– Это будет выглядеть, как нож, приставленный к горлу, – произнёс Альберт, бросив зубочистку в карман и принимаясь раздирать лист на части. – Не хотелось бы терять единственного человека, который действительно заинтересован в нашем клубе, а навязчивость ни к чему хорошему никогда не приводила.

– Есть запасной вариант.

– Какой?

– Спроси у его соседа. Это же он идёт, да?

Альберт притормозил и присмотрелся.

– Он, – подтвердил, спустя пару секунд наблюдения.

Спутать Мэрта с кем-то другим было практически нереально.

Белая ленточка, перехватывающая хвостик не слишком длинных, но и не особенно коротких волос, до зеркального блеска выпрямленная прядь, спадающая на лицо, неизменное его выражение – отторжение ко всему миру. Плотно сжатые губы, невидящий взгляд, будто Льюис не на собеседника смотрит, а мимо него, белеющие – на расстоянии это рассмотреть не получалось, просто вспоминалось сразу же – пальцы, сжимающие тетрадь, ежедневник или ручку школьной сумки.

– Вот и спроси у него, – повторил Эштон.

– Так себе перспектива, – произнёс Альберт, не проявив энтузиазма.

Как и большинство учеников академии, более или менее знакомых с Льюисом, он не испытывал прилива радости при необходимости разговора. Зачастую слова из Льюиса приходилось вытаскивать клещами, а ещё – тщательно искать к нему подход, чтобы не наткнуться на уничтожающий взгляд. С ним было невыносимо сложно, а Альберта подобная расстановка сил не столько угнетала, сколько раздражала.

– Да ладно. Не убьёт он тебя и не укусит, – усмехнулся Эштон. – Всего пара слов. Это проще простого. Льюис! Эй, Льюис, погоди минутку…

Эштон поднял вверх руку, обращая на себя внимание Льюиса. Схватил Альберта под локоть настолько стремительно, что возможности возмутиться не осталось, и потащил за собой, показывая на собственном примере, как нужно вести разговоры в цивилизованном обществе.

Льюис услышал, что к нему обращаются и остановился, не прибегая к любимой тактике. Он имел обыкновение притворяться невидимкой, слепым и глухим, к тому же.

Альберт не без вмешательства внутреннего сарказма отметил, что уже через пару секунд Эштон взвоет волком и торжественно провозгласит недавнюю идею о переговорах самым нелепым решением, которое только принимал в своей жизни.

Эштон был сама доброжелательность. Похоже, не представлял, с кем связывается.

Альберт приятелю заранее сочувствовал, что не мешало ему иронизировать про себя, а его внутреннему голосу – отпускать едкие комментарии относительно происходящего.

– Привет. – Эштон, остановившись напротив Льюиса улыбнулся, пытаясь расположить того к себе. – Мы тут подумали… Не хочешь прийти на наш спектакль?

– Спектакль? – повторил Льюис и нахмурился. – А что именно вы ставите?

О своём желании посетить данное мероприятие или отсутствии оного, промолчал. Но хотя бы ответил, и уже это Альберт посчитал победой. Он, пытаясь найти общий язык с этим человеком, неоднократно натыкался на стену ледяного молчания и отвращения к собеседнику, отражённого в глазах, потому и предпочитал держаться на расстоянии, не убивая нервы на разговоры с тем, у кого на все вопросы находился один ответ.

Льюис всех всегда игнорировал и никогда не заговаривал первым.

Впрочем, он был одним из немногих людей, постоянно посещавших кабинет школьного психолога. Это что-то да значило.

– Триллер с нотами садизма и эротизма, – небрежно бросил Альберт.

– Он шутит, – тут же вмешался Эштон. – Хотя… С какой стороны посмотреть. Вообще-то постановка приурочена к празднованию Хэллоуина, потому с тематикой нам не разгуляться. Приходится выбирать из стандартной программы. Мы решили показать новую интерпретацию «Дракулы». При желании, там можно и садизм усмотреть, и эротизм, и триллер. Всё в рамках приличия, но каждый ведь судит в меру своей распущенности.

– Отлично, – сдержанно отозвался Льюис.

