Тут я замер. И даже кажется моргать перестал, потому что… Потому что понял. Я не слышу Мышу. Совсем не слышу. И давно. Мысленно прокашлявшись, я попробовал тихонечко его позвать.
Мыша?.. Мыыышаааа?.. Мыша, дружочек мой?.. где ты?
Абсолютная, гулкая тишина была мне ответом. Арист что-то продолжал бормотать, а у меня внутри всё будто закаменело. Мыша не отвечал. Более того, откуда-то пришло понимание: вот та странность, которую я подспудно ощущал с момента, как очнулся. Теперь понятно, почему я не умер, когда эта тварь-амин сдернул с меня Венец. Вместо меня умер он…
Где-то далеко слышались взволнованные голоса, но мне было не до них. Душа моя корчилась от боли, так что хотелось свернуться в клубок и тоскливо завыть… Мой маленький друг… такой любящий, такой верный… умер, спасая меня... А я этого даже не заметил.
Душа смёрзлась в маленький ледяной комок и тихо каталась где-то внутри, гулко стукаясь о стенки, чаще почему-то в висках. Меня слегка покачивало, отчего мёрзлый комочек катался забавными кругами, и я всё пытался математически обрисовать траекторию его движения. Формула не желала складываться, цифры и графики путались в сознании, и что-то очень важное пряталось за этой мешаниной. Пряталось, словно давало мне возможность немного передохнуть. А мне нужна передышка?..
Было холодно. Пальцы на ногах поджались в попытке спасти жалкие крохи тепла, и нос совсем замёрз… Что ж меня так накрыло-то?
Сильные руки, что обнимали меня, дарили тепло, но всё оно словно проваливалось в дырявое сито, и меня уже начало потряхивать, когда в рот мне полилось что-то сладкое, отдающее грушей, хотя пахло определенно ванилью… Гару. Мне стало смешно. Я хохотал, и меня сотрясала мелкая дрожь. Гару… зачем мне гару? Я уже не литус. Тот, кто дарил мне эти способности, умер… А я даже не попрощался с ним, даже не понял, что потерял его. Моего маленького пушистого друга, что так доверчиво щекотал усиками мою ладонь, что ни разу не оставил меня без помощи, что утешал меня, когда сама жизнь казалась ненужным аксессуаром… Мыша…
Я всё ещё трясся, но уже не от смеха. От слез. Крепко обхватив себя руками… Казалось еще немного, и я разлечусь на кучу маленьких осколков. Одни объятия сменились другими, меня прижали к теплой груди, и, уткнувшись носом в шею, я вдохнул знакомый запах… Мэль. И слезы полились еще сильнее.
Я ревел белугой, нисколько не заботясь ни о своей наверняка погибшей симпатичности, ни о его промокшем кителе (ну не везет мужику с форменной одеждой… или это со мной ему не везёт?) и пошатнувшейся психике… А он терпел. И его тепло наконец-то выдернуло меня из этого стылого, ледяного крошева… и я затих. Не было ни икоты, ни затяжных всхлипов, ничего… меня как будто выключили. Неловко отерев глаза рукавом (одна рука была почему-то занята), я вздохнул и осмотрелся.
Комната вроде как наша в императорском флигеле. Сам я ожидаемо нашелся на коленях у Мэля. Рядом, прямо на полу, сидел Сали, встревоженно заглядывая мне в глаза и держа меня за руку. Ага, вот у кого моя конечность. Дверь тихо скрипнула, и в комнату вошел Нари с тарелкой в руках. На тарелке лежала кисть гару…
Нари подошел ко мне и сел на пол, рядом с Сали. Я смотрел на них и диву давался. Как же я раньше не понимал, что они родственники? Вот сидят сейчас рядышком, ну похожи же! Просто Нари более мягкий что ли вариант. Мягкий Нари резво подсунул мне тарелку под нос.
- Алис, поешь еще. Тебя так накрыло жутко. Мы уж думали – всё. И главное, тебя Учитель пытался стабилизировать и ничего. Ты лишь на руках у Салеба затих. Вот он тебя схватил в охапку и рванул сюда. И капитана Тонга вызвал в срочном порядке. Алис… что случилось?..
Я вздохнул опять и скосил глаза на Мэля, тот вовсе не выглядел сердитым, по-прежнему обнимая меня, но я уж и сам понимал, пора завязывать с этим цирком. Внутри ширилось и крепло что-то, чему я не знал названия, но я понял, пора близким моему сердцу хоть немного понять мои метания. А то своими необъяснимыми истериками я их в конец изведу. Я еще раз вздохнул и взял тарелку у Нари. А чего? Гару мне всегда нравилось, а теперь и вовсе могу есть ее совершенно беспроблемно. Сердце вновь кольнуло ледяной иглой, и я на миг задержал дыхание. Ничего, попустило и, устроившись на коленях у Мэля поудобнее, я зажевал пару ягод.
