Но Драко все же было спокойно здесь. Класс был почему-то заброшенным. Стояли три парты, перевёрнутые, сломанные стулья валялись повсюду. Открытая форточка раскачивалась взад-вперед, пропуская холодный ветер. С потолка периодически слетала стружка на голову. Когда что-то случалось, или ему просто докучал весь мир, Драко всегда приходил сюда, прячась за этими толстыми старыми стенами.

Он услышал чьи-то приглушенные шаги. В дверном проеме стояла девушка, которую он хотел видеть меньше всего на свете. Это была тупая Грейнджер.

Опять, что ли?

Почему даже сейчас, когда ему так плохо, пришла именно она?

— Грейнджер, что ты тут забыла?! — ровным голосом спросил он, резко поднявшись.

В его глазах мелькали огни ненависти. Он не был холодным как обычно, нет. Не равнодушным, не презирающим. Он был в ярости, причем в такой степени, что Гермиона подалась назад, наткнувшись на дверь.

— Убирайся отсюда.

Гермиона стушевалась, читая в его глазах всю ярость и ненависть. Но вестись на его провокации она не собиралась.

Драко сжал пальцы в кулак, кожа которого тут же покраснела от напряжения. По его лбу скатилась струйка пота.

Как же она его заебала. Эта тупая дура, которая считает, что может когда угодно лезть к нему в душу.

— МакГонагалл сказала… — монотонно начала Гермиона, опасаясь, что разозлит его еще больше. Она коснулась пальцами дверной ручки.

— Да мне плевать! – неожиданно крикнул он. – Мне плевать, что она там сказала! Ясно?

Гермиона зло посмотрела в его сторону. Никто не имел права разговаривать с ней так.

— Нет, мне не ясно, Драко! — подбородок гордо взлетел вверх.

Он подошел чуть ближе, и Гермиона с недовольством проследила за его движением. На его лице читались все эмоции, которые он, кажется, уже не контролировал.

Он сделал еще один шаг в ее сторону.

Стук каблуков отдавался эхом в ее голове.

Гермиона больше не могла смотреть в его покрасневшие глаза. Пальцы сильнее вцепились в ручку.

Она боялась его. Именно сейчас, как никогда прежде. Девушка видела вздутые вены на его руках, красную шею и побелевшие пальцы, что сжимали палочку.

Гермиона тоже могла бы достать свою, но что-то не позволяло сделать ей это. Что-то в голове будто построило барьер, и теперь, именно из-за него, она была бессильна перед Драко.

Да что за бред? Он ведь просто ее однокурсник, как можно бояться парня ее же возраста?

Зря она пришла сюда. Если бы она осталась — это было бы лучше и для нее, и для Драко.

Хотя. Вероятнее всего, это просто очередное “запугивание” от Малфоя. А на деле он сделать ничего не сможет.

— Малфой, да послушай ты меня! Тебя вся школа обыскалась, сегодня собрание ста… — тараторила она.

Голова у Драко отключилась, и он не мог слышать эти слова. Этот голос грязнокровки.

Писк.

Еще одно слово, и он задушит ее на месте.

Он не просил никого приходить за ним. Неужели это так трудно понять?

Ему, блять, никто не нужен был.

Нет, она явно не понимает, насколько сильно она ему противна. Насколько терпеть он не мог всю ее. Лицо, тело, характер, кровь.

Он никогда не сможет посмотреть на нее без презрения, не сможет спокойно находиться с этой поганкой в одной комнате. Она уродина, она грязнокровка, недостойная и секунды его времени.

— Убирайся, я сказал! — заорал он в который раз.

Гермиона все же нащупала под плащом древко палочки и достала его. Она не хотела помогать ему, не хотела искать его. Всего лишь делала то, что ей сказали. А за это должна была выслушивать психи этого ненормального?

Она знала, что сейчас самое подходящее время, чтобы уйти. Она не могла обвинять его в том, что он сейчас делал. Строчки из письма крутились в ее голове.

На нее никто никогда так не кричал. А он делал это так, будто она заслуживала того, чтобы на нее орали. Будто нельзя было и надеяться на нормальное отношение в ее ситуации.

Да ладно. Он просто вымещал свою злость на ней, не контролируя себя.

Он зло смотрел на нее.

