Мерлин, Гермиона…

Давай, иди. Хватит смотреть.

Заставь себя идти. Ей нужна помощь.

Но он снова возвращается к хлеставшей крови и отвращено переводит взгляд вперед, куда нужно было двигаться.

— Мне так… мне больно… — она стонет, чувствуя, что в животе вдруг стало невероятно пусто. Будто все органы куда-то пропали.

Она умирала?

И он шел, не в силах оторваться от страшного зрелища. Она угасала у него на глазах, в его руках, утопая в платье. Он пытался заглянуть в ее глаза, однако ресницы ей казались слишком тяжелыми, и веки постоянно закрывались.

Она теряла жизнь. Будто ее спокойно провожали из мира.

Нет, черт побери! Нет!

Один поворот, и он спрячет ее от Пожираталей. Поможет, нанесет какое-нибудь заклинание, чтобы оставить эту красную реку.

— Герм, — он сажает ее около стены в другой комнате. — Герм, прошу! Держись.

Одной рукой он зажимает кровоточащую рану, а другой делает легкие шлепки по лицу, чтобы привести в сознание.

Но она отстраненно лежала, скатываясь все ниже, еле дыша ртом.

— Пло… хо… мне…

— Я здесь, я тут. Тише, тише, родная.

Но она будто не слышала и в бреду повторяла:

— Пло… хо…

Он взял ее лицо, чтобы голова не откидывалась назад. Перетянул легкое тело к себе на колени, как тогда, в ванной. Правда в тот раз он не чувствовал чужую кровь у себя на руках.

Нет, пожалуйста. Не покидай.

Блять, Гермиона! Не покидай, не оставляй меня!

И он трясет ее голову ладонями, которые были полностью алыми. Целует ее в губы, убирает волосы с лица. Тормошит, орет.

— Гермиона! Немедленно! Открывай глаза!

А ей до безумия страшно. Потому что веки такие тяжелые, и она вновь ничего не видит. Ничего не чувствует, кроме холода, который пробирался сквозь кожу.

— Дра…

Согрейте ее, накройте хоть чем-нибудь.

Она с выдохом распахивает глаза, но видит только темноту перед собой. А затем ресницы закрывают их обратно, в еще более страшную темень.

Мыслей не было, будто в голове опустело. Во всем теле стало слишком свободно, словно оттуда действительно что-то достали. Ей казалось, что это последние минуты, и ее уже забирают.

Наверное, так должно быть. Не бывает ничего просто так.

И ей было жутко не от той мысли, что, быть может, она медленно уходит из этого мира, а из-за того, что она ничего не видела. Снова. Будто слепая.

Ничего не чувствовала. Лишь легкое опустошение.

А он теребит ее, пытаясь разорвать платья в клочья. Чтобы иметь доступ к телу, чтобы оживить ее.

Вспоминай заклятия, останавливающие кровь. Вспоминай их, блять!

Но он не мог. Смотря на то, как последние силы уходили от нее, пропадали.

— Прошу! Сейчас же, Гермиона!

Но она не могла, полностью падая в омут. Зарываясь в нем, крича о помощи. Но ее не слышали. И она с головой погружалась в него.

В сознании пролетел образ маленькой девочки с густой копной волос, которая бежала на руки к маме. Обнимала ее, целовала и говорила, как любит.

Затем зеленый велосипед, что стоял на зеленой лужайке. И желтое платье, которое развивалось за бегущим ребенком.

Распределяющая шляпа, которую одевали одиннадцатилетней ученицы на голову. И старый голос: “Гриффиндор!”.

Страшное чудище, мрачный туалет, крики. И девочка, прячущаяся там, заливаясь слезами.

Рождество. Подарок Рону и Гарри, их смущенные улыбки. Веселые разговоры.

Ванная. Бегущая вода. И она, лежащая у Драко на руках, цепляясь за край воротника.

— Ты не оставишь меня?

— Нет.

И все.

Силы слишком быстро покинули ее. Голова отключилась, и все исчезло.

Тело опадает в его руках, а голова кренится в сторону. Руки разваливаются, а ноги безжизненно лежат на полу.

О, Боже, нет.

— Гермиона!

Он встряхивает ее, с ужасом глядя на маленькое тельце, которое полностью растворилось отсюда. Спокойно покинуло мир, не сказав ничего на прощание.

Но как же?..

