— Только мне кажется, что рассказать тебе всё же придётся.

Но ей не казалось. Она была в этом уверена, и, судя по мрачному выражению лица Гарри, он тоже. Просто обоим не хватило духу озвучить, почему ей в конце концов нужно будет признаться во всём Рону.

Они уже почти подошли к её бунгало, когда Гарри неожиданно произнёс:

— Знаешь, чего я больше всего боюсь?

Он притормозил, и Гермиона остановилась рядом.

— Я боюсь, что Джинни…

— Гарри, она любит тебя. Поверь мне, я знаю это наверняка, — мягко перебила Гермиона и коснулась его руки.

Он посмотрел на неё полным горечи взглядом и медленно покачал головой.

— Я знаю, Гермиона. Просто я боюсь, что Джинни любит его больше.

Она вздохнула, и уже собиралась что-то сказать, но Гарри внезапно развернулся и зашагал прочь, опустив плечи.

Возможно, это было лучшим решением с его стороны — уйти, не дождавшись ответа. Ведь ответа на его немой вопрос у Гермионы просто не было, и что-то подсказывало ей, что Гарри это понимал. Зато где-то в районе сердца была тупая боль, а в голове — осознание, что заснуть в ближайшие часы она вряд ли сможет.

Ноги сами зашагали от бунгало прочь.

*

Ему было одиноко. Возможно, поэтому идея остаться в тишине своего бунгало показалась Драко малопривлекательной, и он решил туда не возвращаться. Он побрёл в знакомый бар, в котором в последний раз был вместе с Грейнджер, и даже занял столик, намереваясь что-то заказать, как понял: здесь ему стало ещё хуже. Казалось, сегодня был чёртов местный День cвятого Валентина — как иначе объяснить тот факт, что практически везде, куда бы ни падал его взгляд, ворковали до тошноты влюблённые придурки. Это обстоятельство злило, когда он поднялся из-за стола, с особым остервенением отодвинув стул, злило, когда купил на вынос бутылку самого крепкого вина, даже не оставив чаевых, злило, когда он внезапно понял, в чём кроется причина этого настроения.

В ком кроется причина.

Смешно! Но, похоже, ему было в самом деле одиноко, одиноко без Грейнджер. Он всерьёз рассчитывал провести этот, один из двух последних на курорте, вечер вместе, но она снова ускользнула у него из-под носа с одним из своих уже-совсем-невыносимо-их-терпеть дружков, растворилась в толпе, оставив ему горькое разочарование от несбывшихся планов, причём уже в который раз.

И этот паршивый бар, совершенно не тот, когда рядом с Драко за столиком не сидела она, только напомнил ему, как жалко, должно быть, он выглядит, бессильно злясь, а в душе завидуя тем, кто пришёл в это далеко не самое романтичное место вдвоём.

Наверное, это была не самая лучшая идея — явиться на пляж, каждый сантиметр которого напоминал ему о Гермионе, но Драко подумал, что уж лучше чувствовать себя одиноким там, где ему никто не мозолит глаза своим очевидным счастьем, чем сидеть в эпицентре веселья и ощущать себя ненужным.

Он наколдовал себе бокал и наполнил его вином, размышляя, как же так получилось, что теперь быть одному ему в тягость, а если точнее, в тягость быть без грёбаной Грейнджер, которая наверняка сейчас разговаривает с Поттером, и Драко мог поставить всё своё состояние на то, что ему бы этот разговор не понравился.

Интересно, как она там? Вновь слушает проповеди «избранного» и молча соглашается с ним или, наоборот, спорит так жарко, как умеет только она?

Драко внезапно вспомнилось, как часто они с ней ссорились, находясь на этом самом пляже, и он невольно улыбнулся. Да, Грейнджер была по-настоящему достойным оппонентом, искусно отвечала на все его выпады, а порой приводила в самое настоящее бешенство. Но всё менялось с каждым днём. Если сначала они старались как можно больнее задеть друг друга, изувечить словами, то с течением времени их ссоры стали больше похожи на безобидные попытки подшутить друг над другом, а иногда и вовсе превращались в откровенный флирт.

Залпом осушив бокал, Драко безразлично отметил, что вино сегодня не обмануло его ожиданий. В конце концов, должно же в этом мире хоть что-то им соответствовать.

