Два сонных изумруда с недоумением смотрели на возвышающуюся королеву и, казалось, ждали с её стороны хоть каких-то объяснений, которых, впрочем, не последовало и последовать не могло по определению.

— Это так унизительно... Утро доброе, Милоса, — едва заметная улыбка заиграла на лице рыжеволосой лучницы, которая больше теперь хотела завалить свою госпожу на лопатки.

— Идём. У нас сегодня много дел, — королева коротко кивнула и, не произнося более ни слова, медленным шагом направилась к выходу из небольшого сада. Эния же быстро схватила лежащий рядом с ней лук и в два шага нагнала Милосу, успевшую уйти вперёд.

Шагая нога в ногу в гордом молчании, амазонки не заметили, как вскоре оказались рядом с просторными драконьими загонами. Милоса первой поспешила войти в отдельное, особенно большое помещение, где спала её Сапфира, а следом за ней прошла и рыжеволосая лучница. Дракониха, быстро учуяв присутствие посторонних, подняла голову и посмотрела на столь ранних гостей сонными глазами.

— Доброе утро, девочка! — Милоса встала на колени перед своим хранителем, который тут же принялся облизывать её влажным шершавым языком. — Я тоже рада тебя видеть.

Сапфира быстро поднялась с нагретого сена и в один огромный прыжок оказалась возле крюка, на котором висело её седло. Она посмотрела сначала на свою хозяйку, а потом коснулась носом седла и снова перевела взгляд на фигуру амазонки.

— Сегодня ты полетаешь с Энией, — северянка снисходительно улыбнулась и указала в сторону поперхнувшейся водой лучницы. — А у меня дела. Но вечером, обещаю, мы будем летать до тех пор, пока твои крылья не устанут.

Сапфира непонимающе, но вместе с тем как-то разочарованно проурчала что-то в ответ, дёрнула Милосу за косу, но более возмущаться не стала. Она лишь медленно подошла к дозорной, обнюхала её, смешно дёргая и сопя белоснежным носом, и уселась напротив, ожидая, когда двуногая изволит надеть на неё седло. Сама же Эния от удивления никак не могла вытащить из своего рта горлышко треклятой фляжки. Но когда ей всё же удалось это сделать, она перевела изумлённый взгляд с дракона на свою королеву.

— Что?

— Ты хочешь, чтобы я летала на королевском драконе? — девичий, всегда покойный голос вот-вот норовил сорваться на писк.

— Кому-то нужно полетать с ней сегодня, — Милоса сняла с крюка седло и спешно направилась Сапфире. — А мне необходимо пообщаться с дочерьми.

— Всё в порядке? — Эния с неприкрытым беспокойством оглядела амазонку: королева всегда была слишком занятой, даже для своих дочерей, а потому редко случавшиеся разговоры меж ними носили исключительно наставительный характер.

— Да, — северянка, не отвлекаясь от дракона, мягко улыбнулась заботе своей подруги. — Просто пора им становиться воинами.

— А… Вон оно что, ― голос Энии вдруг сделался металлическим, от чего Милоса едва заметно нахмурилась. ― Начнёте с практических занятий? Пустишь в них пару стрел? Или заставишь руки под горячим воском держать? А может, бросишь к диким драконам в загон? — от зорких голубых глаз Милосы не укрылось скривившееся в недовольстве лицо лучницы: Эния всеми фибрами своей души ненавидела древние темискирские традиции, которым ей самой приходилось следовать с того самого момента, как она впервые взяла в руки лук и стрелы.

— Нет, конечно. Метать ножи и стрелять из лука в собственных дочерей буду чуть позже. Есть много необходимой теории, которую им следует выучить.

— Жаль, что нас не начинали обучать именно таким способом, — Энию передёрнуло от отвращения, и она поспешно отвернулась от королевы, заканчивавшей затягивать последние ремни на экипировке своего хранителя.