- Вы никогда не спрашивали, что же со мной все-таки сделали саруты...
В нервах, я отщипнул еще пару-тройку ягод. Нари провожал встревоженным взглядом каждую ягодку, и глаза у него все расширялись.
- Алис, ты бы это… того... не увлекался сильно. Гару же…
Я зажевал еще несколько штук и хмыкнул.
- А мне это сейчас не страшно. – Хмыкнув еще раз, я нащупал на шее блокиратор и щелкнул застежкой. Гибкой лентой он повис на моих пальцах и все вокруг замерли на вдохе. – Ага, и так мне уже тоже не страшно…
Блокиратор отлетел на середину комнаты, и я проводил его взглядом. Я мечтал избавиться от него. Мечтал… но не так. Не ценой жизни друга.
Я чувствовал, как пальцы Мэля сжали до боли мои бедра (наверняка синяки просто шикарные останутся), но я сидел тихо, не протестуя. Более того, радуясь этому, так боль души находила хоть какой-то выход. Слегка повернувшись, я взглянул в любимое лицо, с грустью замечая его нахмуренные брови и закаменевший взгляд. Захочет ли он еще мне улыбаться?..
- Как Сали знает, саруты забрали меня с СС № 4. Не знаю точно, что они хотели сделать изначально, но что-то пошло не так…
Я хмыкнул, вспомнив эту знаменитую фразу моего прошлого мира. Правда, усмешка вышла печальная.
- Так вот, то, о чём я сейчас расскажу, государственная тайна. Наверное… с другой стороны, литусов больше не будет, так к чему молчать?
- Как не будет? Откуда ты знаешь?
- Оттуда, Нари, что я немножко сломал их литусово-делательную штуку. Вернее не сломал, а починил. Вернее не я, а Мыша… и вот о нем-то я и хочу рассказать. Впервые я его увидел, когда в грузовом отсеке, куда мы с Ниро ходили уже не помню зачем, с меня слетел блокиратор…
Говорил я долго, вспоминая пушистого малыша, делясь своими воспоминаниями о нем с друзьями, до слёз мечтая вновь почувствовать ладонью тарахтение его маленького сердечка. Меня слушали затаив дыхание, глаза Нари вообще сияли неземным светом. Когда я запнулся на моменте с Венцом и амином, он воскликнул:
- А потом? Что случилось потом? Боги, Алис, как же тебе повезло! Это же обалденно, у тебя есть такой замечательный компаньон!
- Да, мне повезло… конечно. Вы спрашивали, как я умудрился выжить, когда амин сорвал с меня Венец?..
Я замолчал, сражаясь с новым приступом слез. Нари смотрел на меня, и восторженная улыбка медленно сползала с его лица, а в глазах мелькнуло понимание.
- Да. – Я кивнул. – Он умер… вместо меня.
- Он разорвал связь энерго-каналов и принял удар на себя?..
Глаза Нари мерцали непролитыми слезами и, пожав плечами, я отвел взгляд. Откуда мне знать? Я сам еще не до конца разобрался в этих самых психоматрицах и энерго-каналах. Повернувшись к Мэлю, но так и не найдя сил взглянуть ему в глаза, я прошептал:
- Тот Алис, которого ты знаешь… его больше нет. Это с Мышем мы летали на твоей «Зулиссе», с ним искали Сали, с ним напитывали разведчиков Силой, даря возможность скрыться от лайнера амина. С ним мы сражались в Святилище… Он часть меня. Которой больше нет… Как нет больше и моих способностей.
Я всё-таки взглянул ему в глаза. Беду надо встречать в лицо. Сейчас он поймёт, что я, такой слабый и никчёмный, совсем не гожусь ему… Мэль пристально смотрел на меня.
- Жаль. – Сердце дёрнулось куда-то вниз. – Очень жаль, что такое случилось с твоим другом, малыш.
Ладонь Мэля невесомо скользнула по моей щеке, нежно обрисовала скулу и запуталась в волосах. Я, затаив дыхание, смотрел в его тёмные бездонные глаза, и не веря…
- Ну что же ты, малыш… Я полюбил того, кто, защищая брата, вырубил меня бутылкой по голове. Того, кто даже ценой собственной жизни вытягивает своих из беды. Того, кто стойко переносит удары судьбы, продолжая жить с достоинством. Я люблю именно тебя, Алис, твою смелость, твою верность и огромное любящее сердце, что щедро делится теплом с окружающими, даже не замечая этого. И ты не прав. Твой Мыша был тебе другом, компаньоном, соратником. Но решения принимал ты сам. Ты решал: любить или ненавидеть, драться или убегать, бросить друзей или умереть за них… А он лишь был с тобой, поддерживая любое твое решение.