Он уже потянулся за бутылкой, чтобы налить себе очередную порцию, как внезапно его рука на секунду замерла на полпути. Внутри всё перевернулось, а на губах уже готова была появиться улыбка, которую он сдержал, придав лицу обычное невозмутимое выражение.

Драко скорее почувствовал её присутствие, нежели окончательно в нём убедился, услышав её лёгкие шаги. Он наизусть знал этот звук, потому что нередко встречал её, сидя вот на этом самом месте, когда она являлась на очередную назначенную репетицию позже него.

Молча наколдовав ещё один бокал, Драко налил туда вино и небрежно вытянул руку в сторону.

— Ты как раз вовремя: я только что выяснил, что пить одному не так занимательно, как вдвоём, — ухмыльнулся он, всё так же глядя перед собой.

Несколько секунд не происходило ничего, и Драко уже подумал, что он, должно быть, выглядит как полный идиот, сидя с протянутым в пустоту фужером, как внезапно почувствовал едва ощутимое прикосновение её руки к своей, когда она забрала бокал из его пальцев.

— Тебе не кажется, что ты слишком часто пьёшь? — послышался тихий голос Грейнджер с ноткой упрёка, и Драко наконец поднял на неё глаза. Она выглядела измученной, почему-то прятала взгляд, но всё же на её лице играла едва заметная улыбка. Он всё ещё подозрительно всматривался в её прекрасные черты, пытаясь понять, о чём она думает, когда Гермиона осторожно села на песок чуть дальше от него, чем могла бы.

Драко это не понравилось, но он не подал вида.

— Думаю, во всяком случае, сегодня я имею на это право, ведь завтра последний день отдыха и прощальный маскарад, а я не уверен, что там будет возможность выпить такое же чертовски хорошее вино, — с усмешкой произнёс он и отсалютовал бокалом. — Ну так что, составишь мне компанию? Не бойся, на этот раз я уверен, тебе понравится.

Вместо ответа Гермиона чокнулась с ним фужером, быстро взглянув на него, и сделала несколько глотков. Затем она кончиком языка слизала с губ оставшиеся капли, с наслаждением запрокинула голову и прикрыла веки, смакуя вкус напитка. Этот неосознанный жест заставил Драко очень живо представить себе такое, что, узнай Грейнджер, о чём он думает в этот момент и какие вещи умеет вытворять языком его воображаемая Гермиона, она наверняка сгорела бы со стыда.

— Знаешь, Малфой, ты прав — вино восхитительное, — вырвал его из смелых фантазий голос Грейнджер, и Драко понял, что она поймала его взгляд, когда он зачарованно смотрел на её губы, на которых теперь появилась едва заметная усмешка, напоминавшая ему его собственную.

Драко про себя чертыхнулся и, сделав вид, что не заметил её ироничного выражения лица, повернул голову в сторону моря. Казалось, только на этом пляже солнце решило задержаться над горизонтом немного дольше, милостиво вплетая свои последние лучи, словно ленты, в облачные косы неба.

— Я плохого не посоветую, Грейнджер. Думал, ты это уже уяснила.

Он видел, как понимание мелькнуло в её взгляде. Конечно, сложно забыть те слова, которые она сказала совсем недавно, сидя у костра.

Плечи Гермионы на миг напряглись, а затем расслабились, глаза остановились на одной точке, словно она что-то вспомнила, а на лице возникло то хмурое выражение, которое говорило Драко о том, что с ней что-то не так.

От былой наигранной беспечности не осталось и следа, когда он серьёзно спросил:

— Что на этот раз тебе сказал Поттер?

Услышав его вопрос, Грейнджер встрепенулась и с изумлением посмотрела на него. Она наверняка уже хотела возразить и даже набрала в грудь побольше воздуха, но, видимо, заметив в его глазах что-то, передумала. Вместо этого она шумно выдохнула и тихо произнесла:

— Он сказал правду.

Ответ был более чем абстрактным, но что-то в её позе, взгляде говорило, что лучше сейчас об этом не спрашивать. Драко вмиг захотелось её обнять, прижать к себе и успокоить, но почему-то сделать это в тот момент было гораздо сложнее, чем когда-либо. Удивительно, он практически в открытую признался в своих чувствах перед сотней волшебников, убедился в том, что Грейнджер нуждается в нём не меньше, чем он в ней, и вот сейчас, когда она так близко, что можно дотронуться, когда ему ничто и, главное, никто не мешает, Драко не мог этого сделать. И самое хреновое, он не понимал почему.