— Всё это позади. Время проходит. Традиции меняются, — Милоса подошла к дозорной и мягко коснулась её щеки, а взгляд голубых глаз непроизвольно упал на шею, которую украшало широкое колье. Оно напоминало красивый ошейник: золотая филигрань красовалась на центральной его части, из узоров на нём были крашеные в зелень лепестки, в середине можно было рассмотреть подобия двух сердец, инкрустированных какими-то драгоценными камнями, а справа и слева было множество нитей из белого жемчуга. Лишь Милоса знала, что за этой искусственной красотой скрывается безобразный шрам, доставшейся лучнице в награду за невнимательность на тренировке. И только ей, Милосе, было известно, как стыдится Эния того, что так нещадно уродует нежную кожу.

Амазонка тяжело вздохнула, махнула рукой на свою королеву и, взяв поводья, потянула уже засёдланную Сапфиру к выходу из загона, а затем легко запрыгнула к ней на спину:

— В небо! ― дракон громогласно зарычал и, раскинув широкие крылья, стрелой взмыл в голубую высь.

Милоса тихо сидела у изножия статуи Артемиды и предавалась своим тягостным мыслям, посещавшим её в последние месяцы всё чаще. Безразличный и вместе с тем такой холодный взгляд северянки был направлен куда-то в чернеющую пустоту сокрытого тенью угла величественного храма верховной богини.

«Темискира — это огромная империя, занимающая немало места на карте. Хочешь не хочешь, а, имея у себя во владении многочисленные богатства природы, приходится уметь защищаться. Боги даровали нам, своим дочерям, драконов, чтобы мы могли бить врагов, налетая на них с небес, даровали нам силу духа, чтобы мы могли идти в бой, позабыв о ранах и лишениях, даровали самые лакомые куски земли во всём Новом Мире, чтобы мы могли жить, не зная нужды ни в чём… да вот только боги забыли забрать от наших границ треклятых язычников…

С востока частые набеги совершало Грозовое племя. «Дети скал» — так их называют. Неплохие воины, только особым умом не отличаются. Способны биться лишь в горах, а на открытой местности разбить их ― что кремень о кресало. С запада каждые полгода прибывали боевые корабли с гербом Серебристых Волков. Сильное племя, но только и им не устоять перед многочисленной армией амазонок. До сих пор сидят на своих островах и, скуля, зализывают раны: в последней битве от их хвалёной флотилии остались щепки да ошмётки парусов. С юга на своих быстроходных судёнышках часто приплывали мужи племени Летящей Стрелы. Поистине странные создания — их и так по пальцам пересчитать можно, а они в войну с северянками играют, строя из себя непобедимых героев. Мужчины... что ещё сказать?

Это лишь немногие племена варваров*, что пытались отхватить хотя бы малую часть Темискиры. Конечно, многие, обломав последние зубы о копья амазонок, даже под страхом смерти не сунутся более в эти земли, но не все головы посещают столь здравые думы. Есть ещё одно племя, обосновавшееся на небольшом архипелаге, расположенном на крайнем севере. Остров Олух. Кажется, так его называют. Цербер знает, что за название! Облюбовали эти места несколько столетий назад викинги. Да, тот самый ненавистный гречанкам род...»

Милоса, не желая более сидеть на мраморных ступенях и думать о своих врагах, подошла к алтарю, украшенному цветами и лавровыми листьями. Встав на колени, она перевела взор на гигантскую статую Артемиды и хотела было начать читать заученную с детства молитву, но вдруг передумала. Ей в кои-то веки захотелось просто выговориться. Душа истошно кричала и просила свободы. И только амазонка открыла рот, чтобы освободить рвущиеся на волю слова, как в храм буквально влетели её дочери. Северянка повернула голову в их сторону, и девочки, заметив её, тут же умолкли.

— Негоже в храме святотатствовать, — легко встав с колен, Милоса подошла к юным эллинкам, жавшимся друг к другу. Астрид и Мелисса, услышав строгий голос матери, виновато опустили головы. — Но, если вы впредь обещаете вести себя подобающим образом, то вас можно и не наказывать.

— Слово амазонки! ― в глазах маленьких воительниц ярко засияла надежда на прощение, вымолить которое у матери было не так-то просто.

— Ну… вы пока не амазонки, ― Милоса снисходительно улыбнулась и потрепала каждую из девочек по голове.

— Почему? — малышки удивлённо уставились на свою мать, и было видно, что обе вот-вот расплачутся от обиды.