Приехав к Терренсу, Мартин дождался, пока брат останется в одиночестве, выпроводив всех посетителей, и бросил ему на стол дневники Роберта. Терренс непонимающе посмотрел на младшего брата, на дневники. Снова на брата и опять на дневники.

– Что ты хочешь этим сказать? – поинтересовался, приходя к выводу, гласящему о невозможности разобраться во всём без дополнительных подсказок.

– Скажи, как ты мог перечитывать их столько раз? – спросил Мартин, опираясь ладонями на стол и фактически нависая над Терренсом. – Ведь был период, когда ты их практически из рук не выпускал.

– Знаешь, это просто. Достаточно лишь перевернуть обложку и начать читать, – Терренс откинулся на спинку кресла, покрутил в пальцах ручку, ухмыльнулся ехидно.

Иногда его манера переводить разговор в персональную клоунаду Мартина забавляла, а периодами безумно раздражала. Сейчас наблюдался второй случай. Мартину было не до шуток, хотя, конечно, Терренс об этом не знал и, что само собой напрашивалось, не догадывался. Проблема младшего брата была ему неведома. Мартин пока об этом не спрашивал, но уже чувствовал: ответ, если вопрос прозвучит, получит отрицательный.

– Ты решил изучить её самостоятельно? Или хочешь, чтобы я в обеденный перерыв устроил тебе литературные чтения?

– Терренс Аарон, будь серьёзнее. Судя по всему, у клиента реальная проблема, – произнёс чуточку ироничный голос, доносившийся со стороны двери.

Мартину и оборачиваться не нужно было, чтобы понять, кто именно их посетил. Точнее, посетил Терренса в надежде пригласить его на обед, но наткнулся на родственника и понял, что приятное совместное времяпрепровождение откладывается.

Тем не менее, Мартин повернул голову.

Рендалл стоял в дверном проёме, сложив руки на груди и наблюдая за начинающимся препирательством. Не без интереса наблюдая, надо заметить.

Строгий костюм, идеально подобранный и не менее идеально сидящий. Солнцезащитные очки, приспущенные на кончик носа. На губах полуулыбка, но во взгляде серьёзность и настороженность. Удивительно, но моментами Рендалл чувствовал истинные настроения Мартина гораздо лучше, чем родной брат. Впрочем, он всегда был внимательным, не то, что некоторые.

– Здравствуй.

– Привет, – отозвался Мартин. – Не волнуйся, я на пару минут. Отвлекать и долго задерживать не стану. Несколько вопросов, и удаляюсь восвояси.

– Слушая оправдания из уст родственника, чувствую себя, как минимум, неловко. Я не возражаю против твоего присутствия, – улыбнулся Рендалл. – К тому же, ничего сверхъестественного не планировалось. Обед может подождать. Судя по встревоженному лицу, вопрос, тебя занимающий, действительно важен и требует незамедлительного вмешательства.

– Для меня – да. Но не думаю, что многие бы с тобой согласились.

– Семейные легенды, – пояснил Терренс, подняв глаза и посмотрев на Рендалла, но при этом продолжая пролистывать дневники Роберта с нарочитой небрежностью; совершенно не боялся, что от малейшего неосторожного движения они рассыплются на составные части так, что потом их, при всём желании, не соберёшь в первозданном виде. – Мой брат решил припасть к дневникам, но его отторжение к ним настолько велико, что он в замешательстве и не знает…

– Я читал их, – процедил Мартин.

Ладонь зависла над очередной страницей. Терренс метнул взгляд в сторону брата, вновь недоумевающе вскидывая бровь.

– Да, читал, – повторил Мартин. – От первых и до последних строк. Ложью будет сказать, что легенда меня вообще никоим образом не затронула, потому что зацепила. Признаю. Зацепила. Да ещё как. Больше недели не могу спать спокойно, потому что постоянно мерещится всякая мерзость, и просыпаюсь я от своего жуткого крика. Тебя хотя бы однажды посещали подобные видения?

– Нет. Такого не припоминаю, – ответил Терренс.

