Грейнджер, людям иногда нужно работать, чтобы питаться, оплачивать счета и позволять себе покупать то, что хочется. Хотя, надо сказать, на последнее как раз таки и уходит больше всего денег, — мрачно ухмыльнулся он.

Гермиона пару раз ошеломлённо моргнула, а потом внезапно рассмеялась.

— Прости, Малфой, но мне сложно представить тебя в рабочем кабинете. В сущности, зачем тебе работать? Насколько мне известно, твоё финансовое состояние может обеспечить тебе и твоей семье безбедное существование на поколения вперёд, — всё ещё посмеиваясь, сказала она.

— А почему ты считаешь, что работать — это значит обязательно сидеть в «рабочем кабинете»? — снисходительно глянул он на неё. — Я лично оставляю это скучнейшее занятие своим подчинённым.

Улыбка сошла с лица Гермионы, и она слегка нахмурилась:

— Стой, так ты руководитель?

— В некоторой степени. Я инвестор, — просто сказал Драко. — Если мне приносят на рассмотрение выгодный во всех смыслах проект, то я вкладываю в него свои финансовые ресурсы, а затем получаю проценты. Так что в привычном смысле я не «работаю», Грейнджер. Скорее, деньги работают на меня.

Она изумлённо смотрела на него, и неожиданно Драко понял, что впервые в жизни Гермиона Грейнджер столкнулась с тем, чего совершенно не знает. Но вместо того, чтобы смутиться, она внезапно прикоснулась к его руке и подалась чуть вперёд:

— Расскажи мне об этом.

В её глазах читался неподдельный интерес, и Драко рассказал, как с детства учился финансовой грамотности, как часто отец посвящал его в тонкости ведения дел и как потом грозился в письмах, написанных из Азкабана, что лишит его наследства. От него не укрылось, что при упоминании Люциуса Грейнджер едва заметно поёжилась.

— … на тот момент я уже решил, что не хочу зависеть от него, поэтому ушёл из дома и долго путешествовал, обзаводился новыми связями и понемногу сколачивал своё собственное состояние. Так что, да, Грейнджер, я богат, но всё, что у меня есть, я заработал сам.

— Но как? Ты же не мог просто так сделать деньги из воздуха? Наверняка у тебя был какой-то начальный капитал или… — она неопределённо повела рукой в воздухе, горящими глазами смотря на него.

Драко усмехнулся.

— Был, Грейнджер: пятьдесят галлеонов и огромное желание выжить. И не поверишь, но деньги действительно можно делать из воздуха, нужно просто знать как.

Гермиона помотала головой, словно не веря в услышанное, а затем на миг задумалась. Улыбка на её лице померкла.

— А что насчёт тебя? Чем ты будешь заниматься, когда приедешь домой? — заполнил паузу Драко, с интересом посмотрев на неё.

— Я, как и ты, буду работать, только в привычном смысле этого слова, — с мрачной ухмылкой произнесла она, а затем пробормотала себе под нос: — И точно ещё долго буду ждать, когда меня, наконец, повысят.

— А зачем ждать? — искренне изумился он. — Потребуй повышения сама! Ведь я уверен: ты наверняка жуткая трудоголичка, которая делает всё лучше всех и даже больше, чем нужно. Я прав?

Грейнджер как-то непонятно повела плечом, уклоняясь от ответа, но по её грустной улыбке Драко понял, что это значит да.

— Малфой, за подобное поведение меня могут уволить, — прокомментировала она его предложение.

— А могут и повысить. Ты уже не единожды рисковала только во время отдыха на этом курорте, так что тебе стоит сделать это ещё раз? — усмехнулся Драко.

Гермиона сощурила глаза.

— Постой, когда это я рисковала?

— О, перечислить по порядку? Ну, начнём с твоего пылкого желания что-то мне доказать во время нашего первого танца… — медленно принялся перечислять он, наблюдая, как щёки Грейнджер наливаются румянцем, — потом это твоё решение заплыть подальше в море, а после того, как я тебя великодушно спас, попытаться сказать «Спасибо!» в какой-то безлюдной нише…

Он сделал паузу, чтобы убедиться, что она понимает, о чём он говорит. И она совершенно точно понимала, судя по её участившемуся дыханию и вмиг покрасневшему лицу.

— Вообще-то, в тот раз рисковал именно ты, когда вёл себя абсолютно неподобающим образом!

— Да что ты? — недоверчиво вскинул бровь Драко, припоминая, как соблазнительно Грейнджер реагировала на его слова, которые он говорил всего за минуту до их первого поцелуя.

Гермиона не нашлась, что сказать на это, но по-прежнему храбро смотрела ему в глаза, как истинная гриффиндорка, не желающая признавать поражение. Она пару раз моргнула, пытаясь совладать со смущением, а потом произнесла:

— Моим главным риском на этом курорте было то, что я согласилась с тобой танцевать, Малфой.

— Но ты же не пожалела, что рискнула? Могу поспорить, тебе понравилось, как те брюки, в которых я выступал, обтянули мою задницу, — обворожительно улыбнулся он ей, подмигнув, и Гермиона шутливо шлёпнула его по руке, а затем они оба внезапно рассмеялись.

— Ты невыносим, — сквозь хохот произнесла она, и Драко невольно залюбовался её счастливым лицом. Ему очень нравилось видеть Гермиону радостной, нравилось слушать её смех, и он старался как можно чётче запомнить эти редкие моменты их беспечного веселья, неомрачённого никакими обстоятельствами.

Хохот утих, и они какое-то время смотрели друг на друга, наслаждаясь возможностью просто сидеть рядом и молчать вдвоём.

— Знаешь, а мне ведь правда нравилось с тобой танцевать, нравилось вместе готовиться к выступлению на этом самом пляже, — внезапно с ноткой грусти произнесла Гермиона, пристально смотря ему в глаза, а затем отвела взгляд. — Как жаль, что всё закончилось.