Шатен, оказавшись за пределами душного дома, первым делом обругал себя и амазонку на чём свет стоит, а затем направился к ветхим ступеням, ведущим вниз. Сейчас ему очень хотелось уйти отсюда. Однако грохот открывающейся, судя по всему с хорошего пинка, двери заставил парня остановиться и поражённо уставиться на нарушителя ночного спокойствия.
― Я требую объяснений, варвар, ― блондинка, закутанная в шкуру какого-то дикого зверя, уверенным шагом направилась к Иккингу и встала напротив него. Хэддок с недоумением смотрел на воительницу, которая прожигала его недовольным взглядом голубых глаз. Несколько мгновений всадник молчал и просто разглядывал эллинку. Всё-таки за две недели, проведённые в лазарете, а не в промёрзшей клетке, воительница похорошела: синяки с лица почти сошли, а мелкие ссадины затянулись, волосы обрели блеск и более не походили на воронье гнездо. Теперь Иккинг смог по-настоящему оценить красоту своенравной северянки.
Девушка молча переминалась с ноги на ногу и терпеливо ждала ответа на свой вопрос. Однако шатен не спешил удовлетворять любопытство амазонки: он прекрасно понимал, что получив ответ, воительница отправится обратно в дом, а этого всаднику почему-то хотелось меньше всего.
― Я замёрзла, ― блондинка ещё раз переступила с ноги на ногу, и именно этот жест отвлёк Иккинга от изучения девичьего лица. Парень перевёл взгляд вниз и заметил, что девушка стояла босой на холодных мокрых досках.
― Это не твоего ума дело, амазонка, ― сын вождя сделал маленький шаг навстречу девушке. ― Вам велено убраться с острова. Ты не этого хотела последние недели?
Гречанка не ответила ни слова. Викинг был прав ― последний месяц она мечтала о двух вещах: смерти или же свободе. Но ни того, ни другого получить она так и не смогла: от гибели её трижды спасали злейшие враги Темискиры, а вырваться на волю она уже и не надеялась.
― Я тебе не верю, викинг, ― в глазах гречанки засверкало недоверие к словам сына вождя.
― Дело твоё, дева. Но завтра до полудня вы должны покинуть пределы этого архипелага, ― Иккинг устало перевёл взгляд на чернеющий вдали океан. ― А теперь, ― шатен снова повернул голову к блондинке, ― отправляйся обратно в лазарет. ― Амазонка ещё с мгновение смотрела на Хэддока, а затем молча направилась в дом, оставляя шатена наедине с самим собой.
Всадник проводил чужеземку изучающим взглядом, а когда за ней захлопнулась дверь, повернул голову в сторону бесконечной водной глади, что простиралась далеко на юг. Он вспомнил, как в детстве мечтал оказаться в загадочных землях, находящихся за горизонтом, изучить культуру и обычаи людей живущих там, за океаном. Конечно, отец часто брал его с собой в долгие плавания на другие острова, но любознательному парню этого было мало. Ему хотелось жить среди других людей, наблюдать за ними, делать бесконечные записи… Однако теперь, когда Иккинг скоро станет вождём, а Вереск его женой, вряд ли можно будет даже думать о подобных вещах.
― Я проклят богами, ― шатен горько ухмыльнулся невесёлым мыслям, которые теперь всё чаще посещали его голову. Особенно его тревожила Хедер, девушка, которую шатен всегда боготворил и считал своим идеалом, ради которой сделал бы что угодно, лишь бы она была счастлива. Но теперь, когда они помолвлены, а до хандсаля осталась пара недель, сомнения в правильности своего выбора закрадывались в душу викинга всё больше. Особенно остро эти самые сомнения проявились после их очередной ссоры, которая произошла буквально два дня назад.
[Flashback]
― Иккинг? ― девушка подняла голову с груди парня и заглянула ему в глаза.
― М? ― шатен с наигранным интересом разглядывал свою невесту и устало перебирал её чёрные жёсткие локоны.
― Что ты намерен делать дальше? ― брюнетка нехотя приняла вертикальное положение и со всей свойственной ей серьёзностью уставилась на шатена, который с непониманием смотрел на воительницу.
― О чём ты?
― Я об этих… чужеземках. Они здесь уже три недели.