Мерлин, как же все?

Его рука застывает на густых волосах, крепко держа их. Пальцы медленно передвигаются к ее лицу, касаются губ.

— Герми, прошу тебя.

Но она не отвечает. Не движется. Не дышит.

Гермиона?..

Он замирает. Будто его оглушили. Смотрит на туловище в своих руках и как-то отстраненно понимает, что они дрожат. Что везде течет кровь. Что он находится в своем доме.

Драко откладывает тело девушки в сторону и поднимается на ноги. Берет палочку с пола и идет обратно, откуда пришел. Поворот, по коридору прямо.

Странно. Он не слышит ни стука каблуков, ни собственного голоса, ни криков в доме.

Или все закончилось?

Он заходит по выломанной двери в большой зал. Туман полностью рассеялся, и теперь можно было отчетливо видеть погромы: сломанный камин, сожженный стол, переломанная другая дверь, разбросанные стулья. И повсюду, будто река вышла из берегов, текла алая жидкость. Она попадала под ноги, растекалась мимо лежавшей мебели и мертвых тел.

Несколько миротворцев сухо глянули на Драко, вытирая пот рукой. Они что-то говорили, но он не слышит и слова. Лишь хмурится, чтобы расслышать хоть что-нибудь. Однако бессмысленно — тишина, с которой он попал сюда, продолжала быть с ним, будто не хотела покидать.

Один из авроров устало и понимающе кивнул, с презрением глянув на парня, а затем его губы вновь пошевелились.

Драко провел взглядом по залу, рассматривая тела. Долохов, старший Нотт, кто-то из Министерства, Яксли, которого он сразу как-то и не заметил и…

Он остановился. Еще раз прошелся глазами по белому лицу мертвого человека. И понял, что не может стоять, куда-то заваливаясь.

Кто-то из авроров подхватил его, вновь крича кому-то. В ту же секунду подлетел другой человек, перенося за собой носилки. Его насильно усадили туда, пока он не мог оторвать взгляда от белых длинных волос, которые медленно перекрашивались в ужасный цвет, своего отца. Толкнули в плечо, и он завалился на твердую платформу.

Его куда-то несли по ступенькам, многочисленным коридорам, проходам и комнатам. Пока он не оказался на холодной улице, где мелко шел снег.

— Куда их несут? — его слуха коснулся чей-то неприятный голос.

— Девчонку и Малфоя? — аврор хмыкнул. — Хотят телепартироваться в клинику.

— Ты видел этот туман?

— Я-то не только видел, но еще и чувствовал. Он, зараза, ядовитый. У каждого свой эффект вызывает: у одного глаза перестают видеть, у другого кровь из ран хлещет, а у третьего отключается мозг, и он не соображает, что происходит вообще. Хоть убивай — ему будет все равно.

— Серьезно?

— Ага, — он кивнул на носилки, где мирно лежал Драко. — У этого, видимо, такая же фигня. Видал, как реагировал на трупак отца? Чуть пошатнулся в сторону, и все тебе.

— Да уж.

И глаза парня сомкнулись от усталости.

Комментарий к Часть 20

Дорогие читатели, хочу предупредить, что это глава является предпоследней в данном фанфике.

Приятного прочтения и хороших летних дней:)

Оставляйте, пожалуйста, комментарии — автору это важно.

========== Эпилог ==========

Эпилог, длинною в жизнь

1996

Тишина окутывала, приятным одеялом накрывая голову. Тишина обнимала, даря спокойствие. Тишина теплым воздухом проникала в тело, залезая в голову.

Тишина, она была везде.

Она стала уже чем-то родным, чем-то, что всегда было рядом. Кажется, так близко, что, только шевельни пальцами, она снова будет где-то поблизости.

Стоит только протянуть руку, и она вернется. Как к слепому, как к глухому.

Только попроси.

И она просила. Столько раз, что можно было бы запросто сбиться со счета.

И она сбивалась. Каждый раз, когда распахивала глаза. Каждый раз, когда видела эту пустоту, застывшую перед ее лицом.

Такую привычную, что не хотелось просыпаться. Не хотелось дальше существовать.

Потому что была только она — чертова пустота. Но с тишиной девушке удалось подружиться.

Это душащее опустошение давило на голову. Сдавливало изнутри. Заставляло просыпаться по сто раз за ночь и лежать в кровати днями без единой мысли.