Он даже не взглянул на сына, когда Драко переступил порог комнаты. Лишь кивнул головой, смотря куда-то на стену.

Страх слишком сильно засел в его груди? Он растворился в его теле?

— Конечно! – вновь заговорила тетка, посмотрев смиренным взором на Повелителя. – Драко – очень ответственный мальчик. Все будет так, как прикажете.

— Беллатриса, — он остановился около ее стула темной мглой. – Я знаю.

Она быстро кивнула, и улыбка коснулась ее лица.

Она была полностью отдана ему. Если бы нужно было пожертвовать жизнью ради Волан-де-Морта, она бы сделала это, не задумавшись ни на секунду.

А он… он бы сделал все, чтобы лорд умер. И как можно скорее.

Темная фигура вновь начала хождение по комнате. А животное, приносящее смерть, ползло следом.

Чтобы они вместе сгнили под слоями…

— Драко, о чем ты думаешь?

…земли.

И его сильно шибануло этими словами.

И кровь так быстро прилила к щекам, а в висках застучало.

О чем…

…Драко…

…думает?..

— Я… о задании, мой лорд.

Его голос был таким же тихим, как снег, осыпавший улицы за окном. Он был почти беззвучным, будто говорили одни губы.

Но Темный лорд понял. И кивнул.

— Я знаю, что вы еще не обучались навыкам телепортации. Так ведь? – его взгляд остановился на глазах Драко.

Он выдохнул.

Хоть бы не задохнуться.

— Да, Повелитель.

И как он еще не растворился здесь?

Жара стояла страшная. Его спину жег огонь сзади. А пот катился по лицу.

— Поэтому ты будешь вынужден попасть в Мэнор с помощью предмета, который я тебе сейчас дам.

Его плащ вздернулся, когда мужчина резко дернул палочкой. Он повернул голову в другую часть зала.

Драко поднял глаза, ощущая, что веки до невозможности тяжелые.

Ему навстречу плыла небольших размеров тетрадь в синей обложке. Она медленно опустилась на столе перед ним, дрогнув страницами.

— Я буду ждать тебя ровно в двенадцать в Мэноре. Надеюсь, ты понимаешь, что с этим делать? – маленькие глаза без эмоций заглянули в его лицо. И Драко показалось, что весь мир перевернулся несколько раз.

Это было слишком страшно, слишком больно.

И он был слаб, чтобы выдержать это испытание.

Комментарий к Часть 18

Дорогие читали, прошу прощения за то, что главы не было так долго. Поздравляю вас с началом летних каникул, а так же — удачного прочтения:3

Оставляйте, пожалуйста, комментарии — автору это важно.

========== Часть 19 ==========

Дверь с неприятным скрипом открывается. И придвигается к стене.

— Можно?

И когда это ты стала разрешения спрашивать?

И голос такой боязливый, напуганный.

Что такое, Грейнджер, снова Ленни приходил? Уизли кричал?

Или что тебя пугает, дорогая?

— Нельзя.

Он холоден. И безразличен. Будто время вернуло их назад, когда они только заселились в свои новые комнаты. Когда только начали разделять одну Башню и значки главных старост.

— Драко… Я не понимаю.

Она неторопливо входит в комнату, заправив волосы за уши. И оглядывается вокруг, будто в поисках чего-то.

— Чем я могу помочь?

Он поднимает серые глаза на девушку, стоящую в сторонке.

И снова, как в первые дни, он сжигает ее простым взглядом. Выливает ненависть потоками. Заставляет дыхание участиться.

— Но… я всего лишь хотела узнать, все ли нормально? Ты вчера пришел такой…

— Узнала?

И он вновь груб. Такой, каким всегда был. Такой брезгливый и обозленный.

Да иди ты нахуй.

Грейнджер.

Она подступает к кровати и садится на самый край, поправив простыню. С трепетом заглядывает в каменное лицо, обладатель которого зачем-то рассматривает завязки на рубашке.

Да что ж такое, Малфой?

— Я не понимаю тебя. Что случилось? Все же было нормально.

Она мягко касается его плеча. И он моментально, будто словил снитч, отбрасывает ее руку своей. И, скривив лицо, стряхивает грязь.

— Откуда тебе знать, как и что было?