Уголки его губ чуть дрогнули, приподнимаясь, но он тут же их опустил, словно побоялся проявления эмоций, посчитав их лишними и неуместными.

– Ты, правда, так думаешь? – воодушевился Эштон, но ответа дожидаться не стал и продолжил. – У нас пока только сценарий готов, да и то постоянно приходится вносить правки. Написать основу – это половина пути. Этот сценарий нужно ещё и отыграть неоднократно, чтобы в итоге показать зрителям класс. Чем больше репетиций, тем лучше.

– А какое отношение репетиции имеют ко мне?

– На самом деле, мы хотели спросить, не знаешь ли ты, где сейчас Рекс? Вы вроде как соседи. Может…

– Он не отчитывается передо мной о своих делах, – чётко проговорил Льюис, прижимая к груди ежедневник. – С тех пор, как закончились занятия, мы не пересекались. Потому не знаю. Извини.

– Ладно. – Эштон вновь лучезарно улыбнулся. – Прости, что побеспокоили.

– Ничего страшного.

– На премьеру всё равно приходи. Может быть, понравится. Тем более праздник планируется масштабный. Если не наше выступление, то что-нибудь другое обязательно привлечёт внимание. Там будет весело.

– Я подумаю, – пообещал Льюис и чуть позже добавил: – Спасибо за приглашение.

Эштон кивнул и, проводив Льюиса, поспешившего удалиться, взглядом, вновь обратился к Альберту:

– Видишь? Всё просто, он нормально разговаривает. Чего ты боялся?

Альберт собирался произнести перед приятелем длинную пространную речь, суть которой сводилась к тому, что на него реагировали иначе, но не успел.

Телефон запищал, и Альберт потянулся к раскрытой сумке. Пробежался взглядом по экрану, удовлетворённо хмыкнул.

– Мюррей ждёт нас в актовом зале.

– Пришёл. Не стоило разводить панику на пустом месте.

– Перестраховаться не мешало.

– Молчи, мастер маркетинга. – Эштон толкнул приятеля локтем в бок и поспешил увернуться от подзатыльника. – «Триллер с нотами эротизма и садизма». Это, несомненно, чудесный ход. На него бы многие повелись и побежали смотреть, но только не в данном случае. После такой рекламы Льюис точно обойдёт нашу постановку десятой дорогой.

– Ты удивишься?

– Нет.

– И я тоже не удивлюсь. На наши постановки никогда никто не приходит.

– В этот раз всё будет иначе.

– Посмотрим.

– Выше нос, Берти.

– Не называй меня этим жутким «Берти», – процедил Альберт, моментально растеряв меланхоличные настроения.

Эштон засмеялся.

Он отлично помнил, что способно приятеля взбодрить. Не упоминание о росте, так применение в разговоре производной формы имени. Её Альберт ненавидел не меньше, чем пустые залы. А, может, и больше.

Эштон по себе знал, насколько продуктивной может быть злость, если направить её в нужное русло. Не на разрушение, а на созидание. Достаточно лишь немного зацепить Альберта, чтобы он вспыхнул, как спичка, и это даст потрясающий результат – стремление выложиться на сцене на сто процентов, умноженное на желание работать до тех пор, пока всё не будет сыграно идеально.

Всего-то и нужно, что назвать Альберта дурацким сокращением. Главное – потом успеть увернуться от тяжёлого предмета, летящего прямо в голову.

Данным умением Эштон овладел в совершенстве, потому не боялся рисковать.

*

Льюис несколько секунд внимательно смотрел на число, подсвеченное в календаре, потом решительно закрыл приложение и отшвырнул телефон как можно дальше.

Время летело с потрясающей скоростью, а он этого даже не замечал, полностью погрузившись в душевные переживания, связанные с событиями, наполнившими его жизнь в последние два месяца.

Казалось, что только пару дней назад представители театрального дуэта обращались к нему с вопросом, где можно отыскать Рекса, чтобы отрепетировать вместе с последним задуманные сцены из готовящейся постановки.

На деле прошло целых три недели, и вот уже Хэллоуин на пороге. Можно развешивать на окнах фигурки чёрных кошек, зажигать свечи, слизывать ярко-красную карамель с яблок и набивать карманы кэндикорном.