На эти слова викинг лишь закатил глаза и прикрыл их ладонью. Последние несколько дней ему задавали множество вопросов и все как один были об амазонках. Что с ними делать всадник и сам не знал: доказательств вины не найдено, да и сами девы не признавали своей неправоты.
― Ещё не решил, ― Хэддок лишь пожал плечами.
― Иккинг, ― в голосе Вереск зазвучали обвинительные нотки. ― Сколько можно ждать? Я…
― Тебя так волнует их судьба? ― шатен резко поднялся с подмятой травы и повернулся спиной к девушке. Воительница недоумённо изогнула тёмную тонкую бровь, а затем нахмурилась.
― Мне плевать, что с ними будет. Просто их присутствие на острове меня раздражает, ― брюнетка бросила взгляд в ту сторону, куда смотрел парень. ― Да и наши друзья стали уделять им слишком много внимания. Забияка и Эрет чего только стоят…
― А с ними что не так? ― Иккинг повернулся к Вереск и недоумённо уставился на неё.
― И ты ещё смеешь спрашивать! ― девушка поднялась с земли и подошла к викингу. ― Эрет постоянно вьётся вокруг этой рыжеволосой девицы и…
― Вообще-то эта рыжеволосая девица ― его собственность. Он может делать с ней, что пожелает. Оставить в рабстве, взять в наложницы или отпустить… Таковы наши законы, Хедер. И не тебе с ними спорить, ― шатен безразлично пожал плечами и продолжил сверлить взглядом вышедшую из себя воительницу.
― А Забияка? Она разве что не подружка для той… раненой… да и ты каждый день навещаешь её в лазарете. К чему это, Иккинг?
― Ты что, ревнуешь? ― парень удивлённо уставился на брюнетку, явно не понимая причины её эмоциональности, ведь глупо полагать, что он, будущий вождь Олуха, викинг по крови, свяжет себя со вздорной девицей из берегового народа. Впрочем, сам шатен неоднократно замечал злобные взгляды, которые Хедер бросала на Астрид, на что вторая платила той же монетой. Молчаливое соперничество непонятно за что, появившееся между двумя воительницами, мог не заметить разве что слепой. Тогда-то Иккинг и понял, что пора развести девушек по разные стороны баррикад, пока он сам не оказался в центре битвы, а то и войны, видимых оснований для которой просто не было. Впрочем, сам покоритель драконов давно не пытался понять женщин и ход их мыслей ― бабы всегда найдут повод для ссоры там, где его не заметит мужчина.
― Я никогда не ревную, Хэддок. Просто сделай одолжение ― приведи в исполнение назначенный им приговор, ― бросив последнюю фразу, пропитанную злостью, Вереск развернулась и зашагала прочь, оставляя всадника Ночной Фурии наедине со своими мыслями.
˜”°•. இ .•°”˜
― И после этого ты решил остаться здесь? ― Мелисса убрала прядь рыжих волос за ухо и в упор посмотрела на брюнета, который сидел прямо напротив неё.
― Да, ― мужчина коротко пожал плечами и отвёл глаза в сторону.
― Не жалеешь?
― Иногда, ― к концу не очень приятного и к тому же изрядно затянувшегося разговора Эрет отвечал исключительно односложными фразами.
― Так почему не вернёшься домой? Тебя ведь никто не держит, ― девушка отвела взгляд в сторону, а в глазах засверкали огоньки непокорства, обиды и непонимания. Вольнолюбивую амазонку коробило от осознания того, что этот странный викинг таким неподобающим образом относится к свободе ― драгоценному дару в их мире.
― Слишком много вопросов, ― ответ прозвучал как-то слишком резко, о чём мужчина тут же пожалел. Гречанка лишь недовольно фыркнула и отвернулась от воина, показывая, что продолжать общаться больше не хочет.
Сам же Эрет неотрывно смотрел на девушку, стараясь запомнить каждую, даже мельчайшую, деталь её внешности, ведь завтра им придётся расстаться, раз и навсегда. Иккинг, спустя три недели поисков и раздумий, всё же решил отпустить амазонок на свободу, о чём предупредил и самого бывшего охотника. Впрочем, всадник Ночной Фурии не имел права заставлять его следовать своему решению и на это были вполне законные основания.
― Завтра ты отправишься домой, ― смысл произнесённой викингом фразы дошёл до разума обиженной амазонки не сразу.