Он оборачивается к ней, выгнув линию губ. И пожирает ее Господи-перестань-так-смотреть глазами.

Потому что это было так странно – видеть его прежним. Словно за то время, пока она говорила с Ленни, пришла в гостиную и дожидалась его в районе двух часов, что-то поменялось.

И это было заметно. Потому что он пришел, весь мокрый от чего-то, скинул куртку на пол, снял ботинки, швырнув их на ковер. И, даже не глянув на нее, забежал в комнату, хлопнув дверью.

И она осталась сидеть, рассматривая разорванные шнурки.

— Ясно.

Она несколько раз кивнула, сглотнув.

Отлично. Все эти месяцы к черту. Все их поцелуи к черту. Все их слова к черту.

Все к черту.

Одной минуты хватило, чтобы она стала той, кем была в сентябре.

Чтобы не было этого декабря, который менял их жизнь.

И она поднялась, почти ушла.

— Что тебе ясно?

И он жадно вглядывается в ее лицо, не понимая, что стоит, прижав ее к стене тяжелой рукой. Обхватив ткань свитера пальцами, натягивая ее на себя.

И ее боязнь в глазах, которая почти блестит слезами.

Только не надо плакать, Грейнджер. Вчерашний день.

— Отпусти меня.

И она пытается убрать его, отодвигая в сторону. Но он и на миллиметр не отходит, вдавливая ее в холодную стену.

Не так быстро, Грейнджер.

Не после того, что он услышал вчера. Не после того, как предмет, который должен был переместить их в Мэнор-смерти, лежал у него в нижнем ящике, закрытый на ключ. Не после того, как он нашел ее глазами и хотел теперь…

Он много чего хотел. Но имел в итоге ничего.

— Да что с тобой?

Ее голос, как фоновая музыка.

Она даже не знает, что будет убита через семь дней. Что человек, который стоит напротив, сделает это, наставив гребаную палочку в голову.

И…

Авада Кедавра, Гермиона.

Отличный конец их романтичной сказки. Отличное начало Пожирателя. Отличная середина жизни.

Заебись просто.

— Со мной — ничего.

Он говорит это почти шепотом.

И пробегает взглядом по нахмуренному лбу, подрагивающих щеках, на которых россыпью были веснушки, тонким губам, которые, кажется, что-то говорили.

Он стал сумасшедшим. Он даже не представлял, как будет говорить непростительное заклинание, адресованное ей.

Он должен будет сделать это, смотря в ее карие глаза.

Смотря в такие блядь-родные глаза.

И говорить это. Так, будто предаешь.

Но она же поймет? Что это для матери, для отца. Что по-другому их всех убьют. Что и тебя все равно убьют.

Не все равно ли, когда?

Испуганные глаза, широко смотрящие из-под густых ресниц.

И его рука исчезает с талии, сползая вниз.

Еще секунда, и он не выдержит. Дай только повод, и он расскажет, что будет на Рождество. Просто не сможет молчать. Потому что это снова было слишком тяжело.

Ведь она стоит рядом, такая нежная и добрая. Наивная по-детски и чего-то ждущая. И в пяти сантиметрах он, будущий убийца.

Таинственная мафия, черт возьми.

— Драко, у тебя что-то случилось? Ты можешь мне рассказать.

Теплая ладонь прикасается к холодной щеке и поглаживает. Аккуратно поправляет платиновые волосы. Обводит по контуру губ, по выделяющимся скулам.

— Черт…

Его рука с силой врезается в стену. И он почти мгновенно впивается ртом в ее маленькие губы.

И она выдыхает страх в его кожу.

Прости меня, Грейнджер.

Мерлин, если бы только знала, как он виноват. Как же он, блин, виноват.

Это жестко, это грубо. В поцелуе нет и намека на нежность, лишь какая-то печаль, которая сразу же передается ей.

Он боится, слишком напуган. И все это уже так глубоко засело, что нельзя было выкинуть, куда-то деть.

Он вдыхает ее приятный запах и тонет в поцелуе. Почти растает. Пока она отрицательно стоит на месте, не отвечая тем же.

Почему все должно закончиться так быстро? Почему именно у них?

Вот она – девушка всей его чертовой жизни. И всего через семь дней он должен будет смотреть на ее неживое тело.