Ему не требовалось тратить время на раздумья. Он и так знал, что не видел снов по мотивам дневников. Воспоминания Роберта Уилзи, запечатлённые на пожелтевших от старости страницах, были для него красивой сказкой о былых временах, отмеченной печальным финалом, а для Мартина, как показала практика, превратились в персональный фильм ужасов.

– Зато ко мне приходят с завидным постоянством. Мне снятся последние минуты жизни Алистера, переходящие в смерть чужую, кого-то, возможно, неизвестного. А, может, и знакомого. Склоняюсь к мысли, что верен всё же второй вариант. Я не вижу того, кто идёт, но мне снятся лужи крови под моей дверью и алые отпечатки на стене рядом с ней. Этот голос, искажённый и болезненный, будто из последних сил… Он зовёт меня. И я не знаю, что думать. Я не знаю, чего ждать. Мне кажется, что я свихнусь быстрее, чем найду нормальное объяснение своим снам. Ты же в курсе, я далеко не суеверный человек, не загоняюсь по мистике и считаю эту легенду чушью собачьей, но в последнее время не могу найти себе места. Несложно догадаться, о чём я думаю, правда? Понимаешь, чего я боюсь?

– Кэнди?.. – произнёс Терренс, то ли спрашивая, то ли констатируя факт.

– Кэндис, – поправил его Мартин. – Не суть, как произносится, но да, именно он. Ты сам знаешь, какова цена любви мужчин Уилзи. Не важно, что финал оказывается счастливым. Важно то, что ждёт на середине пути. И… Я тут подумал, кое-что сопоставил. Не то чтобы во мне самонадеянность проснулась, но есть мысль: ради одного скептика легенда сделает исключение, и я сниму с семьи проклятье. Что, если я не получу счастья, но зато повторю судьбу Роберта в мельчайших деталях? Быть может, новая смерть положит конец нашей фамильной особенности? Что, если именно этот момент я и вижу в своих снах?

Тишина, установившаяся в кабинете, была поистине гробовой. Минута, две, три… Время текло медленно, играя на расшатанных до предела нервах.

Мартин закрыл глаза и с шумом выдохнул. Никто не торопился опровергать его заявление. Он почему-то рассчитывал, что Терренс засмеётся, скажет, по обыкновению, что это всего лишь богатое воображение младшего братишки, а в реальности озадачиваться такими вещами не стоит.

Но Терренс молчал.

Молчал и Рендалл.

Видимо, они оба думали о том, что легенда работает. А ещё о том, что теория Мартина не так уж наивна и глупа.

Он был бы счастлив ошибиться в своих предположениях.

*

День выдался на редкость промозглый.

Серый, дождливый и, как бы странно не прозвучало, унылый.

Вроде бы типичная лондонская осень, но ощущения отвратительные. Человек ещё не попал под дождь, а мысли все о том, как промокнет до нитки, а там и простуда не замедлит о себе напомнить. Как только доберётся до очередной жертвы, сразу же оторвётся по программе «Всё включено».

Тут будет и саднящее горло, и огромное количество использованных бумажных носовых платков, и высокая температура, когда создаётся впечатление, что голову распиливают на части, уделяя особое внимание вискам. Чтобы избавиться от этого, придётся лежать днями в кровати и глотать таблетки горстями.

Сидя в учебной аудитории, Кэндис наблюдал за тем, как ветер треплет листья на деревьях, попутно швыряя в стёкла пригоршни капель. День тянулся, как дешёвая жвачка, прилипшая к подошве, ничего из ряда вон выходящего не происходило.

Вяло, а то и весьма активно переругивались Оливия и Сэнди, выясняющие отношения и стремившиеся доказать, что из них заслуживает большего признания. Умение цеплять друг друга по мелочам, раздувая из мухи слона, было для этих двоих столь же естественно и закономерно, как дышать. Розарио таскался где-то за пределами класса. Трейси проводил время в наблюдении за объектом своей платонической любви, на столь пристальные взгляды не реагирующий. Сибилла пила кофе из пластикового стаканчика, попутно переписывая лекционные материалы и изредка отвлекаясь на сообщения. Гаррет снова собрал вокруг себя зевак, как из числа одноклассников, так и из учеников параллели. Рассказывал им истории, вроде бы претендующие на достоверность, а на деле состоящие более чем наполовину из выдумки и иллюзий.