Держись, Малфой.

Почему она до сих пор не катится отсюда к чертовой матери?

Что, с первого раза не доходит, тупая Грейнджер?

Он сделал еще несколько шагов вперед, как заведенный.

Гермиона попятилась назад, но дальше некуда было отступать. Ее спина врезалась в ручку, которая теперь впивалась в кожу. Холод пробежал по спине, и она сказала:

— Как хочешь, Малфой! Но перед директором будешь объясняться сам.

Драко зло улыбнулся, произнося эти слова. Его голос звучал так неспокойно, что Гермиона чувствовала: еще мгновение, и он потеряет контроль.

— Страшно, Грейнджер?

Она дрогнула, удивляясь вопросу.

Страшно? Что за глупости?

— Страшно? – она издает нервный смешок, повторяя его вопрос. – Я не боюсь тебя, Малфой.

Она действительно не особо-то и боялась его. Просто сама атмосфера давила на нее тяжелым грузом. В сотый раз захотелось уйти отсюда.

— Ах, ты не боишься…

Драко забавляло то, что он был сильнее. Что здесь он мог показать свою силу. Но не там, с больной мамой.

Это всего лишь смешило его, забавляло.

Ни больше и ни меньше.

— Не боишься? — повторил он.

Горло настолько пересохло, что она не могла выдавить эти треклятые “отвали”.

Вдруг Малфой прижал ее тело тяжелой рукой. Прижало с такой силой, что Гермиона выдыхает. В ее спину врезается ручка двери, и она жмурится от боли.

Он чувствовал, как дрожит вся ее плоть. Он ощущал это.

Ему хотелось причинить Грейнджер как можно больше боли. Он мечтал об этом еще с первого курса, но сейчас ощущения порядком обострились, перерастая во что-то ненормальное.

Он проводит палочкой по ее напряженной шее. Гермиона вздрагивает каждый раз, когда холодное древко касается ее кожи.

Руки свои убери.

Гермиона тяжело дышала, выдыхала теплый воздух прямо в лицо Драко. Он чувствовал его, впитывал в себя. Впитывал в себя дыхание грязнокровки.

Грязнокровки.

Будто опомнившись, он отлетает назад. Кривится.

Драко! Черт бы тебя подрал!

Твою мать!

Он прикасался к ней, прикасался к этой Грейнджер. Он держал ее за талию, проводил палочкой по ее шее.

Комментарий к

Принимается критика в любой форме.

\Глава переписана\

========== Часть 4 ==========

Гермиона бежала, не разбирая дороги. Ее одолевала злость за то, что она позволила ему так разговаривать с собой. За то, что просто молча стояла, давая ему повод думать, что он может делать все, что захочет.

Она нуждалась в глотке свежего воздуха немедленно. Она забыла обо всем и не могла выкинуть из головы его глаза цвета грозового неба; его руки, дотрагивающиеся до ее шеи.

“Не боишься?!”

От одного только воспоминания её бросало в дрожь. Может быть, где-то в глубине души она и боялась его, но совсем чуть-чуть. Девушкам свойственна слабость, свойственно быть слабее парней. И он умело воспользовался этим.

Больше всего её пугало осознание того, что Драко выглядел так, словно действительно мог причинить ей боль.

Они не могли игнорировать друг друга. Драко не обходился без оскорблений, а Гермиона — без вопросов, которые выводили Малфоя из себя. Это было вечное противостояние двух людей совершенно разных кругов, людей из разных миров. Волшебник, чья чистота крови известна на всю магическую Британию, и маглорожденная девчонка с вечно растрепанными волосами. Они вели войну, из которой никто и никогда не выходил победителем. Драко, как всегда, сжимал кулаки от злости, а Гермиона, закусив губу, убегала, злясь на саму себя.

Она была совершенно опустошена. Каждый чертов понедельник, среду и пятницу ей придется терпеть это. Она даже находиться с ним рядом не сможет! В конце концов, Драко чуть не сделал ей больно. Да, пусть под наплывом эмоций, но все же…

От отчаяния хотелось закричать. Как же Грейнджер хотела выкинуть Малфоя из головы, но не могла. Он плотно засел там, просверливая ей мозг. Его образ стоял перед ней, и Гермиона ничего не могла сделать.